– Да я вообще-то собиралась уехать, месье, – ответила Киона. – Я планировала сделать это завтра утром. Я пришла сюда попрощаться с вашими лошадьми. Мне особенно симпатичен Brother – настоящий брат. Сэр, не забывайте о том, что Винтернайту нужно позволять находиться на лугу в течение всего лета. Он не боится ни жары, ни мух, а вот стойла не выносит. У Уоллис будут тяжелые роды. Вызовите ветеринара, как только у нее начнутся схватки.
– Следует ли мне теперь следовать советам Кионы, а? – с усмешкой спросил Джонсон.
– Думаю, следует. У меня ведь тоже есть конь. Его зовут Фебус. И я умею ездить верхом.
– Ты всего лишь мерзкая лгунья! – воскликнула Эбби. – Я тебя ненавижу! Папа, я не хочу ее больше видеть! Я возвращаюсь в дом!
Кионе хотелось ее удержать и утешить, но она ограничилась лишь тем, что проводила Эбби взглядом, когда та выходила из конюшни во двор.
– А когда приедут полицейские? – спросила Киона у Джонсона. – Мне хотелось бы с вами поговорить. В присутствии Эбби я не могла этого сделать.
С лестницы спустился Джек, держа в руках рюкзак Кионы. Он нес его с таким видом, как будто ему было противно это делать. Когда он собирал вещи Кионы там, в ее комнате, он продолжал ворчать и ругать ее.
– Ты можешь пойти поесть, Джек, – сказал ему мистер Джонсон. – Молли, я думаю, оставила твою еду на плите, чтобы она не остыла. А я тут останусь в компании мадемуазель Шарден.
Старый конюх, продолжая сердиться, вышел из конюшни. Оказавшись во дворе, он плюнул на землю и в последний раз посмотрел презрительным взглядом на разоблаченного «Боба». Киона подошла к Брату, и тот нежно потерся о нее своим лбом. Затем Киона рассказала спокойным тоном мистеру Джонсону, как именно развивались на самом деле события – начиная с побега из Валь-Жальбера и заканчивая попыткой Делсена ее изнасиловать, в результате которой ей пришлось обороняться.
Неприязнь, которую испытывал к ней Джонсон, сменилась полным замешательством. Киона не произнесла ни одного слова, которое могло бы его шокировать, однако он живо представлял себе описываемые ею сцены, и ему, отпрыску аристократической английской семьи, показалось, что Киона проявила жуткое бесстыдство.
– Ладно, я больше не хочу этого слышать, – резко сказал он. – Тебе придется повторить все это в полиции. А я предпочитаю остаться в стороне. Если бы я был твоим отцом, то натянул бы повод посильнее.
Кроме разочарования и досады, которые он испытывал и которые не позволяли ему проникнуться состраданием к этой девушке, его также терзал один вопрос, который он не решался задать.
– Я не лгала насчет всего того, что касается ваших лошадей, мистер Джонсон! – заявила Киона, сама удивляясь тому, как легко она читает мысли этого человека. – Вам хотелось это узнать – вот я вам это и говорю. Они и в самом деле мысленно общаются со мной. Я этому удивилась первая, потому что эти лошади были мне незнакомы. Вот Фебус – совсем другое дело. Мы ведь с ним друзья!
– Но как ты узнала, о чем я думаю? – воскликнул Джонсон, чувствуя такой же страх, какой зачастую испытывают в своем большинстве простые смертные, когда сталкиваются с чем-то сверхъестественным – например, с неординарными людьми, наделенными способностями, выходящими за пределы человеческого понимания.
– Я Киона, дочь Талы-волчицы, внучка Алиетты, то есть доброй колдуньи, родившейся во Франции и умершей в Квебеке, и правнучка очень могущественного шамана Наку.
– А еще ты сестра Эрмин Дельбо, удивительной певицы сопрано, да?
– Да, мистер Джонсон. Я увижу ее завтра утром, и она меня обнимет.
Торонто, на следующий день, после обеда
Эрмин и Тошан, сгорая от нетерпения, ждали, когда подъедет нужный им автомобиль. Они стояли посреди тротуара, держась за руки. Шел дождь, но он был очень мелким и теплым, а потому они не обращали на него внимания. Им заранее сообщили, в какое приблизительно время Киону привезут сюда, в этот полицейский участок в городе Торонто. По улице медленно проезжали роскошные легковые авто, а также мотоциклы и грузовики.
– Тошан, это будет так замечательно – снова с ней встретиться! – воскликнула Эрмин. – Какое счастье! Кошмар закончился. Боже мой, мне хочется поскорее увезти ее в Роберваль.
Тошан со встревоженной улыбкой кивнул. Он ждал предстоящей встречи с большой настороженностью, хотя и старался этого не показывать.
– Мин, что-то у тебя слишком уж много энтузиазма. Я чувствую такую же радость и облегчение, как и ты, но мы должны быть готовы к худшему. Киона пережила тяжелое жизненное испытание, и она наверняка изменилась. У нас есть этому подтверждение: она ни разу не вступила в контакт ни с одним из нас. Делсен вполне мог ее уничтожить – и физически, и морально. Я боюсь, что она уже не та прелестная сестренка, которая очаровывала нас до этой печальной истории.
– Знаешь, Тошан, это самая маленькая из моих забот. Я сейчас хочу только одного: прижать ее к себе! – воскликнула Эрмин. – Я думала, что она погибла. Я говорила тебе об этом снова и снова в последние дни. Ты видел, что я плачу и вздыхаю. Я безмолвно молила Бога о том, чтобы он оставил ее в живых. Даже если у нее уже больше нет ее природного дара, я буду любить ее еще больше, и если то, что она пережила, оставило на ней след, я всячески постараюсь ее утешить и помочь ей об этом забыть.
Эрмин, скрестив руки на груди, посмотрела на Тошана тяжелым взглядом, полным упрека. В платке, защищающем волосы от дождя, в свитере с высоким воротником и в штанах, Эрмин казалась со стороны очень молодой и хрупкой. Тошан обнял ее и легко поцеловал в щеку.
– Прости меня! У тебя нервы на пределе, и я боялся, как ты отреагируешь, если увидишь, что Киона сильно изменилась. Я просто хотел тебя защитить. Я чувствовал, что ее исчезновение подействовало на тебя очень и очень сильно.
– Но не сильнее, чем на всех вас!
– Да нет же, намного сильнее, чем на нас, за исключением, пожалуй, твоего отца, который переживал так сильно, что начал вызывать у близких обеспокоенность.
Эрмин, задрожав и почувствовав, что к горлу у нее подступил ком, закрыла глаза. Ей вспомнился тот момент, когда она позвонила утром в Роберваль и сообщила сногсшибательную новость: «Мы нашли Киону. Она жива и здорова. Мы увидим ее сегодня после обеда».
Лора тогда начала всхлипывать. Затем она стала смеяться, чуть позже – снова плакать. Киона жива – это было главным. Все остальное не так уж важно. Выпустят ли Киону немедленно? У Эрмин не было ответа на этот вопрос, и она старалась о нем не думать.
– Дорогая, вон они едут. Я ее вижу, она нам улыбается! – воскликнул Тошан, беря свою жену за плечо.
Эрмин впилась взглядом в красивое лицо Кионы, виднеющееся за стеклом дверцы. Большой белый полицейский автомобиль «плимут» остановился возле тротуара. Из него вышли двое полицейских в форме, которые затем сказали Кионе, чтобы она следовала за ними. Киона даже в своей рабочей одежде и с растрепанными короткими волосами все равно была очень красива. В ее янтарных глазах светилась уверенность в себе. А еще Киона улыбалась. Да, она улыбалась!
«Свет мира! – подумала Эрмин, протянув вперед руки. – Наше солнце, которое светит нам и только нам!»
– Мин! – воскликнула Киона, уже прижимаясь к своей сводной сестре.
Они так и остались стоять, обнявшись и чувствуя себя безмерно счастливыми. Они так сильно обрадовались этой своей встрече, что все окружающие – и даже Тошан – перестали для них существовать, превратившись в нечеткие силуэты, скрытые густым туманом.
Роберваль, вторник, 1 августа 1950 года
Лора, чувствуя сильное волнение, еще раз осмотрела большой стол, установленный в беседке. Он представлял собой множество скрепленных друг с другом досок, положенных на козлы и накрытых белой скатертью. На том столе, который обычно использовали, когда ужинали во дворе, в этот вечер накрыли десерт – графины с компотом и напитками для детей, булочки и различные сладости.
«Превосходно, великолепно!» – сказала сама себе Лора, очарованная украшениями, подготовленными ею при помощи Эстер.
Маленькие букетики роз подчеркивали ровную линию, в которую были выстроены бутылки шампанского и фарфоровые тарелки с нарезанными колбасами и овощными салатами. Ужин пришлось делать «холодным», поскольку точное время приезда Эрмин, Тошана и Кионы известно не было. Однако они должны были приехать именно сегодня вечером: это пообещала Эрмин, когда звонила утром по телефону. После выполнения различных формальностей и общения с полицией, которые задержали их в Торонто на целых три дня, Эрмин, Тошан и Киона отправились в путь. Их ждал Роберваль.
«Наконец-то они возвращаются! Спасибо тебе, Господи, за твою милость к нам!» – прошептала Лора.
Она нарядилась в платье из серой переливчатой тафты, надела на себя свои самые красивые украшения и соорудила на голове тюрбан из черного шелка, с которым еще лучше смотрелись ее платиновые кудри.
