– изучить, подстеречь и убить! Я развернулся и побежал, что есть силы, вниз, пронесся по деревянным ступеням, мимо будок кассиров, около которых сидели и стояли игроки, слушая голос ведущего по громкоговорителю, хотя им стоило пройти два шага и все увидеть своими глазами. Везде были разбросаны порванные билеты ставок, если бы мне было поменьше лет, я бы обязательно насобирал много билетов, они так похожи на вещи, которые можно начать собирать. Но мое предполагаемое место было уже занято какими-то личностями, бродящими среди моря этих билетов, поднимающими их и рассматривающими, в надежде найти выигрышные. Бесполезные надежды освещали бледные лица этих горе-игроков.
На нижнем ярусе трибун я немедленно почувствовал жару, столп солнечного света опускался прямо и мощно, он слепил глаза, через плечи орущих людей я увидел хвосты лошадей несущихся вскачь к финишу. Вы видели футболиста несущегося в одиночку к воротам противника, вы слышали трибуны в этот момент? Так и здесь, только вопли, вопли, вопли. Куда скачут лошади – выиграть забег или просто сбегают с поля от этих оглашенных?
Я нашел Ирвинга и Микки. Они были у самых перил, истинные игроки – пиджаки по погоде, бинокли на шее. Лысый череп Микки прикрывала панама, очки закрывали его глаза.
– На повороте исчезает в пыли, – сказал Ирвинг, – Черт, одни ноги! Таких лошадей с такой скоростью гнать больше мили просто бессердечно!
Он раздраженно порвал несколько билетов и сунул их в урну.
Микки смотрел в бинокль на трибуны.
– Ее ложа находится по прямой у самого финиша, – сказал я.
– Сами знаем. Им там только нашего звездно-полосатого флага не хватает!
– сказал Ирвинг полушепотом, – Что там за праздник?
– Он очень счастлив ее увидеть.
– Кто он?
– Престон. Мистер Харви Престон, ее муж.
Ирвинг посмотрел в бинокль на ее ложу.
– Как он выглядит? Высокий? Старый? Который?
– Дай мне бинокль на минуту, – сказал я и постучал Микки по плечу. Он снял с шеи перевязь и протянул мне бинокль. Я навел резкость на нее и увидел близко-близко ее глаза, мне даже захотелось крикнуть ей, что я здесь, но сладость моей жизни смотрела, увы, не на меня, а на своего мужа, Харви, который как раз в этот момент спускался к ней в ложу. Минуту спустя она была в его объятиях, они улыбались, он что-то говорил ей, она была неподдельно искренне рада видеть его. Потом она что-то ответила и они вместе огляделись на цветы, он покачал головой и поднял вверх руки ладонями вверх, она расхохоталась, толпа вокруг них зашевелилась, а один старый джентльмен даже захлопал непонятно чему.
– Не нравится мне этот переполох! – сказал я, – Он в полосатом пиджаке с темно-бордовым шелковым фуляром.
– С чем?
– Так они называют платки, которые повязывают на шею вместо галстука.
– Я вижу его, – сказал Ирвинг, – Надо было предупредить нас.
– А откуда я знал, что он появится? – сказал я, – Свалился как снег на голову. Вообще-то они в это время всегда здесь. Откуда мне знать? Они практически всем здесь владеют.
Через несколько минут вся ложа поднялась, пошли волны людей и цветов, Харви и Дрю направились к выходу. Он махал людям рукой, как политик на митинге, вокруг забегали служки ипподрома, расторопно предлагая свои услуги. Я не отрывал глаз от Дрю с охапкой цветов. Она двигалась в толпе очень осторожно, я подумал бы, что рядом с ней идет ребенок. Бинокля у меня не было и что там происходило точно, сказать я не мог, но впечатление было именно таким. Когда они исчезли у выхода, мы пошли вслед за ними, пробираясь через игроков, мимо кассовых будок. Выйдя на улицу, мы встали около сосисочной на другой стороне улицы и стали наблюдать за всей процессией. Харви уже ждала машина, ее даже пропустили через ворота на территорию ипподрома. Около машины Дрю привстала на цыпочки и попробовала оглядеть толпу вокруг, она искала меня, недоумевая, куда я подевался. Не хватало еще, чтобы она увидела меня. Харви подтолкнул ее к машине, залез внутрь вслед за ней. По телефону я предупредил его, что полицейские не обязательны, но двоих он все-таки привез, они стояли рядом, в касках, ремень под подбородок, с подвешенными пистолетами и дубинками – эти парни служили всего лишь декорацией, если, к примеру, подъезжал губернатор или еще какая шишка, но они были здоровенными парнями, наверно, честными и не коррумпированными. Да и что они смогли бы сделать? Освободить от транспорта дорогу? А ситуация тем временем стала двусмысленной, Ирвинг хмурился и его сдвинутые брови мне вовсе не нравились. Что если они поймут, что Дрю чего-то испугалась и пытается скрыться? Тогда мы с ней в опасности!
– Никак не пойму в чем дело! – сказал Ирвинг.
– Развлекаются, – ответил я, – Им делать-то нечего, вот они и придумывают друг другу сюрпризы время от времени.
Без спешки, но быстро, Микки и Ирвинг двинулись к своей машине, припаркованной на стоянке. Они настояли, чтобы я пошел с ними, и я не стал спорить. Когда мы залезли в «Паккард», там я обнаружил, шокированный, мистера Бермана. Его штучки-дрючки мне уже поднадоели. Я промолчал, он – тоже. Но я уже знал, что теперь все, что пойдет, будет идти под его руководством. Ирвинг произнес:
– Муж появился.
Микки выехал на улицу, быстро догнал процессию с Дрю и Харви и поехал за ними чуть позади. Машина Харви, к моему собственному изумлению, при выезде из города резко увеличила скорость и помчалась по шоссе. Они даже не заехали за ее вещами в отель.
Саратога с пригородами быстро закончилась. Мы ехали за ними десять или пятнадцать минут. Затем, взглянув в бок, я увидел, что мы приблизились к летному полю, маленькому аэродрому – виднелись аэропланы, ангары, летная вышка. Самолеты, с двойными крыльями, одинарными, стояли рядами, как машины. Харви завернул на поле, а мы проехали мимо и свернули чуть дальше на обочину. Микки заехал под деревья и остановился, нам открывался вид на аэродром, на близко стоящий ангар и начало взлетной полосы. Ветер трепал флажки на тонких антеннах вдоль этой полосы. Я ощутил себя таким же флажком, слабо трепыхающемся на ветру.
В машине стояла пугающая тишина, мотор гудел, Микки оставил его на холостых оборотах. Я нутром чувствовал, как мистер Берман подсчитывает что-то про себя. В это время машина Харви подъехала прямо к каком-то самолету, стоявшему в изготовье для взлета с открытой дверью для пассажиров. Кто-то изнутри помог им забраться внутрь, мы видели протянутые руки. И снова, Дрю обернулась недоуменно, но Харви быстро затолкнул ее внутрь. В руках у нее виднелись цветы.
– Выглядит все будто эта маленькая леди заранее решила удрать, – сказал мистер Берман, – Ты ничего не заметил?
– Конечно, заметил, – сказал я, – Еще за час до того, как Лулу сломал мне нос, я тоже все знал.
– Что она может думать?
– Она вовсе не выглядела испуганной, если вы это имеете в виду, – сказал я, – Так они, богатенькие, путешествуют. А по правде говоря, она что-то намекала мне на возможность отъезда.
– Так-так! Она тебе сказала, что уедет?
– Нет. Но я понял, что может собраться и куда-то рвануть.
– Очень интересно. – Он задумался. – Если ты прав, то картина меняется. Она говорила что-нибудь про Голландца? Сердилась на него?
– Нет.
– Откуда ты знаешь?
– Просто знаю. Ей в принципе наплевать. И не только на него.
– Наплевать на что?
– Да на все. Она и машину бросила в отеле. Можем поехать и забрать ее, ей все равно. Она ничего не хочет, и ничего не боится. Никого не ревнует и никого не любит. Делает все что хочет, но чаще всего ей скучно. Тогда она пытается развлечься. Вот и все.
– Скучно?
Я кивнул.
Аббадабба прокашлялся.
– На будущее. Для всех, – сказал он, – То, что здесь было сказано – отныне забыто. Никто ничего не слышал. Теперь о муже. Как ты думаешь, он может доставить нам какую-нибудь неприятность?
– Он – полный тюфяк, – сказал я, – А между тем я пропустил седьмой забег и не успел поставить на верняк, который вы мне дали. Вот где был мой главный интерес!
Из ангара вышел механик, подошел к самолету, крутнул пропеллер двумя руками и отскочил, когда взревел двигатель. Затем он пролез под крыльями, вытащил «башмаки» из-под колес, и самолет начал движение. Красавец, белоснежный, с серебристыми крыльями. В начале полосы он приостановился на мгновенье, хлопнул элеронами, затем быстро набрал скорость и спустя минуту взлетел. Мы проводили взглядами его легкий полет в сильных потоках ветра. Вскоре, в вышине, он сделал плавный разворот, набрал еще высоты и полетел по направлению к солнцу, смотреть на него было больно из-за света. Я смотрел вслед за уменьшающимися чертами аэроплана и вскоре видел только точку. Затем самолет влетел в облако и исчез.
– Ничего, малыш, ты еще успеешь сделать свою ставку! – сказал мистер Берман.
