Марк водрузил на стол яблочный пирог, — Дорогая, давай-ка попьём чаю?
— Ты подкупаешь меня, чтобы я позволила Саманте стать мусорщицей на свалке, угадала?
— Да, подкупаю, — признался Марк. Остальные «Южане» затаили дыхание.
— Не сработает, дорогой. На яблочный пирог я не куплюсь. Несмотря, что он мой любимый.
— Очень жаль, но пирог всяко придётся съесть. Пекарня назад не примет. Но, конечно, если тебе и ювелирные изделия не по вкусу, это я завтра смогу вернуть, — Марк торжественно поставил перед Мэри коробочку.
Мэри приподняла крышку и заглянула внутрь, будто коробка сделана не из обложки «Нэшнл Джиогрэфик», а из красной кожи. Со многими каратами золота и бриллиантов внутри, и с ценником четыре тысячи пятьсот в настоящих долларах до Обвала.
Когда я последний раз дарил жене украшения? Это было… ну да, в две тысячи тринадцатом. Пятилетний юбилей свадьбы. Следующий подарок, запланированный на восемнадцатый год, так и не состоялся. После Обвала золото почему-то перестало попадать в списки покупок. А теперь… Всё, что я могу подарить: дешёвый стеклянный бисер, зато с очень редкими кристаллами настоящего Сваровски, которое добывают исключительно на Куче.
— Прелестно! — Мэри застегнула браслет и подняла руку к свету, любуясь блеском чёрных и золотых бусин и маленькими радугами в кристалле. Затем, извлекла из коробки «гавайские босоножки». Марк пристально глядел на лицо жены и заметил, что губы слегка дрогнули. — Как не принято! И как называется, кстати? Каме-оле?
— Кама'а-оле, мамочка. С двойным «а», — сказала Памела. В ту же секунду, Саманта и Памела оказались на полу, застёгивая модные сандалии на маминых щиколотках.
— По крайней мере, нигде не жмёт! — улыбнулась Мэри, притопывая босой подошвой по полу.
— Я ещё могу угадать твой размер, дорогая!
— Они… клёвые. Мне нравятся! Спасибо, дорогой. — Мэри обвила руками шею Марка, и тот получил великолепный долгий поцелуй.
Чтобы закрепить успех неожиданного наступления, Марк быстро распределил остальные украшения. Остаток вечера прошёл мирно. Мэри как-то очень легко позволила Саманте идти работать на бензиновом заводике, но только до конца лета. «Южане» удовлетворённо кивнули: когда три года назад обсуждался уход Майка из школы, Мэри сказала то же самое, а Майк – остался на Куче и после каникул.
Патрик решил воспользоваться моментом и бросил вслед отступающей армии «Северян» свою кавалерию. У каждого уважающего себя мальчика есть армейский нож, начал объяснять десятилетний капитан Конфедерации, но миротворцы ООН вступили в дело. На пути конницы неожиданно появились бронетранспортеры под командованием Уильяма – и наставили пулемёты! Кавалерийский рейд по тылам был таким образом остановлен, и про него мгновенно забыли.
В самом конце, Саманта чуть не испортила бескровную победу, обнародовав план, как станет завтра разгуливать по бензиновому заводу в новых кама'а-оле. Но Марк был начеку, и отреагировал мгновенно, — Саманта, «гавайские босоножки» не предназначены для работы на Куче. Помнишь, мистер Штольц говорил, для каждой операции надо надевать правильные средства защиты?
Саманта всё поняла правильно и исправила ляп, — Ну конечно, пап! Я имела в виду: я просто возьму кама'а-оле с собой. Похвастаюсь перед девочками. Завтра утром, я надену резиновые сапоги, я же обещала по-настоящему! Выезжать из дому на Кучу босиком – не принято!
Верно дочь сказала: «выезжать из дому на Кучу.» — улыбнулся Марк. Завтра утром, чтобы мама зря не волновалась, Самантины ножки будут париться в ненавистных сапогах. Всю дорогу от дома – и до поворота на шоссе, где мамочка уже не увидит. За спокойствие в семье стоит немного пострадать. А мамочка, в свою очередь, сделает вид, будто даже не догадывается, что дочка разгуливает на Куче босая.
Позже, уже в постели, Мэри призналась, хотя подарки сильно помогли мирному исходу дела, решение позволить Саманте уйти из школы оказалось более рациональным, чем думал Марк.
— Я сходила в школу, к мистеру Коннели, — объяснила Мэри. — Знаешь, меня не впечатлило! Он же полный идиот! Для начала, не только Пэм получила «двойку», но и добрая половина класса. Но надо отметить с родительской гордостью, наша дочь была единственной, кто умудрился получить не просто «двойку», а «двойку с восклицательным знаком».
— Тест был слишком сложным?
— Да и нет. Всё, абсолютно, – о датах. Шестнадцатого июня, полковник такой-то, с полубатальоном пехоты и при одной пушке, пришёл в некое село, и сидел там пару дней. Восемнадцатого июня, он же идёт на север, в город такой-то. На соединение с основными частями генерала такого-то. И так далее. Маленькие фактики, идиот сам не знал год назад, но вычитал недавно в пятисотстраничной монографии. Ни к селу, ни к городу! Ничего о причинах войны, о стратегии и политике, ничего про оружие. Он не истории учит, а заставляет детей зубрить дурацкий календарь! Причём – позапрошлого века.
— Памела – не станет держать язык за зубами, — вздохнул Марк. Ещё пара таких походов в школу, и Мэри, возможно, даже младших оттуда заберёт!
— Детям скучно, до остолбенения! Ну, все остальные честно пытались вспомнить дурацкие даты. Мистер Коннели поведал мне, одна девочка даже получила «пятёрку». Я его спрашиваю: неужели все даты запомнила правильно? А он говорит: только сорок пять процентов, но это отличный результат. Отличный результат, обалдеть!
— А что Памела сделала, чтобы заслужить восклицательный знак к «двойке»?
— Она кое-что помнила, но не стала писать никаких дат. Написала: «Ваши долбаные даты бесполезны. Нафига геморрой?» А на следующем уроке истории Пэм ещё выдала учителю на словах. Перед всем классом! Хочешь услышать, что она сказала?
— Саманта уже доложила. «Нафталиновые шарики от моли». Если честно, я полностью согласен.
— Оставим Историю-Шмисторию. Она не стоит наших нервных клеток, — сказала Мэри, поцеловав Марка в щёку, — Только, пожалуйста, не говори Пэм, это нормально: ходить по школе и ругать учителей.
— Дорогая, официальный термин: «брямкать учителей». Мне так объяснили.
— О, я забыла: Майк прислал электронку сегодня!
— Отлично! И как у него?
— Нормалёк. Арне и Майк оказались в одном взводе. Майк пишет, выдали униформу с рисунком для пустыни. Как в Северной Африке или на Ближнем Востоке. Уильям считает, это отличная новость. Процент выживания в пустыне гораздо лучше, чем в джунглях.
Марк подумал, что надежда призрачная, но решил мудро промолчать. Возможно, в тренировочном лагере временно не хватило камуфляжа для джунглей. Перед развёртыванием солдатам дадут форму правильного цвета. Или не дадут, а отправят воевать в джунгли как есть, в камуфляжках для пустыни. Отчего Майк станет готовой мишенью для партизанского снайпера. Вместо этого Марк сказал: — Замечательная новость, дорогая! — и вернул поцелуй…
Двадцать минут спустя, две подушки и простыня оказались на полу, ночная рубашка Мэри и шорты Марка валялись скомканные на кровати, а Марк и Мэри, совершенно голые, лежали обнявшись, прислушиваясь к дождю за окном.
— Знаешь, дорогой, с сегодняшними подарками – ты опоздал. На четыре года! — заявила вдруг Мэри.
— Почему?
— Помнишь первое сражение – о школьных сандалиях для Сэм? Если бы ты сказал тогда: «А почему бы тебе не заткнуться, голубушка?» А потом просто пошёл с дочками и вместо уродливых сандалий из покрышек купил девочкам «гавайские босоножки». Никакой «Гражданской Войны» у нас бы не случилось.
— Лучше поздно, чем никогда, — сказал Марк. — Признаюсь: я тогда дочкам калфлеты купил. Тебе не показывали?
— Нет.
— Хорошо умеют хранить военную тайну. По правде говоря, даже сегодня я боялся. Воображал, как ты запустишь в меня коробочкой и назовёшь подарок – пустой тратой денег. Ты даже сказала: «как не принято!»
— Совершенно верно, дорогой. Как не принято, непрактично, и бесполезная трата денег. Ну и что? Зато, в «гавайских босоножках» приятно шлёпать по лужам. И мозолей не бывает, и с ноги не сваливаются. Кама'а-оле – клёвые… И сексуальные. Мальчикам нравятся. Кстати, мальчик, тебе сегодня – понравилось?
Вместо ответа, Марк выдал Мэри ещё один долгий поцелуй, — Значит, «Гражданская Война» закончилась? Мир?
— Мир! Закончилась! Никакой войны больша нета! Как тебе мой уличный сленг? Правда, уже лучше? И прекрати ругать Пэм, что она так говорит иногда.
— Я в изумлении, дорогая! Что же будет дальше?! Разрешим Саманте сделать татуировку?
— Татуировка – пока подождёт. Но насчёт остальной молодёжной моды – я совсем не против. Даже если новые кутюрье работают на Куче, а не в парижских модных салонах. Кутюрье-шмутюрье! История-Шмистория! — Мэри шлёпнула Марка по бедру. — Мне надоело притворяться!
