Пошел показывать дом Владимиру.
Ася воевала с мясом. Кусок попался ужасно неудобный и жилистый. Резала, роняла куски на пол, поднимала, мыла.
– Теперь вы расскажите что-нибудь, – похохатывал над Асей Руслан и включал чайник.
Владимир смущался, Алька за него заступалась и казалась невероятно красивой от счастья.
Ася хлопала бесконечными дверцами кухонного шкафа и ругала домработницу Светлану: мало того, что заболела – всегда так делала, когда намечались гости, – так она еще с какой-то жестокой извращенностью прятала специи, тарелки, ножи. В поисках всего этого Ася теряла много времени и чувствовала себя откровенной дурой.
Руслан позвал пить чай. Голос странный, словно далекий гул в тоннеле. Присела, всмотрелась. В его глазах появилось странное зыбкое мерцание, над веками смутными пятнами лежали тени.
– Все нормально? Что с голосом?
– Это после лекарств. Я пойду полежу.
Алька вскочила.
– Пап, тебе помочь?
– Сам, сам. Вы тут… я сам, только полежу, отдохну посплю. Зовите, когда будут шашлыки.
Ася еще полчаса потратила на домашние хлопоты, потом поднялась в спальню. С первой секунды поняла, что произошло ужасное. Он лежал, с головой укрывшись простыней, видна была только левая рука – с неестественно вывернутой вверх ладонью, словно существовала отдельно от тела. Ася сдернула простынь, стала Руслана будить, звать. Он открыл глаза, попытался, что-то сказать. Не получилось. Весь напрягся, вытянулся, отчаянно заработал ногами, потянул левую руку.
– Я ничего не чувствую, – уловила Ася его шепот.
Надо звонить в скорую, но она не хотела его оставлять.
Она звала его, теребила, а он здоровой рукой тянулся к телефону, пытался кому-то позвонить, через секунду отбросил телефон и закрыл глаза.
Скорая приехала быстро, врачи сразу послали Асю найти мужчин, которые помогли бы отнести Руслана в машину. Ася бегала по поселку, теряла тапки, запахивала халат и стучалась по дворам. В одном доме четверо мужчин разгружали кирпич. С трудом, но согласились.
В больнице их встретил все тот же молодой врач. Удивился, каким образом человека, который лежит у него в отделении, привезли на скорой.
– Что случилось?
– Вы меня спрашиваете? – напряглась Ася.
Врач сел за стол, стал оформлять документы.
Алька возмутилась:
– Сделайте что-нибудь!
– Щас, дочь, щас. Щас доктора все сделают. Ведь мы успели, – успокаивала дочку Ася и гладила Руслана по руке, голове, животу. – Щас, миленький, щас. Щас доктор все сделает.
И тут Руслана затрясло, сначала мелкой дрожью, потом сильнее, сильнее.
– Тебе холодно? Да? Щас я тебя согрею. Щас согрею, – Ася прижалась грудью, потом попыталась лечь сверху. На каталке места двоим не хватало.
– Да сделайте уже что-нибудь! – заорала она во все горло.
Вокруг все завибрировало, зашумело, появились люди, много людей. Ее прогнали тихим окриком, покатили каталку к стене, в которой автоматически распахнулись двери. Ася побежала следом, но не успела, двери захлопнулись перед ее носом. Потом стали приходить люди в белых халатах, заходили в двери, она скользила следом, на нее кричали, выталкивали обратно. Но выкручивалась, успевала заметить ноги Руслана, трубки во рту, приборы.
Через три часа Руслана из палаты интенсивной терапии перевезли в реанимацию. Ася бежала следом за каталкой и судорожно бормотала.
– Я завтра приду, что тебе принести?
Медсестры тихо вздыхали, смотрели на нее как на сумасшедшую.
– Он вас не слышит, он в коме, – сказала одна и нажала на кнопку лифта.
Ася ринулась в лифт. Ее не пустили.
– Руслан, Руслан, – шептала она в створку дверей лифта и не верила, что он ее не слышит.
Вечером позвонила Нурзалима апа, тетка Руслана. Ася все ей рассказала и попросила помочь организовать доступ в реанимацию.
– Зачем? – удивилась Нурзалима апа.
– Я ему скажу, что мы его ждем, любим. Он не должен умирать.
– Он в коме, не услышит.
– Я читала, что люди, которые находятся в коме, все равно все слышат. Я уговорю его вернуться.
Нурзалима апа, немного помолчав, пообещала поднять все свои связи. Это Асю немного успокоило. Связей у Нурзалимы апы было много, потому что она сама сорок лет проработала медработником на автотранспортном предприятии.
Утром в десять тридцать она позвонила.
– Договорилась. Приходи в больницу в двенадцать, тебя пустят.
А в десять сорок позвонил врач и сообщил, что Руслана больше нет.
Напугав детей, Ася минут пять орала, визжала, потом три часа рыдала, потом, вся опухшая и раскрасневшаяся, позвала Альку и стали оговаривать, как устроить похороны.
С тех пор прошло пять лет, боль немного улеглась, особенно, когда продала дом. Жить в доме, который каждую секунду напоминал о Руслане, о радости строительства, покупке мебели, о том новогоднем заселении, было невыносимо. Только продав дом, почувствовала облегчение, словно снова уехала в какую-то долгую, дальнюю командировку. Она так же продолжала работать, заниматься бизнесом. Обороты, конечно, сократила, работала уже не ради денег, а чтобы спасти себя от боли и одиночества.
Глава 17
Начало конца
Когда она позвонит? Неизвестно. Она собиралась. Обещала. Марат все шатался по дому, приусадебному участку, рвал огурцы в парнике, подвязывал помидоры. Ходил по тому же маршруту, что в то утро. Тогда они долго лежали в постели и не разговаривали, она все порывалась приготовить кофе, он не отпускал. Потом, пока она была в душе, поставил чайник. Когда услышал голос, вышел во двор. Закутанная в желтое полотенце, она сидела на корточках и разговаривала с Тоем, мелкой болонкой. «Привет, привет», – гладила его от носа до кончика хвоста.
Той приседал, пластался по земле, переворачивался на спину и подставлял живот для ласки.
– Ах ты моя умница, ах ты моя красавица.
– Не порть мне мужика, – громко смеялся Марат.
– Какой же это мужик, это собачий сувенир, – шутила Ася и трясла Тоя за крохотную мохнатую лапку. – Лапка меньше, чем у котенка. Он раньше у меня перец воровал.
– Он и сейчас ворует. Огурцы обожает.
– Да ладно, – не поверила Ася.
– Точно тебе говорю. Пошли покажу. – Марат направился к парнику, Той засеменил следом.
Марат открыл парник, сорвал небольшой огурец и высоко поднял. Той запрыгал шариком от пинг-понга. Чем выше прыгал Той, тем выше Марат поднимал огурец…
Когда зазвонил телефон, Марат сразу ответил, но звонила не Ася.
– Привет, – ласково протянула Разалия, бывшая жена Марата. Это что-то новенькое. Хуже нет, когда у нее такой масляный голос. Обычно она таким голосом отказывает Марату видеться с дочкой. Знает, что он дышать не может без дочери. Этим и шантажирует. Что она придумала на этот раз? Марат устал гадать и обращать на это внимание: особенно в последнее время, именно после их встреч с Асей, у Разалии стали появляться подозрительные вопросы – что это он вдруг такой счастливый? В следующий раз она может позвонить и рассказать плохой сон, узнать время или просто так, якобы ошиблась номером.
Чтобы не показаться невежливым, Марат терпеливо вступает в разговор. Одновременно его тревожит, что таким образом он может пропустить звонок Аси. А Разалия продолжает что-то говорить и говорить. Никогда раньше за ней такого не замечал. Так и не дождавшись окончания разговора, Марат начал ссылаться на срочные дела.
Он ждет, проверяет зарядку, звук.
Ни одного гудка.
Он уже злится. И тут она звонит: напоминает о себе – вдруг он о ней забыл. Глупая-глупая-глупая! – хочется заорать на весь мир, а вместо этого, обмирая, говорит, что она позвонила не очень удачно и ему не очень удобно говорить. Совсем неудобно, потому что пришла Разалия с дочкой и по поджатым губам, по особенно цедящему голосу и взгляду бывшей жены Марат понимает, что она знает, кто звонит. Или слышит? Нет, слышать она не может.
Разалия смотрит пытливо и зло, и тут уж ничего не остается – лишь бы не покраснеть, ответить как можно спокойнее, безразличнее. Впрочем, краснеть он давно разучился, и, что ни говори, ему приятно, что Разалия с дочкой здесь. И Разалия, кажется, ревнует. Она, конечно, тоже пытается казаться безразличной и спокойной. Но он-то ее знает и принимает ее игру.
