Письмо Альбине он все-таки написал и опустил в почтовый ящик, уже будучи на вокзале.
Игорь стоял на перроне в ожидании поезда. Накрапывал мелкий осенний дождь. Он прожил в Москве полтора года, но так и не понял, нравится ли ему этот город. Впечатлений было много, и были они очень разные.
Одно несомненно – «Москва слезам не верит». Эта фраза была первой, пришедшей ему на ум, когда он прошлой весной ступил на землю столицы. И она же была последней, перед тем как Игорь сел в поезд.
Альбина машинально глянула в зеркало и испугалась. Это то зеркало, в которое она смотрелась сегодня утром? И где видела женщину молодую и счастливую? Сколько времени прошло? Часов четырнадцать – не больше. И сейчас на нее смотрит существо без пола и возраста, с красными глазами и опухшим лицом. И такое выражение на этом лице… Так, наверное, смотрят приговоренные к смертной казни, которые до последнего надеялись на помилование.
Аська трясла ее за рукав, пытаясь что-то сказать. Вернее, она даже и говорила, но Альбина не слышала.
Строчки из его писем были везде. Они звучали в голове, всплывали перед глазами, превращались в образы. Она помнила каждую из них так точно, словно неделю заучивала текст этих посланий наизусть.
«Аля, я вспоминаю о вас каждую ночь». «Иногда я жалею, что приехал в Москву, но там у нас я бы пропал, ты же понимаешь…» «Аля, я не забываю вас ни на минуту». «Мне не нужна другая семья». «Алька, любимая, мне тут решили найти богатую вдову, а я мужественно сопротивляюсь. Мне нужны только вы с Настенкой»…
Альбина начала задыхаться. Никогда ей не было так плохо. Ни тогда, когда она поняла, что Макс ей изменяет, ни тогда, когда он умер.
Она легла на кровать, обняла подушку и по-детски подогнула ноги. В позе зародыша стало немного легче. Но ненадолго. Отчаяние рождалось внутри и рвалось наружу, доставляя почти физическую муку.
Ни разу не было в ее прошлом такой боли. Все остальное было лишь неприятностями, как ни странно это звучит. И сейчас пора это признать. Никогда она не любила мужа. И вообще никого она до Игоря не любила.
Это только в книжках все случается строго в определенном возрасте. Детский сад, школа с подростковой привязанностью, которую именуют отчего-то «первая любовь», потом разочарование, вслед за которым грядет уже она – любовь настоящая, заканчивающаяся венцом и продолжением рода. Ну а уж дальше – как повезет.
И мы привыкли, мы верим, мы подстраиваемся. А как быть, если были и брачные узы, и рождение ребенка, а любовь вот припозднилась и пришла только почти в сорок? Это значит – выбиться из графика?
А ведь кто-то влюбляется в пятьдесят и счастлив. А кто-то – в четырнадцать, и ему хватает первого разочарования на всю оставшуюся жизнь. И наверняка есть люди, которые ни разу не испытывали ничего похожего. И таких много.
Человек разумный не ставит под сомнение, что не всем дано стать космонавтами, не всем «посчастливится» переболеть свинкой, не все пишут стихи или защищают диссертации. Но при этом мы обладаем смешной уверенностью, что каждый из нас переживал или переживет любовь. И мы бессовестно затрепали, затерли это слово. Мы называем им все, что угодно – вожделение, симпатию, влечение, – потому что искренне верим, что любовь – это что-то универсальное, принадлежащее любому человеческому существу. У всех у нас есть голова, руки, ноги и селезенка. Так и с любовью. Только голова и селезенка даются при рождении, а любовь приходит, когда получится.
И только когда она действительно приходит, понимаешь: «Боже правый, а я ведь могла этого никогда не узнать. Могла всю жизнь глупо, почти машинально повторять это слово и даже не представлять, что оно значит».
Альбина повернулась на спину. Аську жалко. Она опять заплакала. Для дочки это тоже, можно сказать, первый раз. Первый раз за двенадцать лет у нее появился папа. Макс ведь, в сущности, не был ей отцом. Может, он и любил ее по-своему, но никогда она не воспринимала его всерьез. Он не хотел тратить на девочку ни своего времени, ни своего драгоценного внимания. И Аистенок это чувствовала. Всегда. И даже в раннем детстве старалась не обращаться к отцу.
А Игорь покорил ее почти сразу. Ему было не жалко для девочки ничего. И как это все могло сочетаться с «Аля, я не забываю вас ни на минуту». «Мне не нужна другая семья»? Кому из них он врал?
И она, дура, тоже хороша! Устроила эту сцену при Аське. Хотя девочка уже большая, да и все равно пришлось бы объяснять ей, куда делся Игорь…
Лучше бы он никогда не появлялся в их жизни. Они привыкли жить вдвоем и жили бы дальше.
Альбина опять зарылась лицом в подушку.
Да еще эта Вита. Опять она. Но почему, почему, она всегда возникает у нее на пути? Сначала с Максом, потом с Игорем…
Мысли Альбины, против ее воли, вновь возвращались к длинноногой Вите. Та казалась ей чуть ли не всемогущей. Еще в самый первый раз, когда она увидела эту девчонку в приемной у Макса, она подумала, что такие имеют все, что захотят. Красивые, энергичные, уверенные в себе. У таких нет проблем, как привлечь мужчину и как его удержать. Одним своим видом она показывает, что в ее жизни все прекрасно. Такая нагуляется по молодости, разбив несколько семей, потом заскучает, выйдет замуж. Непременно за богатого и успешного. Муж будет ее обожать и баловать. Она же и ему периодически будет наставлять рога, но он об этом не узнает. А если и узнает – промолчит. Уж очень не захочет терять ослепительную супругу.
В общем, Вита, которую она должна была бы ненавидеть, казалась ей, как это ни странно, каким-то недостижимым идеалом, на который, если говорить честно, ей очень хотелось бы походить…
Аська неуверенно скреблась в дверь, испуганный Бакс поскуливал, забившись под кровать. Надо быть сильной. Легко сказать, а как это сделать, когда весь твой мир рухнул в пропасть, погребая под своими обломками первую в жизни настоящую любовь и последние надежды?
– Заходи, открыто.
Аистенок тихонько вошла в комнату со стаканом воды. Только сейчас, глядя на дочь, Альбина поняла, что давно уже не видела ее такой – неуверенной, слегка испуганной. Обычно такое выражение лица было у нее еще при отце. Последнее время она была совсем другой. Жизнерадостной, веселой, счастливой, непосредственной…
Господи, ей-то это за что?
– Садись. – Альбина расправила одеяло.
– Мама, послушай, – девочка сделала паузу и, увидев, что новой истерики не последовало, продолжила: – Игорь ни в чем не виноват, мама.
– Ася… – она с трудом собралась с силами. – Дочка, давай забудем про него вообще. Хорошо? Того, что я о нем узнала, мне вполне достаточно. Я не знаю, что он тебе наплел, но…
– Он не наплел, он показал…
– Ну хватит! – Она снова была на грани срыва. – Боже мой, что? Что он тебе показал? Черновики своих писем к своей семье? И сказал тебе, что это он пишет роман, да?
– У него нет семьи, мама!
– Ошибаешься, Ася! – Она вроде бы снова успокоилась и с жалостью смотрела на дочь. Пожалуй, это был первый раз, когда они говорили так по-взрослому. – У него есть жена и дочь в другом городе. А сюда он приехал, чтобы найти богатую вдову. И нашел. Попал в яблочко. Такой дуры, как я, больше не сыщешь ни в Москве, ни в ближайшем Подмосковье. И это еще не все, он…
Альбина осеклась. Что она скажет дочери? Что он спал с бывшей любовницей ее отца?
– Он обманывал нас, Ася. Этого достаточно.
– Мамочка, пожалуйста, давай его догоним! Выслушай его. Просто выслушай. Я тоже сначала разозлилась… Пусть он тебе объяснит, ну мам!
Альбина с удивлением смотрела на дочь. Такая спокойная, взрослая, разумная. Когда только успела повзрослеть? А в чем-то ребенок ребенком.
«Выслушай его». Ну надо же! Ничего, когда-нибудь она поймет, что чем слаще и убедительнее мужик поет, тем меньше стоит его слушать. Опыт он и есть опыт.
Какая-то ее часть кричала: «Это про кого угодно, но не про него. Он не такой. Он не мог!» И к своему удивлению, она почти верила в это.
Альбина встряхнула головой. Ну конечно. Нашла принца! Хватит! В конце концов, вряд ли о них с дочерью теперь кто-нибудь позаботится.
– Ася, мы не будем его догонять. Забудь все, что он говорил тебе. Просто забудь. Ты многого не знаешь. Многое не понимаешь.
– Я все знаю, мама.
– Я же сказала, хватит. Ты ничего не знаешь и знать не можешь. И давай договоримся – никогда больше не смей о нем мне напоминать! Слышишь? Чтобы никогда в моем доме даже имени его не звучало!
Аська посмотрела на нее злыми сухими глазами и молча вышла из спальни.
После возвращения в Озерск Игорь купил комнату в коммуналке. Денег хватило бы и на квартиру, но он настолько устал от одиночества, что хотел слышать рядом людские голоса и видеть человеческие лица.
Машину больше покупать не стал, сел на муниципальную.
Старик был удивлен его возвращением, но расспрашивать особо не стал. Игорь был благодарен ему за это. Вряд ли он мог бы внятно объяснить, что произошло.
