Голос у меня был грубый и хриплый, когда я попробовал заговорить. Хотел извиниться за то, что уснул при ней, но так и не удалось выдавить из себя ни слова.
— Здравствуй! — Она сжала мою ладонь.
Я хотел подняться, обнять ее, но нас точно разделяли многие мили, я мучился от своей немоты.
— Давно ты здесь? — наконец обретя голос, спросил я.
— Полчаса, — ответила она, снова пожимая мне руку.
— Долго я спал?
Она открыла рот, чтобы ответить, но передумала и только кивнула. В ее огромных глазах заблестели слезы.
— Да, ты долго спал. Очень долго.
Меня снова клонило в сон. Комната сверкала чистотой, стены были покрашены в белый и зеленый цвет, пахло больницей. За окном на аккуратно подстриженных лужайках искрился солнечный свет. Я попытался подтянуться и сесть на кровати. Грудная клетка была туго стянута бинтами, с боков подоткнуты подушки. Голова теперь прояснилась, но в памяти оставались пробелы, точно слепящие вспышки магния…
— А все-таки? — спросил я у девушки.
— Пять дней, — ответила она.
Ничего себе, подумал я. Черт возьми, но как я сюда попал?
— Где же это я?
— В столичном госпитале, — сказала Асия, утирая слезы.
Я хотел сказать, чтобы она не плакала, но в груди была зияющая дыра, в ней канули все слова. Первое, что я мог припомнить, был склон горы — холодный, пустынный, черный. Каменистый, в трещинах, абсолютно безжизненный. Сверху на меня катится труп, я тону в золотом потоке полуденных солнечных лучей, а потом полная темень, беспросветный мрак, длившийся пять дней и ночей!
— Как я сюда попал? — спросил я.
— Сэм говорит, что тебя привезли на вертолете, — ответила Асия. — Американцы.
Американцы! Студеный черный склон, дуло за спиной и жуткий, с размозженным черепом труп. Американцы привезли меня сюда?
— Тебе нельзя долго говорить, — предупредила Асия, как только я попытался спросить еще кое-что. — Доктор предписал полный покой.
Я смиренно кивнул. Мне расхотелось задавать вопросы. В груди стучало, к горлу подступал кашель.
— Сейчас около двух, — сказала она. — Мне надо возвращаться на работу. Вечером снова приду. Что тебе принести?
— Сигареты, — попросил я.
— Доктор не разрешил курить.
Левой рукой — я мог пошевелить только ею, не вызывая боли, — я погладил теплую щеку Асии. Она была воистину прекрасна. Раньше я просто был слеп, не замечал, какая она красавица…
— Скоро приду, — сказала она, поглядывая на часики. — Отдыхай, набирайся сил.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Потом, — улыбнулась она. — Сейчас главное — покой. До вечера!
Она пошла к двери и с порога еще раз улыбнулась. Я попробовал улыбнуться в ответ. Асия вышла в коридор, притворив за собой дверь, в комнате остался лишь запах ее духов, а сердце согревала ее улыбка.
На зеленой лужайке за окном двое мальчишек в больничных пижамах — черный и белый — гоняли мяч.
Я дал слово, что отныне буду по-настоящему внимателен к Асии. Ведь, кроме нее, у меня нет на свете ни одной близкой души.
Вскоре после ее ухода в палату ввалился Сэм.
— Асия сказала, сколько времени ты был без сознания?
Я кивнул.
— Мы не на шутку за тебя перепугались. Доктор не давал никаких гарантий. Это Омари придумал послать за ней, и она вернула тебя к жизни. Приходила по два раза в день. Замечательная девушка!
— Что произошло? — спросил я. — Там, на склоне горы?
— Вроде бы кому-то посулили два миллиона долларов за голову Чарлза Уэллса, а ты помешал огрести такой куш!
Это я и без него знал.
— Ну и везучий ты. — Сэм покачал головой. — Кстати, я все-таки установил, кто разгромил ваш люкс в отеле "Бульвар". Мы отыскали там отпечатки пальцев Ганса Мюллера. А ты впервые увидел его лишь в тот день, когда они с Яносом пытались тебя пришить.
Мне трудно было говорить. Снова накатила смертельная усталость, тело покрылось испариной. Тут дверь открылась, и на пороге замаячила сутулая фигура комиссара Омари. Он шел по палате так, словно протискивался сквозь толпу.
Подойдя к кровати, он уставился на меня сверху вниз, я мог поклясться, что уловил недовольное ворчание.
— Всю жизнь тебе безумно везет, — заговорил он бесцветным, холодным тоном, — но нельзя пользоваться этим без оглядки, вечно искушать судьбу.
Внезапно Сэм вспомнил, что у него неотложные дела, и откланялся, обещав меня навещать.
Комиссар Омари полез в карман.
— Тебе открытки от наших ребят с пожеланиями скорейшего выздоровления.
Он уронил на мою постель несколько конвертов.
— А сигареты у вас случайно не найдется? — спросил я.
Ворчание стало теперь совершенно отчетливым.
— Я по-прежнему не курю, — буркнул он и опустился на стул, где до него сидел Сэм. — Кроме того, тебе не то что курить, даже дышать глубоко нельзя. Неужто не понимаешь, в каком ты состоянии?
Я кивнул. Он почему-то снова был не в духе. Впрочем, комиссар обычно хмурился, когда кто-то из его сотрудников оказывался в моем положении и выбывал из строя, что при нашей профессии совершенно неизбежно. А для него я был, есть и буду одним из его парней, хотя делаю все, чтобы подчеркнуть свою самостоятельность.
— Мы нашли оружие, из которого убит Ганс Мюллер, — сказал он, но не для того, чтобы мне что-то поведать, а лишь стремясь нарушить повисшую в комнате тягостную тишину.
Молчание.
— На него выправлено разрешение? — спросил он.
Я замотал головой, пытаясь виновато улыбнуться. Омари не спускал с меня глаз.
— Мы также установили, что Мюллер под именем Эндрю Скайксом был боевиком во Флориде. Его дружок Янос — уроженец Нью-Йорка. У него тоже не одна фамилия, и на его счету несколько убийств. Ханна Беккер познакомилась с ним всего три недели назад в аэропорту, когда он прилетел. Они быстро сошлись. Он вроде бы выдал себя за австрийского банкира. Мы нашли его труп на склоне горы в колючем кустарнике.
Помолчав, комиссар добавил:
— Эта троица провела в Кении без малого месяц, готовя покушение.
Я кивнул: вот теперь все окончательно встало на свои места. Фон Шелленберг, Янос, Мюллер — трое профессиональных убийц подрядились за два миллиона долларов застрелить Уэллса. Они безупречно справились с подготовительной работой, установили, где и когда будет находиться их жертва. Проникли в страну под видом туристов и три недели ждали, когда придет их час.
Чтобы позабавиться и придать авантюре шик, Янос предложил фон Шелленбергу нанять местного телохранителя, который сопровождал бы его к месту преступления. Никто не заподозрит боязливого промышленника в намерении совершить хладнокровное убийство. Еще Янос придумал, чтобы Ганс Мюллер обыскал наш номер — с целью убедить меня, будто моему нанимателю действительно угрожает опасность.
Почему их выбор пал на меня? Как объяснил мне фон Шелленберг при первой встрече, они наткнулись на мое имя в телефонной книге. Меня должны были убрать накануне покушения, отослав в Найроби встречать несуществующий рейс "Люфтганзы". Вот для чего фон Шелленберг собирался прервать сафари и вернуться в столицу, но Янос убедил его остаться в "Баобабе".
Это Янос убил агента ЦРУ Вэнса Фридмена, и я был единственным человеком, который мог догадаться об этом, поэтому меня надо было быстренько убрать. Но я не хотел умирать наспех и, неожиданно оказавшись на месте задуманного преступления, чуть было не отправился на тот свет всерьез.
Комиссар молчал, взирая на меня с грустью, под глазами у него от усталости залегли темные круги.
— Мне очень неприятно тебя разочаровывать, — наконец сказал Омари, — но ты зря рисковал головой. Доктор Уэллс в тот день даже не был на территории заповедника.
Я ошарашенно поглядел на него, Омари только развел руками.
— Их секретная служба узнала о готовящемся покушении за несколько недель до назначенного дня. Фридмен напал на след наемных убийц в Европе. Американцы имитировали торжественный кортеж автомобилей лишь для того, чтобы спровоцировать бандитов и уничтожить их. Убийцы ни за что бы не ушли от погони — весь заповедник был оцеплен, а зафрахтованный бандитами "чироки" выведен из строя. В двух километрах от платформы в кустах был спрятан полицейский вертолет. Через считанные минуты после выстрелов весь склон был усеян вооруженными агентами.
Меня прошиб холодный пот, перед глазами снова возник обезображенный труп фон Шелленберга, катящийся вниз по склону.
— А тело? — спросил я.
Комиссар вздохнул.
— Крокодилы так поработали, что и родная мать его бы не узнала. Но мы сняли отпечатки пальцев с винтовки, и они совпали с присланными "Интерполом" образцами. Его разыскивали за убийства, совершенные в нескольких странах.
За окном в саду щебетали птички.
