Если вдуматься, именно в этом кроется самая большая опасность для дела, задуманного теми, кто применит ядерную угрозу. Однако в случае, если оборонительный союз Японии, Соединенных Штатов и Южной Кореи изберет такой путь действий, возможен третий сценарий. Могущественный господин А. сообщает войскам самообороны, оставшимся на стороне правительства, место, где спрятана атомная бомба — ведь оно ему хорошо известно, — и необходимость использования тактического ядерного оружия отпадет. Тогда и одной обычной ракеты будет достаточно, чтобы уничтожить атомный завод. Таким образом, Могущественный господин А. ста не i спасителем Токио!
Итак, как будет действовать Могущественный господин А. в случае, если переговоры, в которых примут участие те, кто применил ядерную угрозу, и руководящее ядро народного мятежа, в том числе и мятежные соединения войск сил самообороны, помогут вернуть в столицу пятнадцать миллионов ее жителей? Именно тогда Могущественный господин А. сможет протянуть нить к императорской семье. Он и тут останется в тени, лишь тщательно подготовив благоприятную почву для сложных политических интриг. Чего достигнет этим Могущественный господин А.? Разумеется, даже самая тщательная подготовка не позволит точно определить последующее развитие событий; главное, чего достигнет Могущественный господин А., — это то, что само развитие событий будет выглядеть со стороны совершенно стихийным. Когда все это произойдет, нестабильность, порожденная атомной бомбой, будет служить уже не делу революции, а осуществлению программы господства над людьми, разработанной Могущественным господином А.
Вздор? Вы собираетесь единодушно отвергнуть сказанное Мори до того, как он расскажет о конкретной причине, заставившей его прийти к такому выводу?! Я Не могу безропотно согласиться с этим. Вы серьезно проанализировали программу революции, программу, которая получит новый импульс после того, как вам удастся изготовить атомную бомбу? Неужели вы решились, не обдумав все как следует, не осознав, какой станет революция после того, как вы завладеете ядерным оружием, положиться во всем на своих руководителей, а самим остаться бессловесными послушными бойцами? А бывают ли вообще такие руководители, которые имели бы конкретный план действий и на которых можно было бы переложить всю ответственность? В настоящую минуту работа над атомной бомбой в вашей группе, видимо, близка к завершению? Может быть, мой вопрос наивен, но неужели вы так и не собираетесь выяснять у своих руководителей, каким курсом они поведут вас завтра, завладев атомной бомбой? Мне хочется теперь крикнуть вам то же, что вы только что кричали мне. Однако вздор, эту вашу реплику, над которой даже не посмеешься — мол, хоть и горькое, но лекарство, — я тоже не приемлю.
И последнее, что сделает Могущественный господин А. На этапе, когда те, кто применит ядерную угрозу, и руководящее ядро народного восстания сформируют временное правительство, императорская семья будет немедленно возвращена из эвакуации. Независимо от того, будет после этого использоваться атомное убежище в Оутияма или нет, решение вернуть императорскую семью в ее резиденцию вместе с возвращающимися в Токио беженцами окажется самой крупной ставкой в игре Могущественного господина А. Сколько сражений пришлось ему выиграть, чтобы как следует подготовить почву! Тем более что такую подготовку нужно было вести во всемирном масштабе. Ведь правительство и различные консервативные силы планировали отправить императорскую семью на Кюсю, Сикоку, а может быть, даже в Соединенные Штаты. Добившись реализации своего замысла — поселить пятнадцать миллионов беженцев и императорскую семью в городе, где находится атомная бомба, — Могущественный господин А. воспользуется четвертым сценарием!
Нестабильность, в которой оказались пятнадцать миллионов человек, начиная с того момента, как было сообщено об атомной бомбе, и вплоть до массовой эвакуации и последующего возвращения в столицу, будет ликвидирована. Однако это не будет осуществлением лелеемой вами мечты о революции, а сведется к еще большему укреплению связей с императорской семьей! Тогда впервые Могущественный господин А. открыто появится на сцене как человек, который спланировал и осуществил все, начиная от ядерной угрозы и кончая массовой эвакуацией и массовым возвращением и последующим переворотом, произведенным восставшими войсками сил самообороны. Стоя на руинах мечты о революционном движении и ее практического воплощения, он, использовавший юнцов, поднявших народный мятеж и восстание, и. сумевший взять под свой контроль даже собственноручно изготовленную ими атомную бомбу, устроит смотр войск самообороны — тех, что совершили переворот. И вот тогда он отдаст команду «На караул перед императорской семьей!» — и зазвучат десятки тысяч фанфар…
Идиотство? Таков единодушно подведенный вами итог откровениям Мори? Идиотство?!
Записанные на магнитофонную ленту выступления двух превратившихся окончились этим выкриком отца Мори, который как эхо прозвучал в ответ на прокатившийся по залу крик сотни человек, отозвавшихся на слова Мори. Сказанное Мори и отцом Мори и так нельзя было назвать точно сформулированным, реакция же зала, выразившаяся в слове Идиотство, привела к тому, что двое превратившихся и вовсе потеряли охоту продолжать выступление. Или, может быть, существовала какая-то иная причина?
Началась свалка: Мори и меня больно кольнул выкрик Идиотство! вынудивший нас замолчать, мы чуть не заплакали, ха-ха, но я не утверждаю, что побоище вспыхнуло именно из-за этого. Если уж говорить о потасовке, то она началась с той минуты, как двое превратившихся начали говорить. Более того, наше выступление все время шло под аккомпанемент потасовки, но мы не поддавались. Мы даже не имели возможности выступать, оставаясь все время на трибуне. Нас то и дело стаскивали вниз, в гущу слушателей. Толкали, тянули из стороны в сторону, давали подзатыльники, а мы упорно продолжали говорить.
Однако фарс — выступление в кольце жарко дышащей толпы в сопровождении выкриков хором — превратился в жестокое побоище именно в тот момент, когда в ответ я бросил им их же Идиотство!. И даже те, что, единодушно вопя вместе со всеми, все же прислушивались к нам, тут же замкнулись в скорлупе. Все собравшиеся в зале члены группы словно превратились в неприступную стену вражды — пожалуй, это можно было бы назвать материализовавшейся жестокостью. Дза-дза, дза, дза, дза, гаи! — мне показалось, что я слышу овеществленный звук, хотя окружающая нас стена безмолвствовала.
…В следующее мгновение среди юнцов, превратившихся в орудие убийства, неожиданно появилось шесть человек средних лет. Одинакового телосложения, они, заслонив нас спинами и образовав оборонительное кольцо, напустились на пышущих злобой мальчишек.
— Вы уже убили одного сегодня! У вас на уме что — только убивать?!
Заметив, как конвульсивно дергается рот у одного из этих шестерых мужчин с загорелой, но дряблой кожей,
я поймал его мысль: а ведь это я сегодня убил человека. И я понял, что та же мысль владеет всеми ими. Они, из последних сил сдерживая возбужденно вопивших студентов, с огромным трудом вывели нас из зала. В какой-то момент к ним присоединился и Добровольный арбитр и, защищая нас с Мори, стал пробиваться с нами сквозь толпу. Вместо того чтобы поблагодарить наших спасителей, я сказал, обращаясь к Мори:
— То, что нам чудом удалось спастись от верной смерти, доказывает, что превратившая нас космическая воля внимательно наблюдает за нашими действиями.
Продолжая бежать с задумчивым лицом, Мори лишь покосился на меня, но по движению его губ я, как и во время выступления, воспринял еле уловимые электромагнитные волны.
— Разумеется, за нами постоянно наблюдают! Именно поэтому, чтобы спасти нас, и прислали Корпус лососей!
ГЛАВА X ОДИССЕЯ КОРПУСА ЛОСОСЕЙ
1
Я не хочу сказать, что он постоянно волновал меня, но стоило мне вспомнить о нем, и, подобно мыслям о смерти, он мгновенно всплывал из глубин подсознания — призрачный Корпус лососей.
По мере того как развивалась предпринятая Корпусом лососей операция по спасению нас с Мори, меня все сильнее обжигал страх перед оставшимися теперь у нас за спиной членами группы. Я думаю, те же чувства испытывали Мори и Добровольный арбитр. Да и сами шестеро из Корпуса лососей! Они дышали тяжело, как могут дышать скованные страхом, начинающие уже стареть люди, — видимо, их страх и передался нам. Я говорю «начинающие стареть», хотя с виду им было всего лет по сорок пять, но стоило их тяжелому, прерывистому дыханию пахнуть нам в лицо, как мы ощущали запах смерти. Может быть, они страшно одряхлели от тягот Великого похода.
