Ознакомительная версия.
В дворцовом комплексе чего только нет: жилище махараджи, музеи, залы приемов, парк старинных карет, сады, конюшни, офисы, магазины... Столько всего, что в голове остается только самое неожиданное. Это мраморный дворец Мубарак Махал с резными балконами по второму этажу, превращенный в музей.
В музее махараджа выставил фамильные вещи, выходные наряды, ритуальные предметы, текстильные изыски, арсенал оружия. Например, выходное платье жены, расшитое золотыми и серебряными нитями, весящее около семнадцати килограммов.
Или жалобную ветхую горностаевую королевскую мантию. Или безразмерный розовый шелковый наряд махараджи Мадхо Сингха Первого, весившего двести двадцать пять килограммов. Или собственное обмундирование для игры в поло. Махараджа играл в поло не на слонах, а на лошадях...
Тут никак не могу обойтись без цитаты из Раневской о том, что гомосексуализм и лесбиянство – это не извращения, а настоящих извращений только два – это балет на льду и хоккей на траве. Великая артистка не знала о поло на лошадях и слонах, ей было бы что добавить к афоризму.
Экспонаты были хороши, но, честно говоря, тонули в великолепии дворцовых стен. Выйдя из Мубарак Махала, наткнулись на служителя-карлика в ослепительно белой форме и алом тюрбане на огромной голове: он был слишком большим искушением для любителей фотосъемки.
Ранжана напомнила, что в Индии есть целые области, в которых зашкаливает количество изуродованных людей. Существуют династии, традиционно зарабатывающие попрошайничеством, и поскольку калеки лучше выжимают слезу, люди технично инвалидизируют детей.
В спорах с Шумитом о том, что такое третий мир, я наконец вывела формулировку: «Сегодня третий мир —это мир с самой низкой ценностью человеческой жизни. И не важно, низка она для всех или для одной группы граждан с общего согласия».
Индустрия искусственного калечения детей уходит в историю. Дети-артефакты были солидным бизнесом на закате Римской империи. Их скупали по деревням и отдавали специально обученным кормилицам, применяющим технические и диетические ограничители роста.
Их поили спиртным для съеживания тканей тела и скелета и продавали богатым как безделушки. Китайцы дошли в адском промысле до совершенства, они делали уродов на заказ по заранее обсуждаемым выкройкам, помещая в фарфоровые вазы требуемой формы. Когда ребенок вырастал, вазу разбивали, а его продавали заказчику. Похожим образом делали и маленькие женские ножки, считавшиеся сексуальным фетишем.
Были и мастера, делающие детей-зверят, пришивая на детское тело кусочки звериной шкуры, оперируя связки для изменения голоса и ломая суставы. Некто Макгауэн описывал подобные операции в девятнадцатом веке, нам они больше известны по роману Виктора Гюго «Человек, который смеется».
Невозможно представить, но в Индии продолжают осознанно делать детей калеками и по сей день. И это происходит не в тайных бункерах, а на глазах у всей деревни, поскольку там принято считать, что изуродованные люди отмечены богами, и все должны заботиться о них и помогать.
Так что выламывающий ребенку руки и ноги родитель воспринимается своим окружением как дающий ему путевку в жизнь. И все это при том, что даже самый неграмотный индуист с рождения знает три жизненные цели: дхарму – духовное совершенство, артху – получение богатства честным трудом и каму – наслаждение. То есть калечение ребенка совершенно органично вписывает его в артху!
Мы двинулись к Залу частных аудиенций из песчаника и мрамора, приподнятому над внутренним двором Дивану-и-Кхасу. Это был открытый зал с крышей на толпе мраморных колонн. На стенах узорами висело старинное оружие, под стеклом лежали миниатюры.
Но все это меркло на фоне двух пузатых серебряных сосудов полутораметрового роста по девятьсот литров каждый, упомянутых в Книге рекордов Гиннесса как самые большие в мире серебряные ремесленные изделия.
Гиганты были сделаны по заказу махараджи Мадхо Сингха Второго, собравшегося в Англию на коронацию короля Эдуарда VII. Мадхо Сингх Второй испытывал по отношению к европейской воде тот же ужас, что я по отношению к индийской, но подготовился к этому лучше меня. Он повез с собой в этих монстрах воду из Ганга на борту специально зафрахтованного морского лайнера. На этом же лайнере ему оборудовали храм для путешествия.
Жителю нашего региона не очень понятны индийские отношения с водой. И, забывая закрыть кран, мало кто из нас думает о том, что больше миллиарда людей на Земле лишены возможности пить неопасную для здоровья воду.
Нам, например, не знакома проблема мышьякового отравления воды в Южной Азии. Мышьяк естественным образом присутствует в Гималаях, откуда текут истоки Ганга, и отравленные подпочвенные воды дельты Ганга под восточноиндий-ским штатом Западная Бенгалия и Бангладеш употребляют до 85 миллионов человек.
Ганг – это кровь Индии. Название произошло от имени Ганга, небесной реки в древнеиндийской мифологии. Ганга была дочерью Хамавата и сестрой Парвати. Образуясь из пальцев Вишну, она долго текла по небу и спустилась на Землю по просьбе царя Бхагиратхи, чтобы омыть прах его шестидесяти тысяч предков.
Обрушившись сверху, Ганга попала на голову Шиве, и только это спасло Землю от разрушения ее мощным потоком. Именно на голове Шивы она разделилась на семь потоков. Потом эти семь потоков выпил мудрец Джахну и выпустил через свое ухо.
Пройдя по головам, гортаням и ушам, Ганга ушла в подземный мир, вышла замуж за царя Лунной династии Шантану и родила восемь сыновей. Родившихся детей она сразу бросала в воду, чтобы они перестали быть людьми, а последнего оставила мужу перед разводом именно в человеческом состоянии. Папаша назвал его Бхишмой и вырастил храбрым военачальником и мудрым наставником воюющих пандавов и кауравов.
А Ганга, превратившись в Ганг, потекла через Индию, очищая от грехов, избавляя от болезней и даруя небесное блаженство погребенным. На берегах ее выросли центры паломничества Хардвар, Аллахабад, Варанаси, Сагар. В них отправились толпы умирающих, сопровождающих умерших и везущих урны с прахом.
Круглые сутки на набережных этих городов горят погребальные костры. С берега к реке люди спускаются по тысячам каменных лестниц – гхат – к местам священных купаний. Паломники стригутся и бреются наголо, даже сбривают брови перед омовением, и увозят воду в кувшинах за сотни километров, чтобы лечить ею близких.
На пожертвования паломников существуют тысячи храмов, жрецов, странствующих монахов, попрошаек и похоронных волонтеров. Волонтеры поддерживают вечный огонь и зажигают от него погребальные костры. Сожжение именно здесь заканчивает круг реинкарнаций.
Первой кремированной у Ганга была сама жена Шивы – Парвати. Шива опустил ее пепел в воды... С тех пор здесь кремируют индуистов, остальных сжигают с помощью электричества. Электрический крематорий также участь умерших насильственной смертью. Это признак плохой кармы, которую надо исправлять в следующей жизни, и только тогда думать о Ганге.
Кроме того, не сжигают тела детей до десяти лет и беременных женщин. Им нельзя останавливать колесо реинкарнации, они еще не пожили как следует. Не сжигают и прокаженных, их топят с камнем на шее. А вот укушенных змеей пускают по Гангу в лодке, их считают не умершими, а находящимися в коме. Святых тоже не сжигают, им предстоит еще раз воплотиться и работать для улучшения человечества.
Чадит погребальный круглосуточный конвейер, в нем на разных стадиях тают тела. Подносят только что омытые в Ганге новые. Их заворачивают в специальную ткань... Горят свечи в бедных хосписах, там за умирающими ухаживают бесплатные врачи и медсестры, улучшающие таким образом свою карму. Они выносят их на берег, вливают им в рот священную воду...
Догоревшие и недогоревшие тела плывут по воде, на радость рыбам, крокодилам и черепахам... Тут же плещутся сотни людей, умываются, чистят зубы, стирают, молятся. Среди них странники, скитальцы, брахманы, никто никуда не спешит, отовсюду звон колокольчиков и религиозные песнопения. Огромные залежи серебра под Гангом дезинфицируют все, что в него попадает... Дремлют собаки, бродят коровы, скачут обезьяны, продаются запаянные баночки со святой водой из Ганга.
И, вы будете смеяться... шестьсот тысяч презервативов в день отправляются на фоне всего этого в Ганг в одном только Варанаси. Потому что здешние ткачихи, прославившиеся варанасскими сари, натирают презервативами челноки станков. Это местное открытие: смазка презервативов лучшее лекарство для ткацкого станка, не оставляющее на ткани пятен. Другой вопрос, что заставить ткачих использовать презервативы по прямому назначению пока невозможно. Такова Индия...
Когда выходили из Дивана-и-Кхаса, подбежала школьница лет семи,с сестренкой лет пяти. Школьница важно протянула разлинованные листки бумаги с кучей подписей и попросила подписаться и сдать деньги на ее школу – вполне изысканная форма попрошайничества.
Ознакомительная версия.
