Похоже, что Мерси сама поняла важность задания, ибо тут же похлопала Джека Мэггса по плечу. Новоиспеченный лакей открыл глаза.
— Нам надо нанести визит мистеру Спинксу, — сказала ему Мерси. — Вы должны быть уже официально приняты на работу.
Джек не понял ничего из того, что она сказала, но от нее веяло такой теплотой, как от тарелки, только что вынутой из жаркой сушилки. Он сунул руку в карман камзола, чтобы достать конверт, но увидел его в руках девушки.
— Вы выронили вот это, — нашлась Мерси и подала ему конверт.
Он знал, что не ронял конверта, но молча взял его и последовал за Мерси. У нее была очень красивая плавная походка и нежная белая шея.
Они шли по странному узкому проходу с низким потолком из тяжелых темных бревен; стены были уставлены банками и бутылками с разными соленьями, заготовленными впрок. Проход, ведущий от кухни, опускался на одну ступеньку вниз, далее уже шли выбеленные известкой стены. За поворотом оказалась тяжелая зеленая дверь, а за ней, когда Мерси толкнула ее, — кабинет дворецкого.
Это была удивительно приятная небольшая комната с окном, в которое заглядывала готовая зацвести старая груша. Здесь был большой старинный камин, какие бывают только в деревнях, — в его нишах, поворотах и закоулках мистер Спинкс прятал свои бутылки с кларетом. У одной из стен стоял массивный, как мамонт, дубовый кухонный шкаф, в котором хранилась ценная посуда — серебряные блюда и тарелки. Дворецкий сидел перед шкафом. Он крепко спал, откинув назад лысую голову и слегка открыв рот. Пол вокруг его ног устилали листки газеты «Морнинг кроникл».
Нового лакея как будто ничуть не заинтересовала представшая перед ним картина, его взор был устремлен на Мерси.
— Вы залезли в мой карман, — тихо промолвил он. Говоря это, он приложил руку к больной щеке.
— Сэр?
— Вы сунули свою руку в карман Джека Мэггса. Это смелый поступок.
Девушка не могла разобрать, зол он или доволен.
— Я не такая смелая.
Принявшись собирать рассыпанные страницы газеты, она все время чувствовала его присутствие рядом. Вдруг ей представилось — скорее, как видение, — что ее голова лежит на его сильной мужской груди. Однако, подняв голову, она увидела, что он смотрел не на нее, а на старого Спинкса.
Мерси не любила мистера Спинкса — он был груб и к тому же сноб, — но увидев след засохшей слюны в углу его рта, она пожалела дворецкого за то, что позволил себе дожить до возраста, когда его могут увидеть в таком состоянии. Она собрала страницы «Кроникл» и заботливо положила их у ног спящего старика.
— Наш хозяин хороший человек, — сказала она. — Он не судит за человеческие слабости.
— Даже за карманное воровство?
— Пожалуйста, не сердитесь на меня. Я сделала это, чтобы успокоить бедную мисс Мотт.
— А, значит, вы сделали это для нее? С вашей стороны это благородный поступок.
— Да, для нее. Я знала, что вы приняты на работу, потому что видела конверт в вашем кармане. Но мисс Мотт не видела его и нервничала, что мы остались без второго лакея. Сегодня прибудет мистер Отс. Мистер Тобиас Отс приедет к нам на ужин. — Она смотрела на Мэггса, произнося имя знаменитой личности, но суровое лицо Джека Мэггса не разгладилось. — Это мистер Отс, — повторила она. — Мистер Тобиас Отс. Для такого человека вы бы сами полезли в чужой карман. Я уверена, что полезли бы.
— Боюсь, — холодно промолвил он, — что не знаю никакого мистера Отса.
— О господи! — Мерси не собиралась смеяться. — Где же вы тогда были?
— Я работал у лорда Логана, — чуть грубовато ответил Джек Мэггс. — В Глазго.
— Но вы не могли не слышать о Капитане Крамли?
— О Капитане Крамли? Возможно.
— А о бедной миссис Морфеллен?
— Кажется, я слышал это имя.
— Это все, ради чего живет миссис Хавстерс — узнать у автора Капитана Крамли судьбу своего сына, который находится в тюрьме. Он сегодня будет нашим гостем. Это великий день для мистера Бакла.
— Мистер Бакл друг Капитана Крамли?
Мерси рассмеялась, но что-то в его глазах заставило ее умолкнуть.
— Мистер Бакл — это ваш новый хозяин, — сказала она серьезно. — К нему сегодня придет на ужин известный писатель. Вот почему хозяин лежит в постели все эти три дня.
— Ваш хозяин болен?
— Он не может себе позволить заболеть в такое время.
— Он спит?
— Он хотел бы уснуть, это помогло бы его бедному мозгу успокоиться. Нет, он просто лежит в постели, чтобы не захворать. Он ни за что в мире не пропустит встречу с Тобиасом Отсом.
— Итак, скажите мне, мисс…
— Меня зовут Мерси Ларкин.
— Ваш хозяин и Генри Фиппс были друзьями?
— Вы о джентльмене из соседнего дома? О, сэр, вы должны забыть о нем. — Ее миндалевидные глаза стали почти серыми и неподвижными. — Теперь вы останетесь у нас.
Он не спускал с нее глаз. Даже когда в это мгновение послышался грохот чего-то упавшего в кухне, он не шелохнулся, глядя на Мерси.
— Вот таким образом она требует меня к себе, — сказала девушка. По глазам Джека ей показалось, что он рассержен. — Тогда она швыряет на пол, что под руки попало.
— В таком случае идите к ней, — сказал он. Мерси не сдвинулась с места.
— Вам следует быть более осторожной, девочка, — пожурил ее он.
— Это вам следует быть осторожнее, — не замедлила ответить Мерси. — На вашем месте я была бы очень осторожной.
— Что вы хотите сказать?
Она сама не знала, но почувствовала в себе вспышку гнева и раздражения.
— Они попробуют вас унизить, растоптать. Вот чего не выдержал тот, кто был здесь до вас.
— Он уволился?
— Да, вместе с джентльменским дуэльным пистолетом. Он сам вышиб себе мозги.
— Из-за плохого отношения?
Мерси теперь не была уверена, что ей нравятся черты лица Джека Мэггса.
— Он не выдержал этого.
Джек Мэггс вопросительно поднял одну бровь.
— Простите, сэр? — сердито спросила Мерси.
— Вы просите у меня прощения?
— Простите, сэр, я думала, что вы хотели что-то сказать.
— Нет, ничего, — ответил он.
— О, вы хотели, — настаивала она и видела, как он колеблется.
— Вы когда-нибудь видели мистера Фиппса? — наконец спросил он. — Какой он? Что он за человек?
Мерси смотрела ему в лицо. Ее переполняли странные чувства, и она не могла их себе объяснить, а Джек Мэггс, глядя на нее, каким-то чутьем угадал, что она стала его оппонентом. Он попытался взять ее за руку, но опоздал. Хихикнув, она повернулась и случайно смахнула с колен спящего мистера Спинкса медную кочергу, которая со звоном упала на плитки пола.
Мистер Спинкc, вскочив на ноги, увидел перед собой незнакомца, держащего в руке длинный белый конверт.
В субботу в пять часов вечера Джек Мэггс был состоятельным человеком, спешащим в Лондон на дуврской «Ракете». Сегодня, в воскресенье, ровно в это же время, он входил в душную каморку под чердаком, которая на какое-то время станет его домом. От скрипевшей двери до закопченного окна было менее трех шагов. Согнувшись втрое, он с трудом поднял раму окна и, высунув голову, окинул взглядом Грэйт-Куйн-стрит.
Унылые жилые дома напротив мало привлекали его, а вот серая шиферная крыша соседнего с домом мистера Бакла особняка явно представляла интерес. Если бы он был мастером и его послали обследовать состояние шифера на этой крыше, он не уделил бы этому большего внимания. Дом был крыт серым девонским шифером, плитки его местами наполовину покрыты желтоватым мхом. Они, казалось, держались прочно, но в одном месте он увидел блеск оторвавшейся оловянной пластины, а чердачное окно было беззаботно открыто всем ветрам.
Осмотр крыши настолько поглотил его, что он не сразу заметил, что происходит в комнате. Лишь отпрянув от окна, он понял, что кто-то колотит в дверь и кричит:
— Откройте!
Какое-то мгновение он стоял перед дверью, сдвинув брови. Ему самому не было ясно, откроет он ее или нет. Он даже снова отошел к окну и опять посмотрел на узкую линию крыш, которые можно в случае чего использовать. Но в конце концов он сделал то, что от него требовали.
В открытой двери перед ним предстало существо с белыми твердыми, как у гипсовой скульптуры волосами, в роскошном из желтого бархата камзоле и в белых бриджах. Прошла минута молчания, за которую нетерпеливый визитер успел войти в комнату и порыться в огромном дубовом шкафу, а Джек сообразить, что перед ним тот же сумасшедший, с кем он час назад играл в дурацкую игру «кто из нас выше».
Эдвард Констебл был более легкого веса, чем Джек Мэггс, у него были красивые тонкие запястья и большие выразительные руки, которые в состоянии недавней истерии он эффектно заламывал. Он был красив, молод, все было при нем: высокие скулы, красивой формы алые губы, даже небольшая морщинка на переносице не портила его орлиный нос. От его недавней истерики не осталось и следа, если не считать настораживающего запаха хозяйского коньяка.
