Один
Где-то в здании играло радио. Через стены доносилась странная современная музыка. Я пурист – не люблю современный театр, даже джаз мне не нравится. Но эта мелодия, странная, полубезумная, едва слышная за толстой стеной… Она действовала на меня. Низкий голос певца выпевал что-то вроде плача. Я различал слова:
Помни меня, потому что я не умру.
Я в воздухе, которым дышишь ты,
И в каждой частице тебя.
Нет, я никогда такого не слышал. Должно быть, я сам это выдумал.
Вспоминай меня, когда светит солнце.
Я – стекло,
Солнце сияет сквозь меня.
Как странно – мое подсознание говорит со мной на языке рок-музыки.
Помни меня, когда приходит ночь.
Я поселюсь в твоих снах.
За окном идет дождь. Капли часто стучат о стекло, будто отмеряют время. Элис вспоминает про свою чашку и отпивает глоток. Чай остыл. На коленях у нее сидит кошка, аккуратно подобрав под себя лапы. Элис с трудом сосредотачивается и перечитывает письмо, помятое кошкой. К гладкой бумаге пристали пестрые кошачьи шерстинки, и поначалу она видит их отчетливее, чем буквы и слова.
Одна фраза останавливает взгляд, удерживает его почти колдовством: «то, что во мне, помнит…»
«Я никогда ее не забуду. Никогда».
Элис машинально разглаживает письмо. Она знает его почти наизусть, но перечитывает, будто ищет в этих строках некую тайну.
Дорогая Элис!
Похороны будут в Гранчестере, 21 мая. Ничего особенного, но я хотел увериться, что ее не забудут.
Я бы хотел, чтобы ты пришла. Во-первых, это полезно для тебя – думаю, ты увидишь все с правильной точки зрения. Во-вторых, нам нужно поговорить. Не могу поверить в то, о чем ты говорила. Не могу и не хочу верить в такие рассказы о ней. Я люблю Джинни, и она любила меня. Наверное, она была не в себе из-за наркотиков. По результатам расследования я понял: ты права, она действительно хотела устроить тебе передозировку. Вероятно, она знала, что доза в шприце смертельная. Но на суде ничего не всплыло. Они решили, что Джинни просто укололась сама. И я благодарю судьбу хотя бы за это, потому что знаю – она невиновна. Что касается остального, то свои видения я склонен считать наркотической галлюцинацией. Это единственное приемлемое объяснение. Тебе лучше тоже его принять.
Не знаю, как мне жить без нее. Пишу письмо и жду, когда же придет боль, – самое страшное горе лучше, чем нынешнее состояние. Я бросил группу. Потерял всякий интерес и понял, что нечестно тащить за собой на дно остальных, когда у них только-только что-то получилось. Может быть, когда-нибудь я вернусь. Но пока, стоит взять гитару, сразу вспоминаю Джинни.
Элис, ты нужна мне. Ты единственная, кто ее знал и с кем я могу поговорить. Мне нужно узнать о ней все, чтобы она ожила для меня. Не пытайся заставить меня забыть Джинни. Я не могу. Что-то во мне помнит и никогда не забудет ее. Никогда. Она воскреснет во мне, в моих мыслях и мечтах. Боже, иногда я чувствую, что она рядом! Почти касаюсь ее. Пожалуйста, приходи на похороны. Больше никого не будет. Я заказал белые цветы.
Элис прекращает читать.
Мысленно она видит ярмарочное колесо, неподвижное, черное на фоне бледного неба. Элис идет к нему по опустевшей ярмарочной площади; колесо высится над ней, подобно громадному чудовищу. Она рассматривает хитросплетения внутренних механизмов, рыжих от ржавчины и черных от масла, слушает, как перекликаются птицы в блеклом воздухе. Затем раздается скрип, поначалу тихий и слабый, набирающий обороты… внутренности чудовища оживают. Слышен резкий звук, скрежет ржавого металла, шум машин, вращающих мир, как карусель, и удерживающих на месте голубой небосвод. Медленно, но неизбежно, как вера и судьба, колесо начинает вращаться.
Я держалась, сколько могла. Понадобилось много времени, чтобы осознать, где мне нужно быть. Здесь тихо и мирно; каждый день – новый вид покоя. Я сижу у окна, расчесываю волосы на солнце, как Мариана[21], и думаю: может быть, смерть придет сегодня? Она приходит по утрам – почти нежно, с восходом солнца… Теперь я понимаю Дэниела лучше, чем раньше. Мы, я и Дэниел, помним и знаем, что остается лишь ожидание. Колесо вращается, часы тикают, девушка кружится на карусели снов, снова и снова возвращаясь под то же небо, под которым много лет назад ездил игрушечный паровозик.
Я давно не видела Джо. Кажется, когда он в последний раз навещал меня, его глаза сияли особенно ярко и отчаянно. Словно он обрел надежду.
Бедный Джо. Конечно, он призвал ее. Я помню его на похоронах (да, я пришла – пыталась убедить себя, что мы победили) – с сухими глазами и блуждающим взглядом, с букетом из лилий в руках. Время от времени он нервно стискивал пальцы, оставляя отметины на нежных листьях. Больше никого не было – ни друзей, ни родных, хотя Джинни говорила, что они есть. Ни единого человека. И все же казалось, что весь Гранчестер приветствует ее возвращение – молча, с пониманием и облегчением.
Наверное, тогда Джо и призвал ее – когда уронил истерзанные цветы в могилу и ощутил призывный запах земли. Возможно, Джинни явилась ему под боярышником, вся в белом, как послушница. Порой мне кажется, что он видит ее во мне. Так или иначе, он призвал ее – я уверена в этом не меньше, чем в том, что дышу воздухом. Колесо сделало оборот, она возвращается. Как в той песне: она придет в апреле… Сегодня утром мне почудилось, что я вижу Джинни в зеркале, смотрю в ее глаза под водой. Я и вправду это видела? А Джо – он видел? Она не выпустит добычу. Апрель. Она придет в апреле. Звучит как обещание. То, что внутри ее, помнит… и она придет. Не думаю, что смогу жить, как Дэниел. У меня не хватит сил продержаться так долго. И ради чего? Несмотря на все наши старания, она вернется.
То, что внутри меня, помнит…
Мы помним. И Дэниел, и Роберт, и Джо, и Элис. Мы помним и верим до конца, в одиночестве, как дети в темноте. Вот что она сделала с нами. С каждым из нас.
Апрель. Она придет в апреле.
Я думаю, она придет.
Описывается картина Данте Габриэля Россетти «Прозерпина» (1877). «Небесная подруга» (в русском переводе М. Фромана) – стихотворение Россетти, написанное в 1850 г., и его картина на тот же сюжет. (Здесь и далее примечания переводчика.)
Легенда о любви короля Кофетуа к нищенке упоминается в нескольких пьесах Шекспира («Ромео и Джульетта», «Бесплодные усилия любви», «Генрих IV») и в английской поэзии того времени; она изложена в стихотворении Альфреда Теннисона «Нищенка». Этому сюжету посвящена картина прерафаэлита Эдварда Бёрн-Джонса «Король Кофетуа и нищенка» (1884).
Жако Пасториус (1951–1987) – американский бас-гитарист, выдающийся виртуоз. Стал известен в середине 1970-х годов как участник джаз-рок-группы «Weather Report». Рой Харпер (род. 1941) – английский певец, композитор и гитарист.
Артур Рэкхем (1867–1939) – английский художник-иллюстратор.
Кейт Буш (р. 1958) – знаменитая британская рок-певица.
Уильям Моррис (1834–1896) – английский поэт и художник, крупнейший представитель второго поколения прерафаэлитов.
Фулборн – деревня в Кембриджшире, где находится известная психиатрическая лечебница.
Бэкс – парки и лужайки кембриджских колледжей вдоль реки Кэм.
«Корн-Эксчендж» – знаменитый концертный зал в Кембридже.
Шекспир У. Гамлет. Песня Офелии. Перевод М. Лозинского.
Из песни американской певицы Тори Эмос «Strange Little Girl».
Полковник Дэвид Крокетт, более известный как Дэви Крокетт (1786–1836), – американский народный герой, разведчик, охотник, путешественник и политик. В 1950-е годы о нем было снято несколько приключенческих фильмов.
Персонажи классического мультфильма Уолта Диснея.
Перевод Владимира Захарова.
Написанная Фредериком Уильямом Мурманом в 1900 г. баллада была в 1960-х положена на музыку Дэйвом Кедди.
Перевод М. Платовой.
Из стихотворения Россетти «Небесная подруга» в переводе М. Фромана.
Цитата из песни Саймона и Гарфанкела «April Come She Will».
Блаженная Вирджиния (лат.) – отсылка к названию картины Россетти «Beata Beatrix», то есть «Блаженная Беатриса». Поскольку имя Virginia изначально имеет значение «дева», в словосочетании содержится намек на Блаженную Приснодеву (Богоматерь).
Традиционная фраза бармена, требующего разойтись после закрытия паба, и название популярной британской комедии – «Time Gentlemen, Please».
