78
Обо всем этом Ли стало известно от самого инспектора. Он появился в агенстве в конце рабочего дня… Цель визита — укрепить свою версию. И после того, как получил подтверждение от Ли о проживании Тоболина в отеле «Европа», спросил, во что был одет капитан.
— Во время визита к нотариусу, он был одет в пиджак и брюки одинакового серого цвета, — ответил Ли.
Тогда инспектор выложил перед ним две пуговицы.
— Может быть, вы помните и такие детали?
Ли удивленно взглянул на инспектора.
— Вы знаете, к сожалению, пуговицы стандартные. Не могу припомнить такие или нет.
— Ладненько… — проговорил инспектор, явно не удовлетворенный ответом. В его глазах, как у волка, почувствовавшего на расстоянии добычу, загорелся азартный огонь — признак профессионального интереса. В данном случае добыча — не капитан, а тот, кто организовал похищение. Потому что считал, если капитану удалось оторваться от преследователей, то прежде всего нужно обезопасить его возвращение.
— Тогда, другая просьба, — обратился он к Ли, — расскажите все, что вам известно о гибели «Голубой линии Гонконга».
Агент постарался уложиться в недлинном рассказе. Инспектор ничего не записывал, хотя под рукой имел и ручку и блокнот. Ли посматривал на часы, но Ипохака, как будто этого не замечая, не собирался покидать агенство.
— Какие-либо связи капитана с другими лицами, кроме вас, вы можете назвать?
Ответ мог бы прозвучать отрицательным, если бы Ли не вспомнил о листочке из записной книжки капитана, который он положил в шкафчик стола. Открыв, обрадовался, что листочек на месте. И подавая его инспектору, сказал:
— Вот, что я имею.
Инспектор внимательно проглядел все записи и не всё понял, поскольку кроме цифр в листочке фигурировали слова, написанные по-русски. Остановившись на последней, он снова обратился к Ли:
— Догадываюсь, записан телефон, а чей? Не подскажете ли?
— Женщины по имени Анна Бергорф. Проживает в Германии.
Пришла очередь удивиться инспектору. Улыбчиво глянув на агента, он как бы шутя произнес:
— Значит, вам, господин Твин, кое о каких связях капитана известно…
Тем самым загнал его в некоторое замешательство. Ли не собирался что-либо от него утаивать и сказав, что его подозрения совершенно напрасны, объяснил в чем тут дело.
Все-таки и этим не удовлетворенный инспектор, продолжал расспросы.
— Не знаете ли, господин Твин, звонил ли ей капитан будучи уже в Сингапуре?
— И на этот ваш вопрос, инспектор, вынужден ответить отрицательно. Я не знаю.
— В таком случае, — продолжил Ипахака, — у меня к вам просьба.
Внимательный взгляд инспектора прямо в глаза Ли подсказал о серьезности его намерения.
— Позвоните пожалуйста в Германию. Осторожно выясните всего лишь один момент: звонил ли ей капитан.
На мгновение Ли представил лицо женщины, которой из Сингапура звонит незнакомый мужчина. Пока он не понимал чего добивается инспектор и какое отношение имеет эта женщина к исчезновению капитана…Однако, согласился:
— Могу…, Подскажите каким образом? Ведь нужен предлог.
— Вот о нем-то я и собираюсь вам сказать, — .начал выкладывать свои соображения инспектор, — его прозорливости можно было позавидовать.
— Скажете Анне Бергорф (назвал по имени, не заглянув в бумажку), якобы капитан собирался лететь самолетом в Россию через Германию и на всякий случай оставил у вас ее телефон. На какой случай, она должна понять. А теперь, когда он покинул Сингапур, у фирмы, в которой он работал, к нему возникли серьезные вопросы. Думаю, она скажет больше, чем вы спросите. А меня интересует всего лишь один факт: если звонок был, то когда? До разговора со страховым агентом или после. А впрочем, и не только…
Инспектор задумался. Ли немножко нервничал, сетуя в душе на него, не слишком ли он задержался в агенстве…Да. И сам Ипахака, очевидно, почувствовал отчуждение агента. Энергично поднявшись со стула, готов был попрощаться, однако, что-то инспектора подтолкнуло сделать оценку своим соображениям:
— Конечно, предлог не основательный. Можно сказать — глупая выдумка и, возможно, вообще не по адресу… Хотя…, нельзя отрицать — в нашем деле любая зацепка может пригодиться.
Более или менее успешно покинув джип, после удушливой в нем атмосферы, Тоболин с упоением и радостью вздохнул свежим воздухом. С первым чувством ощущения драгоценной свободы его захватило временное, сильное возбуждение, которое сконцентрировало и волю, и силы в одном порыве: скорее уходить прочь от этого страшного места.
Ложбина с неглубокими рытвинами представляла собой в целом ровное плато. Кстати или не кстати, а именно в этот период над пространством царствовала безлунная ночь и только безвестные звезды-горошины, не излучающие на землю света, оповещали о существовании неба.
Не разбирая пути, спотыкаясь, падая, Тоболин метр за метром преодолевал участок ложбины не думая о том, на сколько хватит его сил. Сначала невысокие кустики, а затем густые заросли стали затруднять его движение. Наконец, усталость свалила Тоболина с ног.
Распластавшись на земле, еще не успевшей остыть от дневной жары, только теперь он почувствовал сильные боли не только в груди. Прибавилась еще одна беда-резкая боль в правой ноге. Однажды споткнувшись, он свалился в неглубокую яму и очевидно ее подвернул, но сразу этого не заметил. Усилием воли Тоболин заставлял себя двигаться. Попытался подняться на ноги. Не удалось. Земля, казалось, притягивала, держала.
Тоболин не помнит сколько времени пролежал почти в беспамятстве. Кажется, отключились все органы. И когда пришел в себя, то снова увидел звезды. Вокруг тишина и та же тропическая ночь, тягучая как кисель. Тоболин не мог понять: где он, хотя бы предположительно? Неважно, что это имело большое значение, он подумал о прошлом и настоящем. Между ними пролегла огромная пропасть. Тоболин кончиком языка провел по сухим губам и понял, что ужасно хочет пить. Пошарил вокруг себя руками, в надежде отыскать влагу. Сухая трава и более ничего. С мыслью о воде он собрался духом и стал пытаться подняться на ноги. Это удалось с третьей попытки. Всему виной больная нога. Она распухла и очень болела. Но Тоболин на неё еще надеялся. А по сути дела она уже не являлась полноценной опорой. Более того, её надо было волочь, как ненужное бревно. И только наступил на больную ногу, как она подвернулась. В поисках опоры Тоболин замахал по воздуху руками и свалился на то же место… Оставался единственный выход — ползти на четвереньках. Среди кустов то было нелегким делом. Через какое-то время Тоболин неожиданно головой уткнулся в кучу хвороста. Общупал руками. Ему удалось отыскать крепкую хворостину, и уже с помощью её сумел подняться на ноги. С усилием опираясь на хворостину, Тоболин медленно поковылял. Направление им было выбрано интуитивно, скорее всего он об этом не задумывался. Наискосок слева заметил слабенький огонек, освещающий неизвестное строение. Маленькая частичка его света приходила и сюда. И теперь, хотя и с трудом, но можно было кое-что разглядеть. Немного позже, остановившись, попробовал разобраться в обстановке. Оказалось то, что он преодолел ползком-всего лишь узкая полоска рощи. А вот дальше, в направлении огонька, вырисовывалось нечто интересное. Судя по скоплению жилищ, типичных для Азии, там находилась деревня.
Зрение постепенно пообвыклось. Глаза болезненно воспринимая темноту, все ж таки сумели разглядеть светлую полосу песчаного пляжа, идущую в направлении деревни. Небывалый восторг овладел Тоболиным, когда заметил и совсем недалеко от того места, где стоял, воду. Не знающее никогда сна, море, почерневшее от ночи, умиротворенно, спокойно плескалось в своих берегах. Осторожно переставля палку впереди себя, Тоболин ковылял до тех пор пока ноги не почувствовали песок. Влияние моря сказывалось даже на отдалении от него. Тоболин это почувствовал лицом и телом.
Заметив недалеко от себя силуэты двух шаланд, вытащенных на пологий берег, Тоболин отказался от желания подойти к воде, а решил сначала обследовать их. Добравшись до ближайшей, понял, что с лишком устал. Опершись руками о борт шаланды, немного отдохнул и за это время подумал о ночлеге. Суденышко для этого вполне годилось, но прежде стоило его осмотреть. Обошел вокруг. По многим признакам шаланду можно было отнести к металлолому. Подобное предположение Тоболина обрадовало. Значит, безбоязненый приют найден.
Борта шаланды над почвой поднимались невысоко и планширь находился на высоте его плеч. Болела грудь, поэтому вскарабкался с большим трудом… Над палубой возвышалась невысокая надстроечка. Когда Тоболин в неё попал и ощупал руками, то пришел к выводу, что она полностью опустошена. С переборок содраны обшивка, изоляция, и торчит одно голое ржавое железо. От прежних бытовых удобств осталась жесткая деревянная лежанка, когда-то заменявшая кровать для шкипера. Тоболин руками пошарил по палубе и наткнулся на пустые банки. Одну из них подцепил рукой и подумал, что пригодится. Заимев ночлег, Тоболин решил добраться до моря. Спустившись на землю он не сразу отыскал палку, она теперь заменяла ему костыль. Тоболин, шагая к воде, прикидывал расстояние до шаланды. Оказалось метров пятьдесят. Берег выглядел совершенно пустынным и это успокаивало. Желание искупаться, смыть с себя всякую грязь, пот было очень велико. Вместо этого Тоболин опустился на коленки и смочил лицо. От соленой воды защипало глаза и губы. Омовение принесло немного бодрости. Зачерпнув банкой воды, Тоболин направился обратно.
