В следующие дни снова какое-то бормотание. Он опять слышал, как Май разговаривает с кем-то из белых халатов. «Он не знает, что происходит. Его здесь уже нет». Он снова услышал, как плачет Май. Май плачет, а белый халат утешает ее. Юхан хочет крикнуть: «Нет! Я здесь! С вами!» Но ему больно, он не может. Изо рта вырываются совершенно другие звуки.
Однажды ночью появляется Май. Должно быть, сейчас ночь, потому что в течение многих часов он не слышал ни звука. Она садится на край кровати.
— Юхан, — говорит она.
— Что, Май?
— Юхан, — повторяет она еще раз.
Ему кажется, что она не слышит его, он открывает глаза и смотрит на нее.
— Время пришло… правда? — спрашивает она.
— Не знаю, — говорит Юхан. — Я лежу и жду, когда рассветет. Слышишь: по утрам светает, по вечерам темнеет, а когда наступает день, я поворачиваюсь. Ведь все так просто.
Он пытается улыбнуться:
— Это такое заклинание. Оно ничего не значит, но если повторить его много раз, это помогает.
Май не слышит его.
— Слышишь, Май?
— Юхан, время пришло. — На этот раз она уже не спрашивает.
— Я же сказал, что… ты не слышишь, Май.
— Я понимаю тебя лучше, чем кто бы то ни было, — продолжает она.
— Не знаю, Май, — отвечает он.
— У нас с тобой есть свой особый язык.
Юхан думает, что теперь Май несет какую-то ерунду. Особый язык! Надо ж такое придумать. «Май из Малё». Нет у нас с тобой никакого своего языка.
— Другой язык, — говорит она.
Юхан внимательно смотрит на Май.
— Время пришло.
— Нет, — отвечает он. Но Май его не слышит.
— Нет, — повторяет Юхан. — Нет, Май! Не сейчас! Пожалуйста! Подожди, пока рассветет.
— Я люблю тебя, — шепчет она, беря его за руку, и протирает предплечье ваткой. Она вкалывает ему снотворное. Она видит, как он засыпает, не чувствуя боли. Ему хорошо. И тогда она делает ему укол парализующего мышцы лекарства «Секонал». Она наблюдает и ждет. Так быстро и все-таки так незаметно. Никаких изменений у него в лице. Только немного кровоточит гнойник на щеке. Она складывает руки и произносит молитву, не потому, что верит в Бога, и не потому, что в Бога верит Юхан, а потому что так надо.
Она выходит из палаты и закрывает за собой дверь, а потом достает что-то из сумки. Это сотовый телефон. Она набирает номер главврача отделения Эммы Майер. Это не тот разговор, который должен предваряться извинениями по поводу того, что человек позвонил в столь поздний час и перебудил весь дом. Несмотря на то, что сейчас действительно поздно. Скорее, даже рано. Ночь уже кончилась. Наступило утро. Вот-вот рассветет, и доктор Майер слушает, что говорит ей Май. Май готова заявить на себя в полицию. Она готова предстать перед судом. Но она следовала голосу совести. Она дала обещание своему мужу, и она его сдержала.
Майер отвечает:
— Он все равно должен был вот-вот умереть.
Май плачет.
— Май, я никому не скажу об этом, если ты сама не станешь рассказывать.
Голос Май, слабый и удивленный:
— Правда?
— Да.
— Почему?
Майер молчит.
— Ты выполнила желание Юхана. Ты его знала, а я — нет. Да и никто другой, если это всплывет, не станет распространяться на эту тему и осуждать тебя.
Май нечего добавить.
Майер продолжает:
— Если ты дождешься меня, я сейчас приеду. Тебе надо выпить чашку кофе и съесть ломтик хлеба. А потом отправляйся домой спать. Через несколько часов начнется новый день.
Май кивает, как кивают дети, разговаривая по телефону, не понимая, что собеседники все равно их не видят.
Голос Майер:
— Ты меня слышишь?
— Да.
— Не надо ничего объяснять, Май. Это не поможет…
— Да.
— Договорились?
— Да.
Окончив разговор, Май снова идет в палату к Юхану и садится на край кровати. Дверь приоткрыта, свет из коридора сочится внутрь. Юхан похож на самого себя. Пока он не изменился. Она берет его руку и целует, но рука у него холодная, она тотчас отпускает ее.
Она оглядывается по сторонам.
Не было смысла возвращаться сюда.
Что ей надо?
Поговорить с ним еще раз?
Услышать, как он рад, что удалось заснуть?
Она встает и вдет к двери.
Если бы Юхан был жив, он сказал бы: «У нее легкая походка, просто она устала. Бесконечно устала. Усталой она ложится спать и просыпается тоже усталой».
Не оборачиваясь, Май закрывает за собой дверь.
Темно. Великая темнота опускается на лицо Юхана Слеттена.
Он сказал бы: «Твои волосы, Май, в это утро красивее, чем когда бы то ни было».
«Стелла в звездном свете» (англ.).
Популярный ресторан при отеле «Континенталь» в Осло, открывшийся в 1900 году.
Опера итальянского композитора Джакомо Пуччини.
Публичная библиотека Осло, крупнейшая в Норвегии.
Да? (англ.).
Все в порядке! Не беспокойтесь! (англ.).
«За здоровье моего мужа и успех колеса Ферриса…» (англ.).
Общественные интересы (англ.).
Финальные строки стихотворения финской поэтессы Эдит Сёдергран «Во тьме».
«Мертвец в кофейне» — популярная норвежская песня, написанная и исполненная Оддом Борретсеном.
Шведский фотограф, в 1965 году первым заснявший на пленку момент оплодотворения яйцеклетки.
Норвежская политическая партия фашистского толка, созданная в 1933 году Видкупом Квислингом по образцу национал-социалистической партии Германии.
Финн Халворсен (1893–1960) — норвежский писатель и литературный критик, поддерживавший нацистские идеи в норвежской литературе.
Перевод со шведского О. Моисейкиной.
Му в Ране — небольшой город, расположенный в Северной Норвегии возле Полярного круга.
«Гласмагасинет» — крупный универмаг в Осло, специализирующийся на продаже изделий из стекла.
Строки из шведской песни, появившейся на свет в 1944 году. Скандинавскому читателю этот отрывок знаком больше по песне из шведского фильма «Беспризорники» (Торгни Андерберг, 1974), которую напевает девочка Нинни, прикованная к инвалидному креслу.
Перевод со шведского О. Моисейкиной.
Всемирно известная датская писательница, которая часть жизни провела в Африке.
Оскар Матисен — известный норвежский конькобежец.
Строки из песни шведского поэта Дана Андерсона (1888–1920) «Юнга Янсон».
Роман американского писателя У. Фолкнера.
