— Все закончилось? Где Сергей?
— Ваш чертило в кафе. Я как чувствовал, что он чмо. Подставил всех. Бздун недоношенный.
— С ним поговорили?
— Нет. Что-то произошло, и старшие заспешили. Ваши, вернее, наши слова благодаря Гере услышали.
— Гера — это который напротив меня сидел?
— Да. Это вам знать можно. Вы еще будете с ним общаться. Он мой прямой начальник. Мне показалось, что вы ему чем-то понравились. В общем, товары остаются у нас. С их продажи надо сто тысяч отдать в общак. Сергею дали полгода на возврат трехсот косарей. К нам он больше отношения не имеет. Его теперь пасут другие пацаны.
— Ничего себе! Где я сто тысяч возьму? Товар — действительно барахло.
— Скажите спасибо вашему родственнику. Еще не забудьте нашу долю. Пятьдесят процентов от остального. Душить вас по срокам никто не станет, но и тянуть не нужно. Если Сергей понадобится — привлекайте. С его пацанами мы дружим.
— Он почему не выходит?
— С пацанами общается. Они ему понятия подправляют. Ему теперь с ними долго работать придется.
— Надеюсь, там все мирно?
— Не знаю, но валить его никто не собирается, а то, что он чмо, я пацанам разъяснил. Они с понятиями… Ну, мы погнали.
Попрощавшись с Алексеем и его сотрудниками, Родик немного потоптался около входа в кафе. Сергей не появлялся. Волнуясь, Родик решил зайти внутрь. Дверь была открыта. В зале ярко горел свет, играла музыка. Охранников он не увидел. Официанты суетились, накрывая на столы. Бармен обслуживал сидящих вокруг бара на высоких табуретах мужчин. Ничто не напоминало о недавнем мероприятии. Оглядевшись, Родик заметил Сергея в окружении трех молодых людей. Один из них, жестикулируя, что-то объяснял ему. Сергей согласно кивал. Стас куда-то пропал. Вероятно, его увели в какое-нибудь подсобное помещение. Родик пожалел, что не спросил у Алексея о судьбе общего долга «Негоцианта». Однако, подумав, понял: рано или поздно это станет известно Сергею, а следовательно, и ему. Тут же пришло осознание того, что все это уже не имело для него никакого значения. Важно было, что в результате массы усилий он получил лишь проблемы: потерял собственные деньги, вынужден отдать сто тысяч долларов при продаже одежды и еще содействовать Сергею в погашении его долгов. Такова цена родственных отношений, и жалеть о случившемся без толку.
Еще раз посмотрев в сторону Сергея и посчитав неудобным вмешиваться, он, как ему показалось, никем не замеченный вышел на улицу.
За время его отсутствия на площадке появилось несколько автомобилей. Из них выгрузилась большая компания парней и девушек. Парни, несмотря на прохладу, были одеты в тренировочные костюмы, а девушки — в брюки и легкие курточки. Кто они — молодые бандиты или спортсмены, закончившие тренировку в расположенном рядом спортивном комплексе ЗИЛа, Родик определить не мог. Да и не очень этим интересовался. Вскоре появился Сергей.
Каждому свое, а иным и чужое.
Народная мудрость
— Наше вам, банковские зайцы! — приветствовал Родик, входя в кабинет управляющего банком.
— Почему теперь «заяц»? Раньше, я надеюсь, из-за фамилии, ты меня волком величал.
— Как почему? Твои в операционном зале объявление повесили, что ты поменял фамилию на Зайцева. Наверное, чтобы не быть больше волком позорным. Или стать волком в заячьей шубе. В общем, твои побудительные причины мне точно неизвестны.
— Глупые шутки у тебя.
— Да никаких шуток. Иди, спустись и сам посмотри. Объявление официальное. Прямо при входе. Или ты теперь не управляющий? Я тебя не понимаю.
— Что, правда?
— Конечно! Говорю же — иди посмотри. Там написано, что управляющий теперь — Зайцев, а имя и отчество твои. Я к тебе по серьезному делу.
Управляющий, недоверчиво посмотрев на Родика, вышел из кабинета.
Родик посидел несколько минут и, выглянув в приемную, спросил секретаря:
— Светочка, где коробка, которую я у вас оставил?
— Я ее в шкаф убрала, Родион Иванович. Если надо — можете взять.
Родик открыл шкаф, достал большую картонную коробку и вернулся в кабинет. Осмотревшись и не найдя другого подходящего места, водрузил ее на стол для переговоров, открыл и вынул сначала две бутылки грузинского коньяка КВВК, а потом несколько пакетов и обувных коробок.
Вскоре появился негодующий Волков:
— Ну, Родик, и дурацкие у тебя шутки! Поумнее чего-нибудь придумать не мог?
— Не мог. Времени не было. С праздником тебя!
— С каким?
— С твоим. Сегодня число-то какое? День дурака. Совсем заработался? Только денежные знаки в голове?
— Сволочь, — уже беззлобно произнес управляющий. — Я тебе это припомню. Еще не вечер. А ведь действительно за этой чертовой работой все забыл. При социализме мы в этот день многих разыгрывали.
— Не ты один. Я не намного лучше. Давай по граммульке? Говорят, хороший, хотя не армянский. Тут еще я тебе образчики хочу презентовать…
— Надеюсь, вместо коньяка ты чай не налил?
— Я порядки знаю. Два раза — это уже не розыгрыш. Как и шутка, повторенная дважды. Так презентики посмотри.
— Тут нижнее белье, блузки. Зачем?
— Подаришь своим сотрудницам. Кстати, ты хоть в курсе, сколько их у тебя?
— Подожди, подсчитаю… Дьявол. Получается чертова дюжина.
— Поздравляю. Сложение не забыл. Полагаю, что и умножение помнишь. А вот деление — не уверен. Хочу тебя сподобить повспоминать деление. Образцы, которые ты начал изучать, — итальянские. Кстати, ты не досмотрел. Там ботиночки есть. Это для тебя. Две пары черных, ну и белые на всякий случай…
— Тьфу на тебя! Совсем сегодня обалдел.
— Да ты не так понял. Я имел в виду — на случай отпуска. Белый костюм, белые туфли. Шляпа с широкими полями…
— Ага. А нижнее белье для чего?
— Я же сказал — подаришь.
— Это интимный подарок.
— Интимно и подаришь. Ты ведь тайный сексуальный гигант. Там разные размеры, так что можешь дарить не только жене. Наливай. Чего расфилософствовался? Обед в твоей конторе через пятнадцать минут.
— Подожди, закуску принесут. С моей язвой натощак вредно.
— Первая здравая мысль. Я тоже жрать хочу. Пару-тройку бутербродов съел бы.
— Сейчас распоряжусь. Селектор у меня что-то барахлит. Придется из-за тебя, проглота, самому идти. Посиди. Я еще и кофе попрошу сделать.
Волков вышел в приемную, а вернувшись, спросил:
— Пока все готовится — скажи, что ты от меня хочешь? Кредит второй я тебе дать не смогу.
— Не мне. Мужу моей сестры. Как он называется?
— Деверь, по-моему.
— А не зять? Ну не важно. Пусть деверю. Вернее, его товариществу, где он директор и единственный учредитель. Товарищество только организовано. Обеспечение — одежда, образцы которой я тебе презентовал.
— Сколько он хочет?
— Миллионов сто пятьдесят.
— Ого. А обеспечение потянет?
— По розничным ценам этой одежды — тысяч на восемьсот долларов.
— Кто по розничным ценам смотрит?
— Волки, желающие кушать зайчатину.
— Зайчатина зайчатиной, но оценка делается в этом случае по инвойсам.
— Ты же знаешь, как сейчас эти инвойсы для таможни пишутся. Там — свои, здесь — свои.
— Тогда принеси мне заключение независимых оценщиков. Я тебе телефончик дам. Ты с ними сам договаривайся. Будет оценка — поговорим. А твой деверь надежный? Кредит вернет?
— Гарантирую. Вернет.
— Это ты в связи с первым апреля гарантируешь?
— Сказал же, что два раза не разыгрываю.
В это время вошла секретарша с подносом.
— Смотри-ка. У твоих родителей сын стал щедрым. Бутербродами с черной икрой угощаешь. Не ожидал.
— Праздник все же. Для тебя ничего не жалко. Твое здоровье!
Родик выпил и потянулся за бутербродом, но, взяв его в руку, сразу все понял и выругался:
— Подлец! Отыгрался. Вот муляжи научились делать — издали не отличишь. Квиты. Давай еще по одной. Пожевать все же чего-нибудь дай.
Управляющий выпил и нажал кнопку селектора:
— Светочка, принеси нам то, что заготовили. Родион Иванович от икры отказался. Да, еще кофе сделай, пожалуйста.
— Так по кредиту договорились?
— А-а-а. Запиши телефончик. Сделаешь оценку миллионов на двести — рассмотрим. Думаю, что решим положительно.
— Я хочу уточнить: залог в виде товаров на складе. Передавать на хранение товары я не буду. Опечатывать на моем складе — тоже не годится. Товары должны быть в движении. Это связано с ассортиментом. Я знаю, что так делают.
— Я тебя понял. В этом нет проблем, но проверять остатки станем. Со всеми вытекающими.
— Все остальное как всегда?
— Не совсем. Придешь с заключением — обсудим.
— Ну волк… Наливай, и я поеду.
Садясь в машину и выезжая на Ленинградский проспект, Родик подумал: «Апрель будет очень насыщенным.
