Рома Тирн - Москит

Прервавшись, он посмотрел в сад, разросшийся и неухоженный. Странно, почему не удается справиться с тоской даже теперь, когда все стало ясно? Тео пытался убедить себя, что если бы она вернулась к нему, страдали бы уже они оба. Слишком многое у него отняли, и потому он, сам того не желая, слишком многое отнял бы у нее. Изменилось все — даже его собственная душа. Он стал незнакомцем для самого себя.

— Однажды, — сказал он Терси, — я случайно столкнусь с ней. На улице в Коломбо, в поезде или еще где-нибудь.

Шли месяцы. Новая книга обретала форму, подчиняясь собственной логике, собственному ритму, двигаясь своим курсом. Атмосфера тягостного мрака в джунглях жестокости и суеверий рождалась сама собой, без помощи Тео. Но всегда в центре был образ девушки, стоящей над пропастью. Это роман о любви, снова и снова повторял себе Тео. Он знал, что Анна им гордилась бы. И пришел день, когда книга была закончена, когда в ней все полностью устроило Тео. Он чувствовал, что жизнь в этом раю в равной мере прекрасна и гибельна — подобно изящному и смертельному москиту. Он понимал, что написал книгу о тайне человеческой сути. Как-то Рохан сказал, что лишь искусство способно изменить зло. Только искусство меняет восприятие человека. В те беспечные дни Тео с ним яростно спорил, тогда войны шли лишь в дружеских дискуссиях. Теперь он был согласен с Роханом.

Все, что требовало уточнения, было исправлено, последняя точка поставлена, и Тео отправил рукопись в Англию.

— Вот и все, — сказал он Терси.

Пожалуй, агент прав, это лучшее из всего им написанного. Анна и Нулани, думал Тео. Это книга о них. Как он этого раньше не понял? И, наливая себе арака, Тео решил, что посвятит книгу Нулани. Девушке, которая рисовала невидимое.

Той ночью он спал спокойно, без снов. И кровать, где однажды спала любовь, и комната, где по-прежнему стояли сандалии с лопнувшими шнурками, сторожили покой его сна. Сезон дождей был на исходе. Терси, уже не опасаясь за Тео, собиралась немного погостить у золовки. Скоро октябрь, станет прохладнее, подходящее время покрасить веранду, решил Тео. Пусть это будет следующей задачей. Он вспомнил Рохана с Джулией. И Суджи, к которому так привязался, и девушку, и Анну, и все, что было важного в его жизни. «Я жил, — думал он, — я любил, разве можно требовать большего?»

В Лондоне Элисон Филдинг готовила выставку, предвкушая отличные продажи. Выставку она назвала «Два художника Шри-Ланки».

— Они такие разные, — рассказывала она. — Но такие близкие. Думаю, из-за личного опыта: гражданская война — не шутка. Оба через многое прошли, потеряли друзей, близких, дом. — Элисон давала интервью кому-то из арт-журнала.

— Картины впечатляют, — сказал человек из журнала. — Очень атмосферные, мрачные, пасмурные, напряженные. Выразительные штрихи. — Склонив голову набок, задумался, подбирая слова для будущей статьи. — В них скорее дух, чем материя.

— Я решила выставить также некоторые из их ранних полотен, — сообщила Элисон. — Исключительно для контекста. Ранние картины Нулани на продажу выставлены не будут.

— Жаль, — сказал обозреватель, глядя на картины. — Они прекрасны. Их с руками оторвали бы.

Он долго молча смотрел на три небольших портрета одного и того же человека. Мужчина был написан на фоне ослепительного тропического пейзажа, в уголках губ пряталась улыбка, глаза мерцали отраженным солнечным светом.

— Кто это? Такое ощущение, будто я его знаю.

Элисон Филдинг пожала плечами:

— Может, отец или кто-то из друзей семьи. Она не говорит, а выпытывать я не хочу. Нулани — человек скрытный. К тому же это не имеет значения, правда? Для некоторых портретов такого рода информация важна, а тут другой случай. Здесь важен сам портрет… — Элисон запнулась.

Она была зачарована этими картинами. На одной из них неизвестный сидел спиной к зеркалу. Глаза его были особенно красивы и выразительны. Рядом с ним на столе — морской еж, две бледно-розовые раковины и фотография женщины с вьющимися светлыми волосами. Лучи солнца протянулись через комнату, за окном вдалеке сапфиром мерцало море.

— Мощные работы, — согласился журналист. — Редактор велел ограничиться одной иллюстрацией, но мне бы хотелось добавить и какой-нибудь из этих портретов. У вас есть слайд?

— Конечно. — Элисон была в восторге. — Вы обещаете мне разворот?

Интуиция не подвела ее. Экспозиция выглядела единым целым; два разных художника органично дополняли друг друга. И едва ли не все полотна были проданы на премьерном закрытом просмотре.

— Они чудесные, — сказала Джулия, когда увидела картины. — Я так вами горжусь обоими. Разве можно не проникнуться бедами вашего народа, глядя на эти картины?

Рохан улыбнулся.

— Я всегда знал, что Нулани ждет успех.

Она потеряла Тео, думал он, восхищенный зрелостью, масштабностью работ девушки, но предсказание сбылось: Тео вновь с ними. В ее картинах. Изумляясь зрелости ее кисти, свежести, которая исходила от полотен, он оглянулся на Нулани. Так молода. Только молодость способна менять жизнь. Что бы Тео сказал? — думал Рохан. Гордился бы ею, если бы увидел ее сегодня? Рохан смотрел, как Джулия держит Нулани за руку. Они были поглощены друг другом, забыв о нем, не в силах наговориться. Эта девочка нас спасла, в сотый раз подумал Рохан. Оттолкнула от бездны. И это только начало. Наступит день, и она станет великим художником.

После закрытого показа Рохан с Джулией вернулись в Венецию, взяв с Нулани слово побывать у них еще до зимы. Она обещала приехать. Терять их снова она не собиралась. Рохан и Джулия как раз поднимались на борт рейса до Италии, когда человек, которого они знали понаслышке, вынул из конверта приглашение на выставку и с удивлением уставился на портрет Тео Самарадживы. Этот человек регулярно бывал в картинной галерее Элисон Филдинг, но на закрытый просмотр новой выставки не попал, поскольку только-только вернулся из отпуска. Прошлым вечером он закончил читать рукопись Тео — и вот перед ним его портрет. Точь-в-точь как описано в романе. Литературный агент Тео отправился к Элисон Филдинг. Узнать имя того, кто с такой силой и достоверностью написал Тео Самарадживу.

Джулия торопилась по Дорсодуро к бывшему складу, где Рохан устроил студию. Обычно она не беспокоила мужа во время работы, обычно она и сама в этот час трудилась над переводами, но сегодняшнее появление почтальона все перевернуло. Восторг плескался в ней весенним половодьем. Солнце играло на поверхности каналов под изящными мостами, били часы на башнях, привлекая внимание туристов, голуби важно расхаживали по площади. Наклонив голову, сжав покрепче письмо, Джулия перешла на бег.

— Что ты хочешь сказать? — прошептал Рохан, глядя на нее. — Что ты хочешь сказать?

— Читай, читай же! — Джулия протянула ему листок.

— Что ты такое говоришь? — бормотал Рохан. — Это розыгрыш. Какой-то идиот…

— Читай!

Но Рохан все непонимающе смотрел на нее.

— Да прочти же! — заорала Джулия. — Ради всего святого, Рохан, прочти! — Она почти плакала. — Это от его агента. Посмотри. Говорю тебе, Тео жив! Уже несколько лет назад он вернулся в дом на берегу!

Он не смел надеяться. Он никогда не смел надеяться даже на саму возможность. Даже в самых смелых мечтах. Тео умер много лет назад. Как и Суджи. Все с этим смирились. Даже Нулани. Суджи видел, как это случилось. И те же люди потом убили Суджи, разве не так? Так что теперь ему хотят сказать? Что Тео жив, что он был в тюрьме? Что еще Джулия вбила себе в голову?

— Как долго он был в тюрьме? — растерянно и зло спросил Рохан. — Кто это написал? Откуда нам знать, что это действительно его агент?

Увидев портрет Тео на приглашении, я догадался, что автор — персонаж его книги. Последней, новой книги. Я как раз закончил читать рукопись. Конечно, я тут же помчался к своей старинной приятельнице Элисон Филдинг, а теперь пишу вам. Думаю, Тео будет рад получить от вас весточку. Не забывайте — я читал его последний роман, мне известно если не все, то очень многое из вашей истории. Сообщаю вам адрес Тео. Напишите ему. Попробуйте убедить вернуться в Англию. Хватит ему отшельничать! Однако роман великолепный. Это лучшая его книга.

— Написать? — переспросил Рохан. — Написать? — повторил он истерично. — Какого черта он там толкует. Он должен быть здесь! Он должен быть здесь!

Рохан запрокинул голову и закричал; отшвырнув кисти, он схватил Джулию и закружил в нелепом танце. Но Джулию внезапно охватила тревога. Тео прошел через ад. Он мог измениться. Если его едва не погубила смерть Анны, то что с ним сделали пытки? И девушка, что случилось с его чувствами к девушке? Почему он не дал о себе знать? Достаточно было написать на их прежний адрес в Коломбо, только и всего. Быть может, он не хотел давать о себе знать?