— Гарриет очень любила океан.
— Ты был очень мил с ней, Билл. — Мелисса встала, в ее глазах заблестели слезы. — Спасибо тебе за это. Совести нет, но у тебя она есть. Папа говорил, что совести больше нет, и он был прав.
Она наклонилась, собрала крошки с ковра и взяла у Билла поднос.
— Что еще я могу сейчас для тебя сделать? Ты доволен? — Она прислонилась спиной к столбику кровати и закрыла глаза. — Мне надо выйти на несколько минут.
— Тебе противно за мной ухаживать?
Мелисса уже шла к двери. Он знал, что она хочет купить спиртного, и не мог осудить ее за это.
— Теперь врачи думают, что у меня аутоиммунное заболевание.
— Вот и хорошо, — сказала она. — Самое главное — это знать, что происходит. Я вернусь через несколько минут. Нам надо подать в суд на «Плимут». Если ты этого не сделаешь, то сделаю я. Страховка по инвалидности, даже если мы ее получим, — сущее ничто.
Когда машина Мелиссы отъехала от дома, Билл услышал, как зазвонил телефон. Он инстинктивно направил коляску к письменному столу, но заметил, что телефона на базе нет. Билл отъехал от стола и прислушался. Ему показалось, что звонок доносится из шкафа.
— Алекс, — закричал он, — возьми трубку!
Телефон продолжал звонить, и Билл покатился, натыкаясь на мебель, к шкафу. Подъехав к нему, он рывком распахнул дверь. Мелисса, конечно, не могла оставить телефон на базе. Вечно таскает его с места на место. Интересно, кто это звонит? Да кто угодно.
— Алекс! — изо всех сил заорал Билл.
Он принялся бездумно считать, сколько раз уже прозвонил телефон. Тринадцать, четырнадцать. Он наклонился вперед и раздвинул одежду. Звонок раздавался откуда-то из глубины шкафа. Шестнадцать. Должен уже сработать автоответчик, но не сработал, очевидно, испортился. Восемнадцать. Какого черта он лезет за этим проклятым телефоном? Пусть себе звонит сколько хочет. Пусть этот дурацкий телефон звонит хоть до скончания века. Билл изо всех сил ударил кулаком по колесу. Куда запропастился телефон? Он въехал в шкаф. Под колеса попали какие-то туфли. Коляску развернуло, и Билл, едва не упав, ухватился за висящие на плечиках платья и костюмы.
Клеточный сепаратор был похож на портативную стиральную машину. Из иглы, введенной в правое предплечье Билла, к машине, извиваясь, тянулась прозрачная трубка, красная от текущей по ней крови. Другая трубка возвращала из аппарата очищенную и восполненную кровь в вену левой руки. Чистая плазма, лишенная красных и белых кровяных телец, была ярко-соломенного цвета и пахла морской водой. Теперь ему не принадлежит даже его собственная кровь, думал Билл. Он стал частью машины, гигантской циркуляторной системы. Вены, соединенные с трубками, трубки, соединенные с венами. Одна пинта крови за один раз, десять пинт за два часа. Чавканье насоса походило на судорожные глотки воздуха. А может быть, так работает человеческое сердце?
Лежа на боку, Билл рассматривал фотографию на серой оштукатуренной стене. «Сестринский персонал МБ. 1911 год». Примерно сто сестер позировали перед фотоаппаратом на фоне старого каменного здания больницы. Все были одеты одинаково и строго: белая шапочка, похожая на перевернутый цветочный горшок, белый воротничок, плотно охватывающий шею, темное платье с длинными рукавами застегнуто на все пуговицы до самого воротника, а поверх платья белый передник с оборкой. Руки всех девушек сложены на подолах юбок, глаза устремлены в объектив. На глазах Билла выступили слезы.
Мелисса, сидя возле больничной койки, на которой лежал Билл, говорила о том, что в четверг у Алекса начинаются занятия в школе. Высоко под потолком гудел телевизор.
Был слышен голос ассистента доктора Соамса, который прибыл заранее, чтобы приготовить все необходимое для консультации. В тесной больничной палате ассистент пытался найти телефонную розетку, в которую можно было бы включить модем и лэптоп. Ассистент откатил от стены койку Билла, пошарил рукой за раковиной, осмотрел электрическую панель со светящимися цифрами.
— Доктор Соамс любит пользоваться своей базой данных в Миннесоте, — пояснил ассистент.
— У нас тоже есть замечательная база данных, — возразил Арманд Петров.
— Я бы попросил… — С этими словами ассистент вскинул брови. — Кроме того, нам нужен высокий стол. Доктор Соамс работает стоя и никогда не садится.
Какая-то медсестра быстро начала освобождать высокий металлический стол от стоявших на нем ящиков с белыми одноразовыми перчатками. На пол полетела манжетка тонометра с черными шлангами и блестящей грушей. Санитар, что-то крикнув, бегом выкатил в коридор лишнюю койку.
Билл неуклюже перевернулся, перепутав трубки, торчавшие из вен, и посмотрел на стоявшую по соседству койку. Она была закрыта занавеской, но Билл увидел безвольно свисавшую женскую руку и услышал тяжелое дыхание сквозь надетую на лицо кислородную маску. В палате, словно белый накрахмаленный призрак, появилась медицинская сестра, заглянула за занавеску, несколько секунд молча постояла, а потом выскочила в коридор.
В коридоре послышался шум. Кто-то на повышенных тонах начал говорить с медсестрой. Такси должно ждать через пятьдесят минут у круга «Скорой помощи». В этот момент в палате возник доктор Соамс в сопровождении двух медсестер, ассистента и доктора Петрова. Специалист из клиники Мэйо был одет в темно-синий, с иголочки костюм. Было такое впечатление, что он сию минуту готов читать свою лондонскую лекцию. Он мимолетно улыбнулся Биллу, а потом направился к высокому столу с установленным на нем компьютером и принялся за работу. Ассистент и доктор Петров почтительно уставились на экран через плечо доктора Соамса. Поступающая через модем информация сорок пять секунд светилась на экране, а потом распечатывалась на лазерном принтере.
Несколько минут спустя Соамс заговорил:
— Принесите еще бумаги.
Ассистент вылетел из палаты и куда-то побежал по коридору.
— Как он тебе? — прошептала Мелисса мужу.
Сняв пиджак, Соамс начал с таким видом всматриваться в экран, словно на нем были изображены схемы боевых порядков неприятеля. Рентгенология и неврология не были специальностью приезжего доктора, но он хотел получить как можно более полную информацию. Специальностью доктора Соамса, как пояснил ассистент, были аутоиммунные заболевания, при которых по неизвестным причинам организм атакует самого себя, превращаясь в собственного врага. Это системная красная волчанка, при которой организм обрушивается на соединительную ткань, вызывая боли в суставах, утомляемость и постепенное ухудшение состояния, часто заканчивающееся смертью; это синдром Гийена-Барре, при котором воспаляются периферические нервы, особенно в том месте, где они выходят из спинного мозга, а это приводит к онемению и слабости в конечностях, к параличу мимической мускулатуры, трудностям при глотании и дыхании и в конечном итоге к постепенному развитию полного паралича; это рассеянный склероз, при котором иммунная система медленно разрушает миелиновую оболочку нервных волокон в головном и спинном мозге, что вызывает покалывание в коже и онемение, мышечную слабость, смазанность речи, перемежающуюся слепоту, шаткость походки и часто заканчивается смертью. Есть и другие аутоиммунные болезни: ревматоидный артрит, тяжелая миастения, фибромиалгия, анкилозирующий спондилит, болезнь Меньера, гранулематоз Вегенера, синдром Гудпасчера. Некоторые из этих болезней поддаются лечению.
Доктор Соамс взглянул на часы и нахмурился. Вместе с ассистентом он принялся торопливо раскладывать, как карты в пасьянсе, листы бумаги и рентгеновские снимки в ногах койки Билла.
— Сагиттальная проекция: 500 миллисекунд ТР, 13 миллисекунд ТЕ, поле охвата 124 сантиметра, матричный размер 128 на 256. Аксиальная проекция: время повтора 3900 миллисекунд, ТЕ — 17 и 90 миллисекунд, поле охвата 24 сантиметра, матричный размер 192 на 256.
Данные анализов крови и спинномозговой жидкости. Билл должен был чувствовать, как их пальцы касались его ног, описывая кривые, соответствующие цифрам многочисленных данных, но нижняя половина туловища не чувствовала ровным счетом ничего. Специалист из клиники Мэйо потребовал включить больше света.
— Не вижу пока ничего определенного, — сказал доктор Соамс доктору Петрову. — Скорость седиментации и почечная функция в пределах нормы.
Биллу показалось, что доктор Петров облегченно вздохнул. Соамс обернулся к ассистенту, и тот с готовностью согласно кивнул.
— Однако титр антиядерных антител подозрителен… Да, пожалуй, подозрителен. Все-таки 130…
Соамс принялся засовывать свой лэптоп в черную дорожную сумку. Надев пиджак, он подошел к зеркалу над раковиной умывальника.
— Надо взять дополнительные анализы крови. Посмотреть антитела к клеткам, ДНК и другие ревматоидные факторы.
