Вениамин Чернов - Разрозненная Русь

- Стрелите по каждому, кто высунется из-за ограды, кто бы ни был!.. Выслал вокруг разъезды и приказал им пожечь все, чтобы неоткуда было "помочь в еде поступать".

Вот уже месяц держатся осажденные. На помощь Всеволоду подошли суздальский и ростовский полки. Из них он отобрал для подвижных застав, которыми отгородился от возможного нападения с западного, северо-западного и северного направлений.

Разведка докладывала, что в Торжке голод - едят конину, - но сдаваться не собираются.

Всеволод Юрьевич нервничал: "Ярополк ждет, надеется на новгородцев!" Созвал воевод, сотских к себе в шатер. Князь оброс черным кудрявым волосом, почернел на солнце; не скрывая раздражения, начал:

- Мы не можем больше ждать! В Новгороде уже сильно ропчут, - нам нужно победить или уйти, - иначе война с Новгородом... У нас тут кое-что приготовлено, настроено - завтра же начнем приступать и через день-два возьмем Торжок на щит!..

Некоторые облегченно переглянулись между собой: "Наконец-то!.."

Всю светлую ночь подвозили к стенам и воротам осажденного города бревна (разобранные рубленные башни), части разобранных камнеметов, бревна-тараны с железными наконечниками и утром с первыми лучами солнца началось...

Перед стенами, перед городскими башнями с воротами, прикрываясь щитами, начали быстро возводить-собирать деревянные высокие башни с бойницами, из которых можно было простреливать не только городские стены и башни, но и сам город. На площадках перед стенами поставили камнеметы: подтащили длинные лестницы; и уже под вечер начался штурм, - со всех сторон одновременно...

Беспрерывно били стрелы (лучные и тяжелые самострельные), выбивая с городских стен всех защитников, - они высунуться не могли... Наконец тараном проломили дубовые ворота и туда хлынуло с грозным боевым кличем владимирско-суздальско-ростовское войско...

Дружинники Ярополка ожесточенно сопротивлялись и бились до конца: новоторжокского князя израненного, обессиленного от потери крови, связали вместе с оставшимися и подвели к Всеволоду Юрьевичу. Дядя не стал даже разговаривать с племянником - велел Ярополка бросить в телегу и под усиленной охраной везти во Владимир.

Торжок горел. Победители не стали тушить огонь и жителям не дали: их всех вывели за град и стали отбирать: "лутчих людей" заковывали, заставляли одеться, позволив взять с собой необходимое, отправили вслед за плененным князем; женщин и детей отпустили; мастеровых и простых мужей-горожан построили отдельно, - к ним подъехал Всеволод Юрьевич.

- Бог покарал вас моей рукой!.. - громко и грозно. - Я прощаю вас и Бог простит ваши грехи, если вы поможете мне построить город на устье Тверца... - повернул коня, проехался вдоль мужицкого ряда, вглядываясь в бородатые и безбородые лица стоящих, остановился, - ехавшая с ним охрана-стража тоже встала, - прищурился и, пытаясь изобразить улыбку, крикнул-сказал: - Хоть невольники вы, но выстроите град и я вас не только отпущу, а и оплачу вам за работу...

* * *

Место для города князь Всеволод показал сам - въехал на холм между крутыми берегами, соединяющимися в этом месте, Волги и Тверцы, - и, показав рукой, приказал:

- Вот здесь будет город Твердь!..

Оставив часть войска для охраны и помощи в строительстве, поехал во Владимир. За Переяславлем догнал пленненых торжокцев и Ярополка. Ехали вместе, но он ни разу не подъехал, не поговорил с тяжело раненым князем-племянником. Во Владимире ждала Всеволода очередная неприятность: умерла княгиня Галицкая Ольга, сестра его, "во инокинях" названная Ефросиньей...

Привез покойницу на родину (Владимир-на-Клязьме) ее ближайший боярин верный ее друг Дорожай в сопровождении небольшой, но сильной дружины. Похоронили (положили) в церкви "святыя Богородицы златоверхой".

* * *

На поминках, вечером, при свече, пьяный Дорожай вытер покрасневшие глаза рукавом белой полотняной рубашки и продолжил рассказывать Всеволоду Юрьевичу. (Они сидели от всех в стороне.)

- Я сам русский боярин, но честно скажу, не могу понять: откуда у наших бояр на западных землях столько алчности, бессовестности?.. Нет любви ни к своей земле, ни к народу - на все готовы, чтобы разбогатеть-нажиться, - будто они и не государственные мужи, а купцы-торговцы!.. И не нужно им государство, народ - им надо, чтобы был хаос, - там, в мутной воде, легче рыбку ловить, - и чтоб люди были не гражданами, а толпой, стадом...

Нет там порядка, нет покоя, потому и житья нет такому, как я... Чтобы там жить, выживать, нужно в стае боярской по-ихнему вести себя, а я не могу... Общаясь с Вашей сестрой, я имел честь быть ее другом... Хоть была она женщиной, но была великого ума и порядочности человек, - ангел. Страдала... но никогда не опускалась... - снова - слезы у боярина - вытерся, высморкался в вышитый узорами-оберегами подол рубашки... - Куда?.. Куда смотрят князья?!.. - сам себе ответил: - Да им некогда заниматься своими, Богом определенными, делами - они то и дело дерутся между собой, зорят земли: чужие и свои.

Вот недавно: Василько Дрогичинский, поссорившись с Володимерко Володаревичем Минским, призвав поляков и мазовшан в помочь, пошел к Бресту. На берегу Буга встретились бывшие друзья-князья и учинили жестокую битву между собой. Володимерко потерял много людей и ушел к себе в Минск, а Василько, взяв Брест, отдал вместе с его жителями князю мазовецкому - за службу...

Побитый Володимерко тем временем вновь набрал войска (призвал почти всех жителей мужского пола от мальчишек до древних дедов), попросил помочь у полоцкого князя и повел всю эту орду отбивать Брест. Девять дней жестоко приступал, побил всех защитников града (своих тоже немало уложил) и Брест взял. Потом развернулся обратно, но на реке Нуре его перехватил Василько (на помощь призвал к себе поляков). Бились с раннего утра до полудня. Минчане и полочане сражались отчаянно - им не было выхода: или победить и уйти домой или погибнуть, - и они одолели: почитай всех на месте побили, "и едва Василько малыми людьми к тестю своему Лешку (в Польшу) ушел". Тесть его тут же дал ему новое войско польское, с которым он вновь кинулся на Володимерка и выгнал его со своей земли. Но пришлось с тестем со своим Лешко расплачиваться - отдать русские земли полякам...

Теперь Роман Мстиславич (князь влодимирский-волынский), уведав о том, повел дружину и воев своих на Василька и Лешка... И пока не перебьют у себя свой народ, так и будут воевать между собой!..

* * *

Новгородские послы, узнав, что во Владимире похороны княгини-монахини Ольги-Ефросиньи, остановились на несколько дней, - не доехав два дня пути до Владимира-на-Клязьме, - в селе Долгополье, в вотчине боярина Третьяка Овсюговича.

Староста - и он же тиун - распоряжался в боярской усадьбе как у себя дома.

Захмелевший, угощая щедро гостей, говорил:

- Ешьте, пейте - я тут... всему голова: боярин уже год как на Руси, в Городке-на-Остре вместе с молодой женой и двумя сыновьями погодками - то ли сам напросился, то ли князь послал...

Бояре не возлюбили его: безродный, высоко поднялся, да не так ведет себя - не пьет, не ворует, не насилует девок и женщин... Наоборот - помогает своим холопам жить, церковь на свои деньги отремонтировал, у погорельцов хозяйства поднимает, поборы с них снимает, оставляет только барщину на своей земле... Крепко люди зажили, - хотя в начале и дивились, думали, что "не того ли он"... Но потом все-таки рассудили, что ведь настоящий боярин-то такой и должен быть!..

Люди, трудовые, поняли, а вот верхние, бояре - нет, они и наушничали день и ночь князю нашему, я тому куда деваться - отослал в тьмутаракань - в Остер... К тому же женился он не на боярыне, а многие хотели выдать дочерей-то своих - перестарок...

Боже, да как можно честным-то быть боярину, когда вокруг, кругом одни жулики!.. Откуда такие берутся?.. Когда человек работает, трудится, конечно, не из-под палки, а для себя, не для хозяина, и дело делает-творит, то у него все радуется: и душа и тело, а как только начинает думать о богатстве и делать денег - все - его не узнать... Я-то честный ли?.. Боже, за то, что я был честным, меня и поставил хозяин тиуном...

* * *

Во Владимире послов встретили с честью. Всеволод Юрьевич еле сдерживал свою радость. ("Победил!..") Великий Новгород просил его поставить на княжение своего ставленника-князя...

Из темницы были выпущены новоторжокцы. В Новгород был послан князем свояк Всеволода Юрьевича Ярослав Владимирович, внук Мстиславля.

(Ярополк Ростиславич вскоре "по привезении" во Владимир скончался в заточении.)

1

К лету следующего года русские князья примирились - не воевали между собой и это вызывало удивление - и даже среди своих. Но на Владимирско-Суздальскую и на земли союзников-вассалов: Рязанские и Муромские пришли на этот раз в "тяжкой" силе булгары. Они поднимались на ладьях и лодках по Волге и Оке, шли вдоль берегов одноименных рек конные полки. Вокруг Городца-на-Волге, Мурома, Рязани горели села и поселения. Уводили в полон людей, угоняли скот; забирали подчистую хлеб, драгоценности (серебро, жемчуг, золото), железные орудия труда, домотканые холсты и многое другое; а что не могли с собой взять - сжигали, иссекали, ломали...