Ознакомительная версия.
– Ужина в «Макдоналдсе»? – предположил я.
– Да ну тебя! – обиделась Марина. – Чего необычного в «Макдоналдсе»?
– Ну, мы с тобой никогда там не ужинали…
– Вот и хорошо!
– Ладно, – я тяжело вздохнул, изображая, как трудно дается мне это решение, – так уж и быть, отведу тебя в один из моих любимых ресторанчиков, затерянный в переулках старой Москвы!
– Как романтично! – восхитилась Марина. – Обожаю переулки старой Москвы. А как называется один из твоих любимых ресторанчиков?
– «Приют лепрекона».
– Оригинально! Старая Москва и приют лепрекона! Ой, какая же я балда! Забыла опечатать ключи. В стаканчик положила, крышечку закрутила, а опечатать не опечатала…
После истории с видеозаписями Вячеслав Андреевич, по его собственному выражению, «организовал правильный режим». Этот «правильный режим» кроме неудобства ничего не принес. Судите сами – всем, кто работал в «стратегически важных» помещениях (и мне в том числе), были выданы личные печати с индивидуальным номером – небольшие металлические кружочки размером с рублевую монету. Печатями полагалось опечатывать не только двери своих кабинетов, но и ключи от них перед сдачей охраннику. Для этого закупили металлические контейнеры с завинчивающейся крышкой. А еще закупили много пластилина для опечатывания дверей и ключей. Вдобавок за ключи теперь полагалось расписываться, как при сдаче, так и при получении. В специальном журнале с указанием времени. Короче говоря – полный маразм, но Вячеслав Андреевич нововведением гордился.
– Давно бы так, – говорил он. – Жаль, что не все помещения опечатываем.
Опечатывались кабинеты начальства, столовая с кухней, медпункт, кабинеты химии (потому что там реактивы), спортивные залы, входы в подвал и на чердак.
– Вот еще бы систему электронных пропусков ввести… – мечтал вслух зам по безопасности и пояснял всем, кто интересовался, что это за система: – Турникеты на входе-выходе, карточки-пропуска у сотрудников и учеников. Красота! Сразу видно, кто когда пришел, кто когда ушел.
– Большой Брат видит все! – ерничал Мигульский. – Все мы под колпаком у Мюллера!
– Моя фамилия не Мюллер, а Наливайко, – поправлял Вячеслав Андреевич. – И вообще – честному человеку контроль не мешает…
Мы уже спускались в метро. Лень было возвращаться в гимназию, да еще для такого тупого занятия, как опечатывание ключей, поэтому я поспешил успокоить Марину:
– Наплюй, все равно никто не заметит! А если и заметят, то не расстреляют.
– Да, конечно, – согласилась она, – сделает Андреич еще одно замечание, только и всего.
– Вообще-то он грозил еженедельно подавать списки нарушителей Эмилии…
– Ага! И что дальше? После установки видеокамер всем было ясно сказано – премий не ждите, а как еще можно наказывать сотрудников?
– Поорать на них…
– Чтобы наш доктор не сидел без дела, – рассмеялась Марина, прикладывая сумку с проездным к турникету.
Я предпочитал носить свой проездной в кармане, – мне так было удобнее. Недавно на «Савеловской» произошел со мной курьезный случай. Почтенный седой джентльмен, шедший впереди меня, внезапно упал грудью на турникет. Буквально уронил себя на него. Я рефлекторно подхватил его и поинтересовался:
– Вам плохо?
Попутно, разумеется, искал симптомы, ведь ни с того ни с сего люди на турникеты не падают.
– Все нормально, – улыбнулся мне почтенный джентльмен, – просто мне неохота проездной из кармана доставать.
Такие вот дела. Хотел оказать человеку помощь…
– Это уже стало доброй традицией – приходить ко мне после директорской нахлобучки. Выговориться, измерить давление, получить совет…
– Спаситель ты наш! К кому же идти, как не к тебе?
– В гимназии, помимо врача, есть еще и психолог, – сварливо огрызнулся я. – Ей по штату положено…
– Ей по штату положено на кефирном производстве работать, – съязвила Марина, – потому что в ее присутствии молоко мгновенно скисает.
– Каждому природа дала свой талант, – тоном закоренелого ханжи сказал я, – только вот не всякий использует его по назначению…
Бармен Федя, он же и владелец «Приюта лепрекона», бодрый тридцатилетний холостяк, поклонник «Битлз» и любитель футбола, был когда-то моим однокурсником. Мы вместе учились на педиатрическом факультете. На шестом курсе Федя женился и в качестве свадебного подарка получил от тестя ресторан. Точнее – утомленный предпринимательством тесть под видом подарка коварно спихнул свой убыточный бизнес молодому зятю. Хитрый расчет оправдался самым неожиданным образом – Федя увлекся идеей и на удивление быстро вник в тонкости общепита. Правда, едва не завалил «выпускные» экзамены, но ничего – обошлось.
Из нашего потока в практическую медицину попала едва ли четверть студентов – остальные ушли в бизнес, медицинское коммивояжерство, осели в страховых компаниях. Реалии нашего времени, ничего не попишешь. В провинции, как я слышал, положение еще хуже – кое-где во врачи идет не более пяти процентов, окончивших медицинские вузы. Разве что стоматологи из года в год демонстрируют приверженность избранному пути – получают дипломы и встают к станкам, то есть – к своим бормашинам.
Концепцию заведения Федя изменил кардинально. На месте пятьсот-не-знаю-какого псевдофранцузского кафе появился ресторан «Приют лепрекона». По всем признакам – заведение из разряда доходных, а не убыточных.
Мне всегда любопытно, почему люди поступают именно так, а не иначе, поэтому при первом же посещении «Приюта» я поинтересовался у Феди происхождением столь оригинального названия. Он ответил вопросом на вопрос:
– Как ты думаешь, я больше похож на лепрекона или, скажем, на ангела?
Федя и впрямь вылитый лепрекон – невысокий, носатый, да еще и ворчать начал, чего в студенческие годы за ним не водилось. Впрочем, я прекрасно понимаю, что ворчит он только для более полного соответствия образу.
– На лепрекона чуть больше, – не раздумывая ответил я.
– Вот поэтому я и не назвал мое заведение «Райским уголком»!
Корпоративные узы связывают людей крепче родственных. При каждом посещении «Приюта лепрекона» Федя демонстрирует мне свое особое расположение. Вот и сегодня наши порции свинины с картофелем оказались такими огромными, что мы с Мариной еле с ними справились.
– Ты заказал двойные порции? – ахнула Марина, когда официант принес нам еду.
– Нет, конечно, – ответил я.
– Я ж столько не съем!
– Оставить что-либо, кроме ножа и вилки, на тарелке нельзя, – предупредил я, стоило только официанту отойти. – Добрый хозяин искренне расстраивается, если клиенты не съедают все подчистую…
– Постараюсь не обидеть хозяина, – пообещала Марина, вооружаясь вилкой и ножом.
Редко встретишь в Москве настоящего мастера кулинарного дела, истинного профессионала. Кулинарных передач по телевидению больше, чем новостных, кулинарные книги продаются на каждом шагу, на кулинарную тему съезжает добрая половина разговоров, но тем не менее готовить вкусно умеют лишь единицы.
Таксисты, не знающие города, врачи, путающие печень с селезенкой, учителя русского языка, с одинаковой частотой употребляющие былинные глаголы «ложить» и «покласть», сантехники, легким движением руки заливающие соседей снизу… Мир полон людьми, которые не всегда понимают, что они творят, но прекрасно знают, сколько им должны за это заплатить.
– А у меня новость, – сказала Марина, когда нам принесли ирландский кофе в причудливых бокалах с крошечной, но очень удобной ручкой, расположенной не на самом бокале, а на его толстой ножке. – Я увольняюсь.
От неожиданности я чуть не пролил свой кофе на стол.
– Почему? Разругалась с Эмилией? Причины внезапного увольнения в гимназии «Пантеон наук» не отличаются разнообразием.
– Нет, просто надоело.
– А я думал, что тебе у нас нравится…
– Когда-то нравилось, – немного виновато улыбнулась Марина, словно стесняясь того, что ей нравилось работать в гимназии, – потом это стало привычкой, а где-то с месяц назад мне захотелось уйти.
– Куда?
– Еще точно не определилась, но знаю одно – туда, где есть какие-то перспективы роста и тенденции развития, как бы пошло это ни звучало. Невозможно же всю жизнь просидеть в секретаршах… Во всяком случае – для меня.
– Скорее всего ты права, – согласился я.
Меня тоже иногда посещали мысли об уходе из гимназии, но я не спешил с принятием решения, потому что никак не мог определиться с тем, в каком направлении, поликлиническом или стационарном, мне следует двигаться дальше. С другой стороны, я понимал, что потихоньку деградирую в профессиональном смысле. Еще год-другой – и, чего доброго, превращусь из врача в обладателя врачебного диплома. Но прежде чем принять решение, мне хотелось по-человечески отгулять отпуск, решить, куда идти, и заняться подбором наиболее подходящего варианта. Переходить на другую работу так же скоропалительно и «случайно», как я пришел в гимназию, мне не хотелось.
Ознакомительная версия.
