Ее дед когда-то написал так и не опубликованные мемуары о том, как он сражался в Северной Африке в 1930-х годах. Муссолини, который почитал себя новым Цезарем, отправил тогда свою армию за Средиземное море, чтобы отвоевать земли, принадлежавшие две тысячи лет назад его предкам. Идиотская сама по себе, эта затея тем не менее украсила жизнь деда, прозябавшего до того на посту уличного регулировщика во Флоренции.
Флоренс нашла эту рукопись еще в детстве и, разумеется, прочитала. Теперь, когда ее тащили по коридорам, она неожиданно вспомнила один эпизод из фронтовых воспоминаний деда. Его подразделение оказалось окружено войсками Омара Мухтара. Всем итальянцам грозила неминуемая смерть или плен и все связанные с ним ужасы. Два молодых солдата, служившие под командой деда, сняли с плеча винтовки и одновременно выстрелили себе в рот. Дед Флоренс даже не пытался остановить их. Обе воюющие стороны творили с пленными ужасные вещи. А через несколько мгновений из-за холма показалась колонна итальянских танков, и нападавшие были рассеяны. В том бою в подразделении ее деда никто не погиб, кроме тех двоих, которые убили себя сами. Дед потом написал их родителям о том, что мальчишки приняли геройскую смерть во славу Нового Рима.
Тем временем охранники втолкнули Флоренс в какую-то комнату. Содрогаясь и хватая ртом воздух, она лежала на каменном полу. Теперь она уже не испытывала чувство вины за то, что просила у Божьей Матери смерти. Святая Дева должна была ее понять.
Наконец открылась дверь. Послышались чьи-то шаги. Кто-то поднял ее с пола и усадил на стул. После этого заговорили на арабском:
– Дайте ей попить.
Другой голос ответил:
– Нет.
И все же ей сунули в руки стакан с водой. Она схватила его и осушила одним глотком.
Кто-то закричал на нее:
– Мне нужны имена заговорщиков. Или ты никогда не выйдешь из этой комнаты.
Заговорщики? О чем это он? Единственное, что она знала, это то, что остаться навсегда в этой комнате гораздо лучше возвращения в камеру. Флоренс изо всех сил постаралась сконцентрироваться на человеке, который задавал ей вопросы. Да, теперь она узнала его. Это был Салим бен Джудар, начальник королевской охраны. Рядом с ним стоял еще один человек. Зрение подводило ее. Перед глазами все расплывалось. Военная форма… Полковник… Небкир? Да, это был Небкир из Особого отдела секретного подразделения, созданного еще англичанами в 1920-х годах. Официально его сотрудники относились к королевской полиции, но отчитывались только перед британским губернатором. Флоренс пару раз видела Небкира во время своих визитов во дворец. Обычно он держался где-то на заднем плане. Настоящий закулисный человек. Вид у него был всегда неприступный, и тем не менее, встретившись глазами с Флоренс, он неизменно ей кивал, а иногда даже улыбался.
Мысли ее путались. В голове стоял туман. Все перед ней расплывалось. Надо было немедленно сконцентрироваться.
– Назови… имена… других… заговорщиков, – требовал Салим.
Они специально задают рутинные вопросы, подумала Флоренс, чтобы найти повод отрубить ей голову. Она решила ускорить процесс. Вернуться в свою душную гробницу, где разлагается чей-то труп, она уже просто не могла. На поясе бен Джудара она увидела пистолет.
– А почему бы вам, – тихо сказала она, – не засунуть Коран себе в задницу? В вашем случае он подойдет.
Это должно было сработать.
Салим бен Джудар вскочил со своего стула и выхватил пистолет. «Вот и хорошо», – подумала Флоренс.
Закрыв глаза, она приготовилась к выстрелу. Мужчины, находившиеся в комнате, громко ругались.
– Вы разве не видите? – говорил один голос. – Она провоцирует вас!
– Нечестивая сука!
Флоренс открыла глаза и посмотрела на Небкира. Это был крепкий человек с квадратным лицом, тонкими усиками и аккуратной бородкой. Вполне разборчивый в средствах, этот миролюбивый мужчина мог стать убийцей, если того требовала ситуация. Говорил он мягко.
– Мадам, на эмира совершено покушение. Поэтому, надеюсь, вы поймете, что мы профессионально заинтересованы узнать то, что известно вам.
Салим бен Джудар упрекнул Небкира в разглашении лишней информации. Флоренс пришло на ум, что все это часть какого-то хитрого плана, и она решила им подыграть.
– Единственным заговорщиком, – с трудом произнесла она пересохшим ртом, – был мистер Тибодо, которого вы убили и бросили в мою камеру.
Небкир ответил ей не без сочувствия:
– Его гибель была неизбежна. То, что его бросили к вам… Поверьте, это была не моя идея. И все же, мадам, я буду с вами откровенен: в этих стенах находятся люди, которые готовы и даже хотят совершить… по отношению к вам нечто немыслимое. – Он склонился к ней и продолжил очень искренним тоном: – Помогите мне, и я постараюсь помочь вам. Хотя перед лицом Аллаха должен признаться, что вы вряд ли выберетесь отсюда живой.
– Тогда и я перед лицом Аллаха, – ответила Флоренс, – скажу вам, что мне ничего не известно ни о каком покушении на эмира.
– Врет! – взорвался Салим бен Джудар.
Он бросился к Флоренс со своим пистолетом, а Небкир безуспешно попытался его остановить. Салим приставил ствол к голове Флоренс.
«Какой прохладный, – с наслаждением подумала она. – Да. Нажми на курок. Нажми».
– Говори! – приказал он.
– Салим! – закричал Небкир.
«Через секунду всему этому придет конец», – думала Флоренс.
Она снова закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Возможно, последний.
– Говори!
После этого Флоренс ощутила вспышку у себя в голове, и все вокруг погрузилось в темноту.
– Идиот! Ну и чего ты, на хрен, добился? – закричал Небкир на Салима, который стоял над телом Флоренс.
Из виска у нее хлестала кровь. Небкир вынул из кармана платок и прижал его к ране.
– Пусть подохнет от потери крови, а труп выбросим собакам, – прорычал Салим.
Небкир выпрямился во весь рост и с угрозой надвинулся на Салима.
– Дурак! Тебе приходило в голову, что в это дело могут вмешаться американцы? А если они здесь появятся, ты что думаешь, я возьму на себя убийство их женщины? Может, тебе хочется провести остаток жизни в тюрьме Гуантанамо под вопли тамошних обезьян?
Каким-то чудом, понятным одному Аллаху Премудрому и Всезнающему, Яссим, ухаживавший за Королевским Верблюдом, не погиб во время взрыва. Впрочем, он вряд ли мог рассчитывать на то, что ему когда-нибудь еще доведется предводительствовать на королевских парадах.
Замурованный с ног до головы в гипс, он лежал на кровати в больнице имени Короля Надира. Машина, с которой он был соединен множеством трубок, издавала столько всяческих попискиваний, клекота и кудахтанья, что больничная палата напоминала скорее электронный курятник.
За пострадавшим бдительно наблюдали два хмурых офицера из королевской охраны – люди Салим бен Джудара, – а также агент департамента общественного здоровья и непременный мукфеллин с характерным для его профессии угрюмым взглядом. Беззвучно и безрадостно шевеля губами, он читал свой потрепанный томик Книги Хамуджа.
Вот в этой непринужденной обстановке и появился еще более бледный, чем обычно, Делам-Нуар, сопровождаемый некой француженкой привлекательной наружности в белом врачебном халате и с чемоданчиком в руке. Делам-Нуар даже не стал представляться матарцам. Они и так прекрасно знали, кто он такой.
– Он что-нибудь рассказал? – поинтересовался Делам-Нуар.
Один из офицеров охраны мрачно покачал головой.
Тогда Делам-Нуар ненавязчиво, но при этом весьма твердо объявил, что доктор Роше, «выдающийся невропатолог» из Парижа, должна обследовать пациента. Поэтому – просьба всем удалиться.
– У меня приказ оставаться в этом помещении, – сказал охранник.
Делам-Нуар окинул его таким холодным взглядом, на какой способны одни только галлы.
– Я доложу об этом эмиру. А также Его Королевскому Высочеству королю Таллуле в Каффе. А вы перед кем отчитываетесь?
Палата опустела в мгновение ока.
Делам-Нуар склонился над Яссимом и впился взглядом в его лицо, на котором царило отсутствующее, но вместе с тем вполне счастливое выражение. Оно объяснялось струившимся в его жилах блаженством, уносящим его от страданий и боли на роскошные берега райских рек с резвящимися на них девами в предельном цветовом разрешении. Яссим питался теперь манной небесной, а жажду утолял райской росой.
Делам-Нуар кивнул своему «выдающемуся невропатологу», которая на самом деле была одним из лучших специалистов 11-го отдела в области химических препаратов и носила кодовое имя Цветок Зла. Она вынула из своего чемоданчика шприц и ввела в капельницу Яссима десять миллиграмм налоксона. Глаза несчастного пациента распахнулись, как ставни на окнах.
