- Ну, вы могите, товарищ командир! – удивился Юра Голенков.
- Юра, я не циркач и напрасно «по лихости» кораблём не рискую – это чистая необходимость.
Сам видишь, не перепутай командир БЧ-5 с дачей хода назад, на ход передний, такого спектакля я бы не устраивал.
После швартовки Антон очень спокойно объяснил уже своему механику его ошибку. Главным в этом объяснении было то, что руки никогда не должны опережать решение головы.
При плавании в море, когда свистел ветер, и мороз намораживал на лицах людей, стоящих на мостике, корочку льда, так что губы теряли всякую возможность к дикции, подаваемые команды вниз в тёплый и уютный центральный пост, шли несколько неразборчиво. Уж очень часто командир БЧ-5, хорошо усвоивший командирский наказ, просил:
- Не понял, прошу повторить!
Конечно, Липовецкий команду повторял буквально по слогам. Но всему есть предел. Когда этот предел наступал и позволяла обстановка в центральный пост следовала команда:
- Командиру БЧ-5 немедленно прибыть к командиру на мостик!
Тот в репсовом костюмчике, обутый в лёгкие сандалии, выскакивал в эту ветром бушующую, водянистоледяную преисподнюю на мостик, и докладывал, что прибыл по приказанию.
- Подойди ближе, перекури, - предлагал командир. Встречная волна накрывала мостик, в том числе, с ног до головы и командира БЧ-5. Не замечая этого, командир спокойно его просил:
- Будь добр, спроси у центрального поста, который час. Дрожащий от холода, механик нащупывал тангенту включения микрофона и давал команду:
- Центральный, доложите который час!
Внизу, конечно, команду с первого разу не поняв, переспрашивали.
- И нахрена им сверху это время нужно? – недоумевали они, но со второго разу полученную команду выполняли. Самые смекалистые из них, догадкой делились:
- Это наш командир воспитывает механика – сколько времени тот выдержит при хорошей дикции.
Получив доклад о времени, командир задавал следующий вопрос:
- Так сколько времени вам нужно, чтобы с первого раза услышать и правильно понимать, поступающие команды с мостика?
- Понял, товарищ командир, я всё понял! – непослушными губами говорил механик.
- Тогда быстро вниз, переодевайся и наведи порядок, и тишину на главном командном пункте.
Прикладная наука действовала: в центральном посту стояла тишина, и все команды командир БЧ-5 научился понимать с полуслова. В остальных же житейских вопросах службы это был хороший офицер, и механик из него получился толковый, такой же свой, как и все члены экипажа.
За неделю до Нового года, отработав все задачи боевой подготовки, ракетный крейсер вернулся домой в Гремиху. Погода каким-то чудом успокоилась. Тихо кружась, падал снег и люди, пользуясь безветрием, весело сновали по магазинам, закупая продукты к празднику. Особенно веселились дети: малые – на санках летели с сопок, сбивая взрослых пешеходов, кто постарше – выпускники из школы мальчики и девочки, юные и влюблённые, парами, сбившись группами, от избытка чувств и сил просто шалили, как могли. Именно от избытка чувств какая-то из подружек неловко толкнула Владимира, и тот упал на бок, подставив руку прямо под камень. Нагрузка на руку была столь велика, что кость не выдержала и сломалась, согнув руку буквой «г» совсем не на том месте, где она должна изгибаться.
Конечно, тут же сообщили Липовецкому:
- Несчастный случай. Ваш сын в госпитале.
Прибыв в госпиталь вместе с женой, Антон увидел жутко согнутую посиневшую руку сына и услышал рассказ, как это случилось. Его сердце, которое и так от всех «радостей» жизни пошаливало, ситуации не выдержало. Антон потерял сознание, оказавшись сражённым глубоким обмороком.
Они лежали рядом: отец – весь в холодном поту, с сердцем, стучавшем с перебоями, и сын – притихший, белый как стенка, от избытка критических событий, забывший о собственной боли.
Местный хирург – здоровенный рыжий молодец, оценив ситуацию, сказал:
- Сейчас откачаем отца, а после займёмся сыном. И уже сникшей и побелевшей Светлане:
- Спокойно! Умереть мы им не дадим. Сначала сделаем укольчик старшему по возрасту, пусть тихонько полежит и оклемается. Младшему же – сломанную руку на растяжку, сделаем снимок и наложим гипс. Через пару недель будет он ходить, как новенький.
Был тот редкий случай, когда Новый год Антон праздновал дома в кругу семьи. Вместе с Владимиром из остатков воротника маминых соболей они соорудили маску: то ли заморского царя, то ли своего замаскированного разбойника. В комплекте с накидкой и клюкой, которую изображала загипсованная рука, «маскарад» впечатлял. Сын имел успех, и это радовало всех.
Вездесущий Гремиханский ветер, на праздники, не иначе, как где-то среди бескрайних просторов Северного Ледовитого океана загулял, и наш умный дед Мороз, не напрягаясь, укрывал, уснувшую зимнюю землю, снегом. На склонах местных сопок неподвижно застыли, утонувшие в снежной пороше, редкие берёзки. Их гибкие ветки, окунаясь в испаряемую влагу дышащего моря, покрылись белым инеем нарядных ледяных иголочек, припорошенных звёздочками отдельных снежинок. Солнце за Полярный круг пока не заглядывало и светом лучей игру иллюминаций на этих украшениях северной растительности не зажигало. Но всё равно, чистота красок, подобранных изобретательностью творца прекрасного, даже здесь в этих суровых краях Севера, поражала жителей посёлка таинством чарующей красоты нашей Земли.
Море устало накатывалось на горбатые снежные козырьки белого снега, в безветрии пушистым покровом, устлавшим каменистую береговую почву Святоносского залива. Оно тихо шумело и постанывало, сожалеюще жалуясь Земле, на критический порог беспредела рукотворного человеческого «железа», переполнившего его воды. Полбеды, что эти чуда изобретательности человеческого ума – железные корабли своим присутствием засоряли чистоту морского пространства, беда в том, что невиданное доселе зло затаилось и хранилось именно внутри их. Хорошо, что пока есть люди, которые, жертвуя собой, не выпускают это зло наружу и жизнь на Земле сохраняется. Жизнь, которую океан зародил, до сей поры поддерживал и, всячески оберегая, обновлял.
Но есть и другие власть имущие люди, которые, исповедуя насилие, в мире и согласии между собой никогда не жили. В постоянной борьбе за власть они пролили реки человеческой крови, истекающей в конечном итоге в океан.
До недавней поры, так называемое, мирное соревнование систем политического и экономического обустройства самых мощных государств на двух континентах, закончилось качественным скачком в открытии вооружений и средств невиданных мощностей, и возможностей массового уничтожения всех форм жизни на Земле.
Обладая этим оружием, властвовавшие монстры враждующих сторон, опасаясь потерять власть и вместе с ней баснословные личные богатства, основанные на разных формах собственности, начали беспрецедентную Холодную войну. Именно власть денег и идей, взращённых на новых формах собственности, подхлёстнутые страхом потери своего господствующего влияния, столкнулись в этой бескомпромиссной войне. Холодная война по своим масштабам и затраченным средствам не имела аналогов и превратилась в способ существования двух государств.
Океаны, разделяющие эти государства, стали ареной жёсткого противостояния, где грань между войной горячей и холодной была еле заметной. Эта роковая черта удерживалась благодаря разумному мужеству и героизму командиров и экипажей стратегических кораблей с обеих сторон.
Годами на боевых службах, патрулируя длинными месяцами, противодействуя друг другу, сталкиваясь в происшествиях и катастрофах, вдали от своей земли, усталыми руками удерживая взведённые курки самого мощного оружия, они ни разу не дрогнули.
- Чем же питалась вера в справедливость миссии, выполняемой ими? Деньги – уж очень универсальное и быстродействующее средство убеждения людей. Когда они у вас имеются без излишеств, за которыми начинается власть, то это – сытая благополучная семья и масса житейских благ, гарантируемых справедливыми законами государства.
Справедливость коммунистической идеологии, при разумном её толковании, не вызывала сомнений даже у людей, неприемлющих её. В принципе, это можно сказать и о системе капиталистической, в которой бы справедливость, воплощалась в форму господствующих законов. В практике жизни разрыв между идеями и жизнью целиком зависит от людей, осуществляющих власть. К сожалению, с течением времени этот разрыв становится пропастью.
Но определённый выбор у разумных людей, по крайней мере, если уж не государственного устройства, то места работы должен же быть!
Конечно, выбор всегда и всюду у любого человека был, есть и будет. Вот только «меню» этого выбора, иногда, строго ограничено.
