Надеюсь, худшее уже позади? — спросил Роберт.
Женщина почесала след от комариного укуса на руке.
Солнце медленно садилось за горизонт. В его лучах все казалось каким-то особенно ярким, контрастным.
Худшее для меня — это то, что я больше не могу горевать о смерти Джека, — сказала Кэтрин. — Оказалось, что я почти не знала его при жизни. Джек, которого я любила, и Джек, который любил Мойру Боланд и занимался контрабандой, разные люди. Как можно горевать о незнакомце? Джек сам во всем виноват.
Ты могла бы горевать об отце своей дочери, — предложил Роберт.
Такая мысль приходила в голову Кэтрин и раньше.
Она глянула в сторону Мэтти. Дочь как раз разрезала брюхо рыбы от жабр до хвоста.
Пойду посмотрю, что она делает, — сказал Роберт.
Внезапно в голову Кэтрин пришла неожиданная мысль: в определенном смысле поведение Роберта зимой похоже на то, как она сейчас сама поступает с Мэтти. Он не был полностью откровенен с Кэтрин, а она, в свою очередь, скрывает кое-что от дочери.
Женщина повернула голову, посмотрела в сад и увидела это.
Так вот ты где! — тихо сказала она самой себе.
Услышав удивление в голосе матери, Мэтти прекратила полосовать рыбу ножом и с интересом уставилась на Кэтрин.
Я нашла часовню, — попыталась объяснить ей мать.
Что? — не поняла Мэтти.
Когда-то в саду стояла часовня. Видите полукруглую клумбу на месте разрушенного строения? А эта мраморная штуковина, которую я ошибочно приняла вначале за каменную скамью, служила когда-то алтарем.
Девочка минуту смотрела на сад, но так ничего и не поняла из того, что говорила ей мать.
Кэтрин представила себе облаченных в белоснежные одеяния сестер ордена святого Иоанна Крестителя Бинфайсанского, которые, опустившись на колени, молятся вокруг мраморного алтаря в деревянной часовне. Что с ней случилось? Скорее всего, часовня сгорела во время пожара, остался один лишь алтарь.
Женщина подошла ближе к саду.
«Люди замечают лишь то, что готовы увидеть», — подумала она.
Я принесу что-нибудь попить, — очень гордясь своим открытием, сказала Кэтрин.
Войдя в дом, она вместо того, чтобы отправиться в кухню, разливать охлажденный льдом чай по стаканам и резать лимон на тоненькие кружочки, остановилась у огромного окна «длинной» комнаты и несколько секунд наблюдала за Мэтти и Робертом. Дочери явно не хватало навыков обращения с ножом, но опытный Роберт, догадавшись, что этот нож раньше принадлежал ее отцу, предпочитал тактично стоять в стороне, ожидая, когда его попросят помочь.
Кэтрин думала о Мойре Боланд, отбывающей свой срок в североирландской тюрьме, и Джеке, чей труп навсегда поглотили волны Атлантического океана. Насколько проще было бы переносить утрату, если бы во всем случившемся можно было обвинить кого-то конкретного: мать, бросившую Джека в детстве; жестокость отца; строгость священника в колледже Святого Распятия; Вьетнамскую войну; переходный возраст; скучную работу в авиакомпании; поиски смысла жизни или желание рискнуть всем ради любимой женщины. Однако Кэтрин прекрасно понимала, что все намного сложнее. Мотивация поведения Джека так и останется для нее не понятой до конца. Она могла состоять из хитрого сплетения десятков побуждений, в которых не отдавал себе отчета даже он сам.
Лотерейный билет Кэтрин нашла там, где положила его несколько месяцев назад, — под часами, на каминной полке. В ее мозгу уже давно зрел план.
На крыльце Мэтти закончила разделывать свой улов и теперь складывала рыбное филе в целлофановый кулек. Роберт помогал ей.
Кэтрин набрала лондонский номер подруги Мойры.
Долгое время никто не брал трубку. Наконец человек на противоположном берегу Атлантического океана решил нарушить молчание.
Я хочу узнать, что стало с ее детьми, — сказала Кэтрин.
Пейсли — особая черно-золотистая расцветка ткани, первоначально производившейся в шотландском городке Пейсли. (Примеч. пер.)
