Но выучился. Честно учился, кстати. Разбирался, по ночам сидел, книжки читал и формулы разбирал. Контрольные делал и курсовики. С чертежами у меня только ничего не получалось. Терпения не хватало. Но и тут решил. Козленок один высоколобый к девкам в общаге подкатился. Вымогал, сучонок, близость. Отчислить грозился. Я младших к нему поговорить отправил. Так он даже сначала верить не хотел, что нашелся кто-то за девчонок вступиться. В общем, козленок отправился на больничный, а я нарисованный благодарными студентками проект преподам сдавать.
Как диплом получил, стал Федорыч меня везде с собой таскать. Дела передавать. У нас не столица, у нас весь бизнес на личных связях построен. На взаимных одолжениях и отношениях. Это я и без старого строителя знал, так что кое-где сумел-таки его удивить. Как наш дядя Вова с иглы снялся, и братва сеть гипермаркетов затеяла строить, наше СУ подряд и получило. А кто еще? Один я такой у шефа нашелся, фишку вовремя прочуявший.
Одно за другое. Майер рулил в клубе, я учился строить, а Миха, как приклеенный всюду со мной. И всегда за баранкой. Коленок только неприкаянным болтался. То к блатным его несло, то еще куда. Как его брата старшего в Питере застрелили, мы, считай, последний раз всей бандой сработали. Съездили, нашли кто-чего и за что, и падлу привалили. Каждый по пуле выпустил, и ствол вместе с трупом в Финский залив скинули. И раньше, с детства вместе держались, а после той командировки, еще и кровью повязались.
Я Санька в службу безопасности фирмы пристроил, но тот уже без куражей жить не мог. Легкие деньги, легкая жизнь. Стрелки, разборки, наезды. Дядя Вова Коленка моего за бультерьера какое-то время держал. Не удивлюсь, если кроме того гада, что рыбам на корм пошел, на Саньке и еще кто был.
Помер Федорыч уже в новом веке. А полгода спустя и Палыч за старым другом ушел. И оба оставили мне свои доли в фирме. И такое бывает. Чужой я им вроде был, ни фига не родственник, а приняли меня старые волки, наследником хозяйства назначили.
Надо сказать, вовремя я от бандитской темы отвалился. Ну не то, чтоб совсем. Скорее так – слегка в сторону отъехал. Дань дяде Вове иногда все-таки завозил. Под его, шефа, имя мне такие госзаказы отхватывать удавалось, что конкуренты только зубами скрипели. Ко времени кризиса я уже целыми микрорайонами строил. Миллиарды через мои счета проползали.
Не то чтоб прям олигархом был. Слухи о том, что прибыли со строительства почти как с героина – сильно преувеличены. Люди думают, будто бы раз квартира стоит, допустим, десять миллионов, так их-то хозяин фирмы в карман и положит. Как бы не так. А стройматериалы? А зарплаты? А техника? А чиновнички наши, крохоборы? Четверть цены – вчистую на откаты и дележ уходит.
Но худо-бедно ковырялся. Яхты стометровые не покупал, но жили мы с Натахой и сыном, Никитой в коттедже среди сосен, а ездил на "гелене". Нравилась мне его суровая простота. Танк! УАЗик в пределе своей эволюции.
А вот у пацанов, тех, кто в хулиганах остался, дела все хуже шли. Особенно, как высоких покровителей дяди Вовы за коррупцию посадили. Менты пуганые стали. Бандитам помогать не торопились. Они, полицейские начальники, теперь сами фирмы крышевали, и в подачках от братвы нуждаться перестали.
Стали видных ударников криминального труда на собеседования таскать к следователям. В делах давно прошедших дней копаться. Из архивов все наши прегрешения выкопали. Неуютно стало пацанам в городе, и деваться некуда. Миллионов никто не скопил чтоб по заграницам от глупых вопросов прятаться.
А потом, как-то вдруг, все кончилось. Ходили слухи, что дяде Вове нашему место определили, в загон определили. Типа – здесь твое, а сюда не лезь, занято. Еще, была у меня такая мысль, вполне может быть, что получил наш шеф "привет" от давнишнего своего соперника и врага – лидера краснополянинских, корейца Кима.
Тренер наш в новую власть не верил. Говорил, мол, чтоб порядок в России навести стальным нужно быть, титановым. Так кулак сжать, чтоб у наших людишек спины захрустели.
— Царь вот плевать хотел на мнение всяких там, — разглагольствовал дядя Вова. — Сказал – будет вот так, и все побежали исполнять. А кто против, того плаха ждет с нетерпением. Или красные, Сталин там, или Троцкий. Суровые ребята. Пинками народишко в светлое будущее загоняли. А тем, кто упирался, или поперек базарил – лоб в зеленку. А этот чего? Голова в телевизоре… Все за бабло… Хрен знает чего хочет, и как к этому всех вести собирается.
Так и получилось, что новую тему дядя Вова не вкурил. Ждал все чего-то. Надеялся, что все вернется, и вновь полетят по городу тонированные "бэхи" с бригадами наводить порядок среди коммерсов по совести и понятиям.
А Ким – тот другой. Пацаны его в бизнес рванули, а он сам с ближниками – в политику. Дохлых кур бабкам раздали, бабло кому надо подвезли – типа пожертвование на выборы и краснополянинский в Госдуме очутился. И в облсовете его люди и в горсовете. И все в партии власти состоят – хрен их подцепишь. В лихие девяностые эти депутаты так куролесили, такие куражи откалывали, менты до сих пор вспоминают – крестятся. А теперь – власть, бляха от ремня! Наших, окраинных, по следакам таскали, а эти трудовой мозоль на брюхе по заседаниям отращивали.
Думается мне, дяде Вове, ну и хулиганам нашим, лужок определили. Чтоб, блин, паслись спокойно, и в серьезные дела рыло не совали. Какому пацанчику, привыкшему понтово жить, такое понравится? Пусть и денег в карманах не меньше прежнего, но одно дело по крутизне своей иметь, и совсем другое – из выделенной кормушки. Барыги, те что еврофантиками у обменников банкуют, и те боятся перестали. Чуть что, к ментам или депутатам под крыло перебегают. И наказать – не смей. Конкуренция. И совсем уж придавить шефа Киму мешал спорт. Об этом тоже в саунах пацаны шептались. У нас ведь Федерация дзюдо и самбо Сибири, а дядя Вова ее почетный президент. А кто главный дзюдоист страны? Вот то-то же!
Подробности своих переговоров "в верхах" шеф до нас не доводил, но и так ведь понятно. Тренера при одном упоминании о Киме трясти начинало. И пошло-покатило из уха в ухо, побежал слушок, что будто бы даже за голову краснополянинского назначена награда. И будто бы даже аж целый миллион вечнозеленых американских рублей.
Коленок, совсем неожиданно для всех, в религию вдарился. Сначала по церквам зачастил, с попами долго общался и службу стоял. И вдруг пропал на несколько месяцев. Мы уж думать че попало начали, а он, как оказалось, в монастырь ушел. В области, в тихом месте. Мы с Поцем его туда навестить ездили, так этот… инок, или как там их называют, даже нам не обрадовался. Последний год перед уходом, Санек и вовсе в скиту каком-то жил. Чуть ли не один в хрен знает какой глухомани. И кроме нас с Михой и видеть никого не желал. Такой вот у человека путь к Богу оказался…
Это я к тому все говорю, что разошлись пути. Расползлись все, поговорить не с кем. В криминал я больше не лез, и в чужие дела не вникал. Костю Майера к себе главным инженером перетащил – он тоже институт закончил, но он все-таки… С ним мы от краснополянинских не отстреливались… Все вокруг, ну кроме Поца – чужие. Никому верить нельзя. А тут вдруг младший брат позвонил. Самый младший, любимый. Леха. Средний, дед Егор, тоже любимый, но…
Короче! Лехе восемнадцати еще не было, как мы с отцом его в армию отправили. Молодой был пацан, горячий. В той же секции, что и я, самбо занимался. Не у шефа уже конечно, у кого-то из наших пацанов. Ну и послал тренер мелких хачу в киоске о долге напомнить. Те и пошли. Почему нет? И я бы пошел. А хач попался… дерзкий. Ругаться стал матом. Брат с друзьями тоже за словом в карман не лезли. И кончились прения двумя переломами у хача и арестом Лехи.
Дерзкий барыга заявление писать не стал. Он же не кот какой-нибудь, у него же не девять жизней. И Леху по совести надо было бы отпустить, но протокол попал на стол начальника отдела по борьбе с бандитизмом, и тот решил хапнуть дополнительное лавэ с известной в узких кругах фамилии. Ну и хапнул, сука. Да еще многозначительно так намекнул, что дело пока в сейфе полежит. Мало ли, мол… Я пожал плечами и поехал к генералу ментовскому. Привет от дяди Вовы передать и в дом отдыха пригласить. И уже там, среди голозадых девок у бассейна и сосен, поинтересовался, почему жадного начальника никак не отправят за казенный счет на Северный Кавказ? Отдохнуть, развеяться, и, заодно, навести там конституционный порядок? За что держите, мол, заслуженного человека в душном кабинете?
Дома с отцом, пусть земля ему пухом, посоветовались, и навестил я военного комиссара нашего района. Армия – школа жизни, вот и решили, что чем по стрелкам и разборкам за мной следом мотаться, пусть еще поучится. Так вот и получилось, что за два месяца до своего восемнадцатилетия отправился мой самый младший братишка в учебку.
Дальше – больше. Попал братишка в морскую погранслужбу. Прямо скажем – в хорошие руки попал. Прижился там, человеком стал. Два года оттрубил и на контракт остался. Потом – школа мичманов, женился. Медаль какую-то получил, или орден… По заграницам поездил… Или поплавал? Или походил? Да не один ли фиг?
