— Немедленно высылайте по курсу корабля голо-графический аналог. Сообщите о засаде спецподразделению «Альфа», пусть подымают вертолетную пару. Пройдемте на мостик.
Они уже уходили, когда Есаула окликнул посол Киршбоу, в белых шортах и рубашке апаш:
— Василий Федорович, что-то случилось?
— Приглашаю вас, господин посол, на капитанский мостик. Быть может, мы станем свидетелями чего-то весьма примечательного, — увлекая за собой капитана Якима и посла Киршбоу, Есаул прошагал на открытую площадку у рубки, откуда отрывался обзор окрестности.
В корабельной рубке уже собрались операторы, специалисты связи, акустики. Корабль продолжал мерно и величаво скользить, похожий на великолепного лебедя. Но теперь являл собой хищную, настороженную махину, окруженную средствами защиты, агрессивными полями, чуткими щупальцами. Оглядывал берега, шарил в небесах, чутко вслушивался в глубины. На мониторах, принимавших изображения летающей телекамеры, виднелась береговая кромка, прибрежная полоса кустов и деревьев. В зарослях, хорошо различимые сверху, лежали люди. Их было трое. Они улеглись лицом к реке, скрытые от воды древесной завесой. Лежащий в центре был одет в темную куртку и камуфлированные штаны. На голове темнела шапочка. У локтя на земле лежали три пенала гранатомета «Муха». Двое других были в камуфлированных одеждах, пятнистых кепочках. Один залег за ручным пулеметом, просунув ствол в заросли. Другой уложил перед собой автомат — лакированный приклад отбрасывал слабый солнечный блик.
— Увеличьте масштаб изображения, — приказал Есаул оператору. Камера летательного аппарата изменила фокусировку. Теперь все трое были видны ближе. Лежащий в центре повернул голову к соседу, и угадывалось, что он курит, у лица воздух был затуманен, во рту различалась сигарета. Тот, к кому он повернулся, оторвался от пулемета, повел рукой вокруг — быть может, говорил о путях отхода. Третий раздвинул кусты, улучшая сектор обстрела.
— Я — «Кит»!.. Я — «Кит»!.. Повторяю координаты цели… — Помощник капитана выходил на связь с подразделением «Альфы», специально охранявшим маршрут. — Высылайте пару «вертушек»!..
— Подлетное время «вертушек» — семь — десять минут. — Есаул повернулся к капитану Якиму. — Высылайте голографический аналог. Пусть аналог достигнет засады к моменту подхода вертолетов. Тогда мерзавцы себя обнаружат.
— Василий Федорович, кто они? — Киршбоу со страхом вглядывался в изображение лежащих людей.
— Диверсанты. Агентура докладывала о возможной засаде в данном районе. Кто эти бандиты, узнаем в ближайшее время, — ответил Есаул.
— Торсионные генераторы к запуску готовы, — доложил капитан Яким, поглядывая на хронометр в медном корпусе, где по белому полю бежала большая секундная стрелка. — Голографический аналог к пуску готов!
— Запускайте! — приказал Есаул.
Певуче взвыли мощные генераторы, создавая вихревые поля, в которых сотворялся иллюзорный образ объекта. Из рубки было видно, как затуманился и стал выпадать из фокуса нос корабля с металлической мачтой. Отделяясь от реального корабля, стал выплывать другой — заостренный нос с сияющим стержнем мачты, многослойные палубы, окна кают, хрустальная рубка, отведенная назад труба. Один корабль вышел из чрева другого. Стал удаляться, оставляя на воде кипящие буруны, расходящийся пенный след. Ушел далеко вперед, уменьшаясь, паря над рекой. Два корабля, реальный и его бестелесный двойник, плыли один за другим по реке.
Беспилотный самолет совершал круги, неразличимый на солнце. Транслировал изображение. Была видна река с волнистыми берегами, лесная полоса у воды, трое диверсантов в кустах. На водах возникал белоснежный корабль, медленно, плавно приближался, равняясь с засадой. Было видно, как лежащий в центре приподнялся на колено. Взял гранатомет. Вел, захватывая в прицел белые палубы, борт, стеклянную рубку, гулявших пассажиров. Из пенала прянула дымная метла с раскаленной головкой. Граната помчалась к кораблю. Впилась в борт, прошла насквозь в бестелесном пространстве, улетела к другому берегу и, ударив о воду, взорвалась коротким фонтаном.
Гранатометчик медлил секунду. Схватил второй пенал, прицелился, сделал выстрел. Граната, дымясь, сверкая злым угольком, помчалась к кораблю. Внеслась в скопление переборок, кают, гуляющих по палубам пассажиров, пронзила насквозь пустой воздух, и упала далеко в реку, подняв тусклый фонтан. Гранатометчик в панике схватил третий, последний пенал. Граната точно клюнула рубку, проникла в стеклянный блеск, за которым угадывались наполнявшие рубку люди. Промчалась насквозь, ударяя в далекую воду, выплескивая короткий фонтан, вокруг которого стала всплывать оглушенная стая стерлядок. Стрелок, пораженный, встал во весь рост. Не таясь, воздел кулаки к небу. Два его товарища вскочили, стали беспорядочно, от живота, посылать в корабль пулеметные и автоматные очереди. Было видно, как трепещут стволы, пузырится у дула белое пламя. Пули веером неслись к кораблю, не разрушая голографическую картинку. Сыпались далеко на воду на излете, как капли дождя.
Есаул, выйдя из рубки, услышал рокот вертолетных винтов. Два вертолета огневой поддержки Ми-24, пятнистые, горбатые, похожие на щук, низко прошли над берегом, блестя металлическими кругами. Следом, отставая, прошел зеленый Ми-8 с группой спецназа.
Штурманы головных вертолетов засекли обнаруживших себя стрелков. Пикировали на лесополосу, выталкивая из-под брюх черный веер заостренных дымов, вонзали в заросли вихри снарядов. Шершавые взрывы сметали стволы, сдирали землю, подбрасывали и расшвыривали стрелков. Было видно, как отброшенные ударом, они упали на землю в нелепых позах, лежали среди горящей травы. Над ними нависал вертолет, снижался. Из машины выпрыгивали ловкие, верткие, как черные обезьяны, бойцы. Бежали к поверженным, перепрыгивали через тлеющие деревья. Командир спецназа доложил Есаулу:
— Двое «трехсотых». Не дышат. Один контужен. Осколочные ранения в ногу. Прикажете доставить на базу?
— Трупы возьми себе. Раненого — на теплоход. Спасибо за службу, — произнес Есаул, нажимая тангенту рации.
Через четверть часа вертолет, раздувая и рябя воду винтами, навис над теплоходом. Бойцы спецназа с зачехленными головами, похожие на глазастых чертей, спустили на палубу окровавленного пленника в пятнистых, замызганных кровью брюках, в распахнутой черной куртке, под которой голубела тельняшка. Вязаная шапочка осталась в сожженной «зеленке». На стриженой, с сединой голове виднелись крепкие скулы, твердый волевой подбородок и блуждающие под белесыми бровями ошалелые, полные боли и ненависти глаза. Пленного протащили к носовой мачте, отведя назад руки, приковали наручниками к стальной сияющей штанге. Проход на носовую палубу перегородили бойцы спецназа. Капитан Яким принес два стула, на которые уселись Есаул и посол Киршбоу. Остальные пассажиры столпились на верхних палубах, наблюдая сверху, как шатается прикованный к мачте окровавленный человек и из его пробитой ноги на железную палубу капает кровь.
— Вы, должно быть, удивлены, что все три гранаты не попали в корабль и упали в пустоту? Вы стреляли не по объекту, а по иллюзии. Могу предположить, что представления, заставившие вас прибегнуть к методам террора, тоже являются иллюзиями, — произнес Есаул, разглядывая сильное мужское лицо, на котором боль и ненависть провели твердые, острые складки.
Человек молчал, стараясь перенести тяжесть тела с раненой, набитой осколками ноги на здоровую ногу. Его тело кренилось, скованные сзади руки напрягались, образуя в плечах упругие шары.
— Как ваше имя? — продолжал Есаул, вспоминая допросы, которые во множестве проводил в Афганистане, когда в саманный домик контрразведки или в короб железного трейлера, стоящий на отшибе в гарнизоне, приводили худых краснолицых моджахедов в линялых долгополых одеждах. — Как вас зовут?
Человек угрюмо молчал, наклоняя лоб, глядя из-под белесых бровей темно-синими глазами.
— Какая цель операции? Что вас заставило подстерегать теплоход и подвергнуть его обстрелу?
Пленник молчал. Брюки, облегавшие раненую ногу, чернели от крови. Было видно, что он теряет силы, голова его опускалась на грудь, и становилась видна седая, коротко стриженная макушка. Но потом с усилием он поднимал голову, и опять черно-синие глаза упрямо и ненавидяще светились на измученном лице.
— Вы не хотите со мной говорить? Я верну вас в руки спецназа. Вас доставят в управление ФСБ, и там вы неизбежно начнете давать показания.
Есаул чувствовал плотные бестелесные энергии, пульсирующие между близким, сильным лицом человека и его, Есаула, лицом. Лобная глазница испытывала давление проснувшегося потаенного ока, которое угадывало в человеке нечто знакомое, соединявшее их когда-то, силилось опознать эту связь.
