Вэлери Риордан кивнула:
— Я сверюсь с календарем.
Из-за «мерседеса» вышел Тео:
— Парни, вы как?
— У тебя твой ключ остался? — спросил Гейб, поворачиваясь к констеблю спиной и показывая наручники.
— Мы слышали выстрелы, — сказала Вэл. — Кто?..
— Погиб один из антитеррористической группы. Его застрелил Бёртон. У нескольких ваших пациентов синяки и царапины, но с ними все хорошо. Уинстона Краусса съели.
— Съели? — Кровь отхлынула от лица Вэл.
— Долго рассказывать, Вэл, — ответил Тео. — Это Мэвис все придумала — после того, как вы уехали. Сомик и Эстелль выманили монстра из пещеры. А Уинстон служил приманкой.
— Ох, господи! — вздохнула Вэл. — Она же говорила, что позаботится о том, чтобы у меня не было неприятностей.
Тео приложил палец к губам и кивнул на лежащего Бёртона:
— Ничего этого не было, Вэл. Никогда. Я ничего не знаю.
Он развернул ее спиной к себе и разомкнул наручники. Затем помог Гейбу и Говарду. Изможденный ресторатор казался мрачнее обычного:
— Я так надеялся узреть это существо воочию.
— Я тоже. — Гейб вздохнул и обнял Вэл.
— Извините, — сказал Тео. Потом обратился к Вэл: — Через несколько минут здесь будут репортеры. На вашем месте я бы отсюда смылся. — Он протянул ей ключи от «мерседеса». — Окружной прокурор отправил помощника забирать Бёртона, и я должен его дождаться. Вы подбросите Молли в город?
— Конечно. А что вы скажете репортерам?
— Хрен знает, — ответил Тео. — Наверное, буду все отрицать. Смотря что они станут спрашивать и что они уже знают. Прожив всю жизнь в отказе, я, наверное, хорошо подготовлен к интервью.
— Простите, что я… простите, что сомневалась в ваших способностях, Тео.
— Я тоже сомневался в ваших, Вэл. Я позвоню вам и дам знать, что тут происходит.
Гейб позвал Живодера, и вся компания загрузилась в «мерседес», оставив Тео и Молли наедине. Тео не сводил взгляда со своих башмаков.
— Ну, наверное… увидимся?
Молли приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Потом без единого слова забралась на заднее сиденье «мерседеса» к Говарду и Живодеру и захлопнула дверь.
Тео проводил машину взглядом, потом повернулся и зашагал по пастбищу к задним воротам.
— Ты сядешь со мной вместе, Кроу! — заорал из травы Бёртон.
Тео заметил у задних колес «субурбана» что-то блестящее и подошел ближе. Там лежал меч Молли. Констебль не смог сдержать улыбки — он подобрал его и шагнул к Бёртону.
— У вас есть право хранить молчание, — сказал он. — И на вашем месте я бы им воспользовался. Немедленно. — И Тео воткнул меч в полудюйме от лица шерифа, с удовлетворением отметив, как глаза Бёртона чуть не выскочили из орбит.
Зима в Хвойной Бухте — это пауза, перекур, затянувшийся перерыв на чашечку кофе. Весь город обволакивает медлительностью, и жители останавливают машины прямо посреди улицы перекинуться словом с соседом, не обращая ни малейшего внимания на заезжего туриста, изо всех сил жмущего на клаксон, чтобы следовать дальше, к местам спокойного отдыха, черт бы его побрал. Официанты и гостиничные клерки переходят на неполный рабочий день, и денежные ручейки почти полностью перемерзают. Семейные пары проводят вечера дома перед камином, принюхиваясь к дыму вымоченных дождем поленьев, а одинокие решают перебраться туда, где жизнь — сплошной оттяг.
Зима у моря холодна. Ветер пинает клочья соленого тумана, а морские слоны выбираются на берег, трубят о своей страсти и рожают детенышей. Пенсионеры напяливают на своих собачек вязаные свитера и таскают их по улицам на поводках-рулетках, устраивая ежевечерние парады собачьего унижения. Серферы облачаются в водоотталкивающие костюмы, не пропускающие холода штормовых волн, а белые акулы пересматривают диету и включают в меню закуску из пижонов в вакуумной упаковке на крекерах из стекловолокна. Однако зимний озноб рассыпчат, всепрощающ и все равно пробирает до костей — но так, чтобы коллективный городской метаболизм притормозился почти до спячки, и никто бы от этого не пострадал.
По крайней мере, так бывает в обычные зимы.
После нашествия Морского Ящера зима превратилась в безжалостную колесницу, в нескончаемый карнавал, сплошную досаду и золотой дождь. Отснятые с вертолетов новости транслировали через все спутники, и Хвойная Бухта потеснила Росуэлл, штат Нью-Мексико, как место паломничества номер один для чокнутых любителей потусторонней экзотики. Много в новостях разглядеть не удалось — лишь толпа, собравшаяся на берегу, и какая-то нерезкая огромная туша в воде. Но с отпечатками лап и рассказами очевидцев хватило и этого. Сувенирные лавки наполнились убогими разнокалиберными динозавриками, а кафе «Г.Ф.» вписало в меню сэндвич под названием «Теозавр» (ставшее официальным научным именем Морского Ящера, предложенным биологом Гейбриэлом Фентоном). Гостиницы ломились от постояльцев, улицы переполняла публика, а Мэвис Сэнд пришлось даже нанять второго бармена, чтобы помогал обслуживать импортных придурков.
Эстелль Бойет открыла на Кипарисовой улице собственную галерею, где торговала картинами своей новой серии, загадочно озаглавленной «Стив», а также компакт-диском Сомика Джефферсона под названием «И-Что-Мне-Теперь-Делать-Раз-Я-Счастлив-Блюз».
По мере того, как история о Морском Ящере разлеталась по миру и становилась сенсацией, вновь вспыхнул интерес и к забытой актрисе низкобюджетного кино Молли Мичон. Видеодиски и кассеты с сериалом «Малютки-Воительницы» заново свели и выбросили на рынок к вящей радости восторженных поклонников, а Гильдия киноактеров обрушилась на продюсеров, словно ангел бухгалтерской мести, стараясь выгрызть из них кусочек прибылей.
Практика Вэлери Риордан устоялась, когда она нашла нужный баланс между терапией и медикаментозным лечением. Ей удалось даже выкроить время на отпуск со своим женихом Гейбом Фентоном, и они его провели на борту научно-исследовательского судна в экспедиции, целью которой было найти доказательства существования теозавра в глубоководных впадинах у берегов Калифорнии.
После того, как Теофилус Кроу дал в суде показания против Джона Бёртона, и того упрятали в тюрьму пожизненно, зима опустилась на Тео теплым благословением. На второй месяц восстановления сил он понял, что его пристрастие к марихуане было не чем иным, как реакцией на обычную скуку. Будто дитя, которое весь долгий летний день ноет, что ему нечем заняться, но не прилагает никаких усилий к тому, чтобы заняться хоть чем-нибудь, Тео никогда не имел честолюбивых замыслов развлекать себя. Жизнь с Молли, однако, все переменила — Тео осознал, что хотя его часто изматывают до потери пульса как работа, так и возлюбленная, скучать ему некогда. Каждое утро они вдвоем съедали на завтрак здоровенную пиццу в трейлере Молли. По вечерам ужинали у него в хижине за столом, сделанным из катушки от кабеля. Молли отвечала на его звонки, когда он уходил на работу, а он отваживал дебильного вида поклонников, которые оборзели настолько, что подстерегали ее даже на ранчо. Не проходило ни дня без того, чтобы он не сказал Молли, какая она особенная, и закадровый голос у нее в голове постепенно смолк совсем и вякать больше не осмеливался.
А в глубокой подводной расселине у побережья Калифорнии зимы не было. В двух милях под водой все оставалось как и раньше — то же самое герметичное однообразие, в котором у своего черного гейзера с минеральным бульоном лежал и сокрушался об утраченной любви Морской Ящер. Он перестал общипывать со скал поросли глубоководных червей, и громадное тело его начало усыхать под тяжестью водяного столба и прожитых лет. Он решил никогда больше не двигаться с места — лежать там, пока сердце не остановится окончательно, а вместе с ним не прекратится непереносимая сердечная боль, — но сенсорные клетки на его потускневших боках уловили сигнал. Такого он не помнил по меньшей мере полвека — голос существа, на встречу с которым он больше никогда не надеялся. Ящер плеснул хвостом, стряхнул с себя корку черствого одиночества и тем органом, что прятался в глубине его мозга пресмыкающегося, разобрал сигнал — отчетливый женский голос. В грубом переводе его можно было понять только так:
— Эй, морячок? А хочешь, и тебе повезет?
Перевод Н. М. Демуровой (здесь и далее примечания переводчика).
Шейкеры («трясуны») — общеупотребительное название членов христианской группы «Объединенное общество верующих во второе пришествие Христа», возникшей в Англии в 1747 году. Группа практиковала аскетизм и простоту и пользовалась функциональной самодельной мебелью и утварью.
