Ознакомительная версия.
– Думаешь по специальности пристроиться?
– Хотелось бы, но тут вновь дилемма: денег за мою специальность не видать будет как собственных ушей. Институты разгоняют, кандидаты наук на рынках граждан обвешивать учатся. Да что я вам говорю, сами небось все знаете.
– Знаю. Глаза же есть, – усмехнулся тот. – Вот только времена – они поменяются. А жить одним днем – это несерьезно. У меня к тебе, между прочим, предложение есть.
– Какое такое предложение? – Игорь подался вперед, ему стало любопытно.
– Перспективное, – отчего-то немного мрачно ответил собеседник, которого Игорь называл дядей Петей.
Игорь внимательно и словно бы впервые окинул взглядом всю возвышающуюся над столом верхнюю часть туловища своего собеседника. Крепкий мужик, друг семьи. Раньше частенько бывал у них в гостях, а потом они с отцом из-за чего-то повздорили. Тема этой ссоры никогда в семье Игоря не поднималась, и внешне все выглядело так, как будто и вовсе ничего и не случилось. Петр продолжал заходить к ним, но число его визитов заметно сократилось, а потом, после смерти матери, отец Игоря уехал в Италию на несколько лет. В служебную командировку.
Игорь родился в семье дипломатов. Его отец был дипломатом, и дед, и прадед, и так вплоть до самых дальних времен, когда страной правили не генсеки или президенты, а императоры, рубль слыл самой сильной валютой на свете, а город Санкт-Петербург был совсем новенький, только что отстроенный, и по его мостовым не хаживала еще нога ни Пушкина, ни Достоевского. Родоначальник фамилии служил в учрежденной императором Петром Первым Тайной розыскных дел канцелярии, был жалован деревенькой, крепостными душами, и сыновья его пошли по казенной части, поступив на государственную службу: старший – по следам отца, уже не в Канцелярию, а в Тайную экспедицию. Младший, получив на то родительское благословение, а «от Государыни Императрицы надлежащее указание, отбыл с посольством к гишпанскому двору».
С тех пор Лемешевы ничем, кроме государственной службы, не занимались. Были в династии и такие, кто послами российскими в чужедалье побыть успели. И ничто из происходившего в неспокойной российской истории этого служения не прервало. Ни октябрьский переворот, ни сталинская топка, пожиравшая самых лучших, ни подковерные интриги кремлевских старцев не причинили фамилии Лемешевых ни малейшего вреда. Жили, рожали детей, выводили их в люди и как-то ухитрялись при этом не наживать врагов. Вот и сидевший напротив Петр Валерьевич врагом не стал. Не дай Бог иметь ТАКИХ врагов.
Игорь заинтересовался. Он и впрямь не думал, чем именно займется после возвращения из Италии, понимая, что альтернативы скучной и малопривлекательной работе в Министерстве иностранных дел просто не существует. А в МИД Игорю не хотелось. Категорически.
– Вы что загадками говорите, Петр Валерьевич? Любите секреты? Мне-то они, ваши секреты, ни к чему. У меня к чужим секретам иммунитет: я среди них вырос и привык не обращать внимания.
– Секреты? Да какие тут, к чертовой матери, секреты? Страну до трусов раздели, все наружу. Наоборот… Проблема не в наличии секретности, а в ее полнейшем отсутствии. Ты знаешь, где именно я работаю?
Игорь вежливо кивнул в ответ. Он знал. Тайную экспедицию как ни назови, а людей, ей преданных, ни с кем не спутаешь. И сколько бы ни стремились они быть скромными, серыми, незаметными – именно эта чрезмерная серость бьет их карту, открывая истинную принадлежность к шпионскому сословию.
– Это хорошо.
– Что именно хорошо?
– То, что ты не болтун. У нас болтуны не в цене. Иди ко мне работать.
Игорь растерялся. Он избежал армейской службы, которую заменил месяц военных сборов в одной из подмосковных частей, и все, связанное с ношением формы, присягой и отданием чести старшему по званию, не нравилось ему едва ли не сильнее, чем удел министерского референта. Поэтому он пожал плечами, помешал ложечкой растаявшее мороженое и неопределенно ответил:
– Не знаю… Спасибо, конечно, но я так же не хотел бы становиться штатской министерской крысой, как и надеть мундир лейтенанта госбезопасности. Большего, как я понимаю, мне поначалу не светит?
Петр Валерьевич от души рассмеялся. Получилось у него негромко, но очень искренне и не злобно:
– Эх, Игоречек. Какой из тебя, к ляду, лейтенант госбезопасности? Ты для того, что ли, пять лет на факультете в лучших студентах ходишь и считаешься чуть ли не надеждой остатков нашей науки, чтобы я предложил тебе сапогами по паркету казенному скрипеть?
– А что же тогда?
– Послужить своей стране. Вот что я тебе предлагаю. Ты же Лемешев. Не забыл, надеюсь?
– О нет. Все, что касается памяти предков, буквально преследует меня начиная с рождения, так что в плане семейной идеологии я образцовый Лемешев. Хоть мне эта фамилия иногда и жмет, словно не по размеру купленные брюки. Извините за излишнюю откровенность, но какой-то я получился в лемешевской породе не совсем стандартный. Тянет к чему-то такому… Нездешнему.
– То есть? Уехать хочешь?
– Нет, – Игорь помотал головой, – не то. Это словно голос, который хочет сказать, но никак не выберет для себя подходящего рта. И знаете, мне кажется, если дать ему возможность зазвучать, я стану совсем, совсем другим. Не таким, как теперь. Я… Ну, как бы вам это объяснить? Я как будто на пороге, и даже ногу занес для шага, а вот шагнуть боюсь. Вернее, не боюсь даже, а сознательно оттягиваю. Словно понимаю, что если войду, пересеку порог, то дверь позади меня хлопнет так, как это любят показывать в кино: громко и категорично, а ключ окажется забытым по другую сторону. И я еще не понял, хочу ли я этого.
Теперь пришла очередь Петра Валерьевича пожимать плечами:
– Как ты думаешь? Может, нужен кто-то, помочь тебе сделать шаг и придержать дверь ногой, чтобы было больше на жизнь похоже, а не так, как в кино?
– Намекаете на себя?
– Да уж какие тут намеки. Тут прямой текст, без купюр. Я тебе предлагаю пойти работать к нам, в разведку. И для этого вовсе не надо будет ходить строем и жить в казарме. Для этого даже не нужно будет сидеть в Москве, в России и наблюдать, как страна меняется, и, заметь, не в лучшую сторону. Все будет хорошо – это я сильно забегаю вперед, но хорошо будет еще при нашей жизни. Вот только кому-то нужно сделать это самое «хорошо». А делается это не здесь. Увы.
– Если я соглашусь, что именно от меня потребуется?
– Жить и наблюдать, как меняется среда вокруг тебя. Анализировать, собирать информацию, учиться и не пропустить ни одного из тех особенных людей, которые будут появляться рядом. Пусть даже на мгновение. Люди как ключи. Схватил ключ, открыл дверь, поднялся по лестнице до следующей двери, там повторил все то же самое. Нам страну нужно спасать, Игорь. Кто как не ты, не я, не такие, как мы с тобой, сделают это?
Игорь медлил с ответом, да и собеседник явно на быструю реакцию не рассчитывал. Предложение серьезное, как раз тот самый «шаг за порог». Нет уж, тут все надо обдумать, и не одному, а еще и с отцом посоветоваться. Ведь разругались они с этим дядей Петей когда-то. Из-за чего?
– Я должен подумать, Петр Валерьевич. Не обижайтесь, но сами понимаете…
Петр лишь сделал успокоительный жест рукой:
– Я не тороплю. Ты когда к отцу?
– Да вот взял билет вчера. Через три дня самолет. Вернее, и не через три уже, если не считать сегодня. Послезавтра.
– Вот ты и не торопись. Завтра мне твой ответ не нужен. Спокойно слетай к папе, отдохни. Ты большое дело сделал. Пять лет не штаны просиживал, а по-настоящему учился. – Вдруг Петр Валерьевич резко сменил тему: – Как твой урду?
Последний вопрос дядя Петя задал на тарабарском языке, но Игоря этим не смутил. Тот спокойно ответил довольно длинной фразой на том же наречии.
– Молодец. Школа! В общем, ты прилетай и… Мы с тобой еще повидаемся.
Петр Валерьевич взглянул на часы, встал и протянул Игорю крепкую широкую ладонь, навсегда сожженную афганским солнцем до почти что медного цвета:
– Ну… До встречи? Я тут еще немного посижу, у меня дела.
– Да. Всего доброго, и спасибо вам за предложение.
– Себя благодари. Такие предложения каждому встречному-поперечному не делают. Будь здоров.
Игорь выходил из буфета первым и поэтому не мог видеть, как Сеченов, быстрым движением взяв со стола стакан, из которого Игорь за минуту до этого пил «Ессентуки», опустил его в обыкновенный пластиковый пакет, в какой обычно упаковывают продукты…
…Пива в банке оставалось еще наполовину. Книжка перелистывалась не быстро, и за час с сорок первой дошла до шестьдесят восьмой страницы. Игорь читал медленно, и сколько ни старался сконцентрироваться и вспомнить, о чем прочел только что, ничего не получалось. Разговор в буфете не шел у него из головы. А что, в самом деле? Ведь предложили ему не что-нибудь, а настоящую, очень серьезную профессию. Интересную! Авантюризма и острых ощущений хоть отбавляй. От таких предложений ветер в голове, и пиво, пусть и такое вот не хмельное и разбавленное водой, а все же принятию правильного решения не товарищ. Нет. Тут нужен совет отца. Лемешев-старший – аппаратчик с тридцатилетним стажем. Как скажет, так и надо будет сделать.
Ознакомительная версия.
