— Действительно, почему? — задала такой же вопрос мать.
Самое смешное заключалось в том, что при желании я мог бы взять с книжной полки энциклопедию и найти статью про место под названием Педраскада. Я мог бы рассказать, почему именно это название пришло мне в голову. И ничуть не солгал бы. Но в те минуты я пребывал в душевном смятении, так сказать, на распутье, и, будучи погружен в воспоминания, не осознавал возможного исхода нашего разговора. Вот почему в то мгновение, когда мне следовало бы дважды подумать, на какой путь ступить, причем с максимальной осторожностью, я, так сказать, бездумно попер прямо через перекресток, отчаянно пытаясь спасти собственную шкуру.
— Мы решили отыскать там клинику для больных амнезией, — пробормотал я.
Отец мгновенно выпрямился в кресле.
— Что?
И тут меня как прорвало:
— Мы с Фабианом нашли газетную вырезку, в которой рассказывалось о том, что в Педраскаде существует клиника, где лечат людей, потерявших память, надеясь, что они вспомнят, кто они такие.
Отец залпом осушил свой бокал.
— О чем ты говоришь, Анти?
— Я понимаю, затея глупая. Но именно поэтому мы отправились туда.
— Понятно, — отозвался Суарес. — Это была самая свежая версия, и Фабиан ухватился за нее как за спасительную соломинку, лишь бы убедить себя, что его мать жива. Я верно говорю?
— И вы отправились в Педраскаду? Чтобы отыскать там клинику для людей, потерявших память? — спросил отец. Было видно, что он изо всех сил старается войти ко мне в доверие, не слишком сдавая при этом своих родительских позиций. Но я уже был недосягаем. — Но ведь такой клиники не существует.
Суарес неожиданно насторожился.
— Вы слышали о ней? — спросил он. — Слышали об этой… клинике для страдающих амнезией?
Отец как-то неуклюже поставил бокал на стол. Мне почему-то стало неловко за него. Он явно предпочел бы занять мою сторону, если бы не обстоятельства.
— Мы с Анти как-то раз гипотетически обсуждали такую возможность, — заговорил он. — Только и всего. В общем-то это мы с ним и придумали эту клинику. Но я сомневаюсь, что такое заведение реально где-нибудь существует.
— Вот и я тоже, — подхватил его слова Суарес. — И все-таки пусть Анти нам расскажет о том, какое отношение имеет это гипотетическое место к их с Фабианом решению поехать в Педраскаду.
— Что за нелепая идея! — вступила в разговор мать. — Анти, я все еще надеюсь услышать от тебя разумное объяснение.
Я уцепился за ее слова, чтобы только выпутаться из этой истории. Скажу честно, я уже был на грани паники.
— Понимаю, это безумная затея. Очередная безумная затея Фабиана. Он везде и повсюду искал подтверждения тому, что его мать жива. Он вбил себе в голову, что в Педраскаде есть такая клиника. А я не знал, как разубедить его в этом. Глупо все, конечно, получилось. Теперь я это понимаю.
Дослушав мою фразу до конца, Суарес посмотрел на меня со зловещей насмешкой. Я как завороженный тоже смотрел на него, не в силах оторвать глаз. Если бы я знал его хуже, то, пожалуй, подумал бы, что он упивается моим смущением.
Суарес сидел, удобно устроившись в кресле. Он не перебивал меня и не задавал вопросов, словно ожидая, когда же я наконец перестану врать. Затем достал массивную позолоченную зажигалку, пачку своего излюбленного «Даунхилла» и закурил. Сделав глубокую затяжку, он протянул мне пачку.
— Сигарету, Анти? Не будешь? Ладно. — Он ловко выпустил идеальной формы колечко сизого дыма, глядя куда-то поверх головы моей матери, по всей видимости, на цветомузыкальную установку у противоположной стены. Немного помолчав, он заговорил снова: — Скажу вам как профессиональный врач. Меня чрезвычайно вдохновила идея специализированного лечебного центра для лиц, страдающих амнезией.
С этими словами Суарес положил сигарету в пепельницу и потянулся к блюду с оливками. Я не сводил с него взгляда. Он взял одну оливку, неспешно пожевал ее, сплюнул обглоданную косточку в ладонь и положил в специальное углубление в блюде. И все это время он не сводил с меня глаз.
— Дело в том, что, — пролепетал я, — это… это была всего лишь глупая…
Суарес поднял руку, призывая меня замолчать. Казалось бы, безобидный жест, но с тем же успехом он вполне мог влепить мне пощечину. Его губы скривились в сардонической усмешке. После того как Суарес наконец проглотил оливку, он снова взял сигарету и медленно затянулся. В комнате воцарилась тишина, сродни той, что наступает на арене перед финальным ударом тореадора. И такой удар не замедлил последовать.
— Кстати, вы все, наверно, удивитесь, но мне кое-что известно о клинике для жертв амнезии.
У меня похолодело в желудке. Черно-белые шахматные клетки пола поплыли перед моими глазами, их словно стало в несколько раз больше. Я испугался, что вот-вот последую примеру Фабиана и меня вырвет прямо на пол.
— Вчера я заглянул в комнату Фабиана. Хотел посмотреть, с чего начать разбирать его вещи — занятие, как вы понимаете, душераздирающее, — и наткнулся на газетную вырезку, которую племянник засунул в один географический атлас. По какой-то причине он спрятал его под кровать.
Суарес засунул руку во внутренний карман твидового пиджака, извлек вырезку, развернул ее, положил на стол и пригладил.
Казалось, даже воздух в комнате был наэлектризован. Воедино слились энергия моей молчаливой, бездыханной паники и безмолвное смущение моих родителей. Зато Суарес источал триумф, граничащий едва ли не с манией.
— Забавная тут оказалась статейка. Первое, что поразило меня, это дата. Она якобы напечатана в газете от 29 февраля 1989 года. Я немолодой человек, и память может меня подвести, но все-таки, если не ошибаюсь, такой даты нет. 1989 год не был високосным. — Суарес сделал глоток вина и улыбнулся. — Не желаете оливок? Превосходные, рекомендую.
Почувствовав неладное, мать бросилась мне на помощь.
— Кто-нибудь понимает, о чем говорит этот человек?
Вопрос не был обращен к конкретному лицу — ко мне или моему отцу, — а скорее куда-то в пространство над музыкальным автоматом. Обрати она тогда внимание на выражение моего мертвенно-бледного лица, то прочитала бы на нем ответ на свой вопрос.
Теперь Суарес смотрел мне прямо в лицо.
— Вам не кажется странным, что лечебное учреждение, о котором было напечатано всего семь лет назад в центральной газете, бесследно исчезло, не оставив никаких свидетельств о своем существовании? Забавно. Как будто сама клиника стала жертвой амнезии. Словно в ее стенах собралось так много людей, потерявших память, что они инфицировали само здание. — Шутка, видимо, настолько пришлась по вкусу самому Суаресу, что он рассмеялся. Уму непостижимо, но неожиданно он показался мне самым счастливым человеком из всех нас. — Тут есть еще одна вырезка, — продолжил хозяин дома. — Даже поинтересней первой. Представьте себе, как я удивился, прочитав ее. Вы не поверите, но она содержит изложение обстоятельств смерти моей сестры и ее мужа. А ведь нам точно известно, что обстоятельства этой трагедии — выдумка Фабиана.
— Послушайте… — начал я, но мне не дали продолжить.
— Я не исключаю такой возможности, что какая-то злополучная супружеская пара упала с горной дороги всего через несколько недель после того, как погибли родители Фабиана. Возможно даже, что мой племянник увидел эту вырезку и на основе статьи об автомобильной катастрофе сочинил собственную версию, с эпизодом корриды в горной деревушке.
Я сидел как оглушенный, слепо уставившись в пространство. Суареса теперь не остановить.
— И все-таки вероятность этого ничтожно мала. Мне кажется, будто кто-то — вне всякого сомнения, человек с благими намерениями, человек, хорошо знающий Фабиана и те страдания, которые он испытывал, взял на себя смелость создать некое убедительное документальное свидетельство. Чтобы успокоить его… заставить поверить в его версию случившегося и если не утешить, то хотя бы немного увести подальше от реальности.
Теперь взгляды всех присутствующих устремились в мою сторону.
— Тебе не кажется, Анти, что настало время рассказать нам всю правду о том, что именно случилось? — спросил Суарес.
— Анти, ты ведь не… — встревожилась мать.
— И все-таки он это сделал. Я прав? — Прежде чем я успел что-либо ответить, Суарес положил мне на плечо руку. — Знаю, знаю. Ты думал, что помогаешь ему.
— Чистая газетная бумага, — пробормотал отец. — А я-то думал, это нужно для какого-то странного школьного задания.
— Но он не поверил! — неожиданно для себя выкрикнул. — Я точно знаю, что он не поверил!
Суарес сидел на своем прежнем месте и, пристально на меня глядя, жевал очередную оливку. Затем перегнулся через стул и, ткнув в меня пальцем, заговорил:
— У нас с тобой была договоренность. Я доверял тебе. Просил поставить меня в известность, если ситуация выйдет из-под контроля. Ты дал мне слово и обещал сдержать его.
