– У тебя случилось что-то? – спросил я. – Как ребята?
– С ребятами все в порядке, с Тессой тоже, и со мной, в принципе, ничего не случилось. То есть не так: случилось, но не со мной.
– Ты мне откроешь тайну?
– Я думаю, ты ее уже знаешь, сын, не разочаровывай меня.
– Ты хочешь сказать, что уехал из-за кризиса? – спросил я после некоторой паузы.
– Если тебе угодно так называть, то да.
– А как ты это называешь?
– Скажи лучше, когда ты сможешь приехать ко мне. Ты мне расскажешь свою историю, я тебе свою.
– Звучит заманчиво. И где же тебя искать в Европе? Как близко ты от меня?
– По правде сказать, близость к тебе не была основным критерием при выборе места жительства, – засмеялся он, – так что не очень близко. Но место в целом неплохое.
– И называется оно?
– Мы в Италии, Костя. Конкретнее, в Тоскане, еще конкретнее – где-то посередине между Флоренцией и Сиеной. Точный адрес давать не буду, поскольку надеюсь в аэропорту встретить. Очень соскучился и очень хочу поговорить с тобой, ведь ты мой главный оппонент – был и остался. Ну, приедешь?
– Конечно, приеду, – сказал и почувствовал, что улыбаюсь.
– Когда? Можно уже через пару недель, я думаю, что через пару недель мы тут уже окончательно обустроимся. По крайней мере, Тесса обещала.
– Как она?
– Хорошо. Передает тебе привет.
– Спасибо, скажи ей, что я очень хочу приехать.
– Значит, ты теперь безработный? – сменил он тему.
– Похоже, что так.
– И что собираешься делать?
– Пока не знаю. Может, ты подскажешь. Да и не безработный я по сути. Попросил год отпуска за свой счет для учебы – они и дали. Так что через год вполне могу вернуться.
– Ну да, им тоже хорошо – целый год деньги не платить.
– Ты меня всегда недооценивал.
– И ты вправду собираешься возвращаться?
– Не думаю.
– Вот и хорошо. Сначала в компанию свою дурацкую не вернешься, а потом, может, подумаешь и вообще не вернешься.
Это не было продолжением нашего старого спора. Тот мы уже отспорили, и оба это знали. Слишком многое изменилось в мире, чтобы почти пятнадцать лет спорить на одну и ту же тему. Но это вовсе не означало, что на тему нельзя шутить.
– То есть не веришь ты, отец, что будет и на нашей улице праздник?
Он засмеялся: «Ты ведь знаешь ответ?»
Я много раз был в Италии и, конечно, был во Флоренции и в Сиене тоже был. Ирина любила ездить в Италию. Мы брали машину, поэтому все эти тосканские красоты остались в памяти просто живописными картинками в одном ряду с долинами и замками Луары, альпийскими лугами, норвежскими фьордами. Мы охотно отвечали: «Да, был там, да, знаю, да, видел», а по сути это такой туристический фастфуд, разве что на ином уровне потребления.
В начале марта увидел совсем другую Италию. К этому времени я уже вполне освоился с новым ритмом жизни и поэтому, приехав к отцу, не испытал дискомфорта, который, безусловно, дал бы о себе знать еще год назад. Отец жил в обычном серо-желтом итальянском доме обычной тосканской деревни. Ну, может, дом был чуть побольше других. Наверняка внутри, благодаря стараниям Тессы и вложенным средствам, все было лучше, чем у соседей, но все равно это была обычная деревня, главной достопримечательностью которой стало соседство с продвинутой спа-гостиницей. По-видимому, это был компромисс между уединением и цивилизацией. «Да нет, – сказал отец, – просто тяжело было найти дом, какой мы хотели, вот и оказались здесь. А гостиница что – она никому не мешает, сейчас тут не очень много гостей, а будет еще меньше». Это было уже на следующий день. Светило солнце, но было прохладно, мы шли без цели мимо таких же серо-желтых домов по узкой дороге, по бокам росли высокие деревья, названия которых я не знал, иногда мимо проезжали машины, один раз встретился фермер на тракторе, быстро свернувший к своим еще не успевшим зазеленеть угодьям. “Buenos journo, dottore”, – помахал он отцу рукой. “Buenos journo, Leonardo”, – ответил отец. Потом с нами поздоровался старый священник, с тревогой наблюдавший за тем, как еще более старый работник, стоя на высоченной лестнице, пытается отпилить засохшую ветку почти у верхушки дерева. Кажется, они вяло переругивались, пока священник не увидел нас.
– То есть ты стал типа местный? – спросил я безо всякого желания подколоть.
– Нет, – серьезно ответил отец. – Не стал, не стану и не уверен, что хочу стать.
– Тогда зачем все это?
– Тебе не нравится?
– Гулять нравится. Жить – не уверен. Я вообще не очень понимаю, как здесь жить.
– Ну да, – охотно согласился отец, – очень правильное замечание. Но более важный вопрос – это как вообще жить, то есть зачем жить. Если на него ответишь, то с выбором места жительства становится проще. В обратном порядке можно сильно запутаться.
– И ты хочешь сказать, что определился со смыслом жизни?
– Исключительно для себя, – улыбнулся он и обнял меня за плечи. – Я уже говорил, как рад тебя видеть?
– Да, вчера после второй бутылки вина.
– Поэтому так важно повторить это сейчас, пока я трезвый.
– Спасибо, – я обнял его. – Я тоже очень рад, что приехал.
– Все заканчивается так, как должно закончиться, – неожиданно сказал он, додумывая какую-то свою мысль.
– Наверное. И в чем же твой смысл? Ты приехал сюда работать в тишине и покое, потому что не хочешь больше суеты, не хочешь больше слышать гавкающих американцев. У тебя, наверное, достаточно денег для того, чтобы дожить здесь на природе до глубокой старости и написать еще несколько книг, но ведь это же чистейший эгоизм, папа. Что здесь будет делать Тесса, что здесь будут делать ребята? Я совсем не против, чтобы ты делал то, что хочешь, но было бы лучше, если б ты объяснил.
Предыдущий день окончательно примирил меня с Тессой. В непривычной тишине старого дома со скрипучими лестницами я смог разглядеть в ней то, что отец разглядел пятнадцать лет назад, – женственность, защищенную от сиюминутных рекомендаций маркетологов всего мира. Теперь, когда ей было почти сорок и она была матерью двух подростков – сыновей, Тесса выглядела женщиной с фотографии середины прошлого века, когда все лица были непохожими, а глаза еще обладали способностью светиться от счастья. Нет, конечно, она следила за собой, занималась спортом и делала массажи, была недовольна доставшимся по наследству неравномерным распределением веса. «Ты не думай, Костя, твой папа и в шестьдесят пять, и в семьдесят найдет молодую, если захочет. Ничего его не остановит и никто. Ни я, ни ты, ни дети». – «Мне кажется, ты просто льстишь ему, чтобы он вот так вот сидел перед нами и самодовольно улыбался». – «Костя, Костя, – с усмешкой качала она головой, – ты, оказывается, не только в женщинах плохо разбираешься, но и в мужчинах». – «Наверное, это оттого, что я еще плохо разбираюсь в себе».
Мы сидели в небольшой гостиной, пили граппу, ребята уже пошли спать – рано утром Тесса отвозила их в школу во Флоренцию. Переезд на другой континент и в другой мир дался им тяжелее, в этой истории они были самой пострадавшей стороной, кроме моей личной жизни мы обсуждали возможность их поездки летом в Россию вместе с Тессой. Отец был против, но не категорично. Он мало говорил в тот вечер, говорили в основном Тесса и я, да ребята за ужином – европейский футбол был единственным, что примиряло их с этой страной, отстававшей, по их понятиям, от Америки лет на пятьдесят. Отец просто слушал, смотрел на нас и улыбался каким-то своим мыслям, а может быть, тому, что с моим появлением процесс обретения мира закончился и паззл сложился. Сложился для него, чему я был очень рад, но не был же он настолько безответственным, чтобы наслаждаться жизнью за счет своих близких. Значит, он понимал что-то, чего не понимал я. И именно это я хотел от него услышать...
– Ты помнишь наш спор перед моим отъездом в Америку? – спросил отец, когда мы повернули назад и пошли к дому. – Просто скажи мне, ты принимаешь сегодня то, что я когда-то сделал, или до сих пор считаешь, что я предал тебя, маму, великую Россию?
– Скажу так, – осторожно начал я, – сегодня я точно не стал бы тебя отговаривать.
– Сегодня ты не стал бы меня отговаривать от отъезда в Америку сегодня или сегодня – от отъезда двадцать лет назад?
– Хорошо, сегодня – от отъезда двадцать лет назад. Ты хочешь сказать, что я тогда тебя не понимал и сейчас не понимаю?
– Костя, – он положил мне руку на плечо, – перестань, я не об этом. Если ты понял, что двигало мной тогда, то поймешь, что движет сейчас. Но приготовься слушать, это будет долгий рассказ, длиннее, чем твой вчерашний, – он с улыбкой посмотрел на меня. – Хотя я предполагаю, что для Тессы ты изложил очень адаптированную версию.
– Ну, в общем, да.
– Мог бы не стараться. Она очень хорошо к тебе относится, и она мудрая женщина. Так вот. Рассказ будет длинный, и за один раз мы его не закончим. Но ведь мы наконец никуда не торопимся, правда?
