- Друга встретил, - повинился я от души.
Вьюн была, конечно, права. Я сходил на анфиладу в совмещенный узел с буквой «М» такого размаха на дверце, точно за ней размещалась какая-нибудь станция метро. Там я сунул голову в твердую струю воды над раковиной. И вернулся к делам, когда почтальона спасатели уже вынесли. Отменивши намерение Мити сейчас поймать Семечкина и придать его суду гражданского трибунала, я наскоро выложил ему свои догадки. Учитывая огромность вероятных потерь, Полозов согласился, что правосудие обождет. Мы скоординировали план действий. Митя направил тотчас людей своих в поселок будить электорат, а Лавр ушел поднимать славянство. Вьюна я отправил с ним. Ее возражения отмелись. Вьюну я велел укрыться в моем винном погребе, замаскированном под ложный туалет, и ждать прибытия бургомистра.
КОЛЛЕКТОРЧиновники одной ранга, подобно термитам и саранче, никогда не вступают в конфликт между собой, уважаемый читатель. Объяснение лежит на поверхности. Им есть, что делить. Обладая коллективным разумом, они движутся в общую сторону. Они делят все, что попадается на их пути. Я не гожусь в чиновники.
Мой коллективный разум вступил в конфликт, когда я проснулся на ковре в кабинете бургомистра. А должен был на диване проснуться. И поднять меня должен был проверенный китайский будильник, а не стул из карельской березы, задевший мое бедро по пути к секретеру. Секретер пострадал сильней, чем я, но его страдания были физическими. Мои же нравственными. Прежде, чем выглянуть на площадь, я долго еще колебался вместе с кабинетными полами. Потом отлетел к окну. Там я вцепился в гардину, и увидел исполинский смерч, гулявший по главной площади вверенного мне поселка. Смерч, задевший краем здание магистрата, и стал причиной моего пробуждения. Зрелище было жуткое и ворожащее. Грандиозное зрелище. Свистящий мутный хобот смерча диаметром километра полтора, точно дьявольский пылесос елозил секунды три по площади, захватив еще и прилегающие улицы. В воздухе на бешеной скорости вращались предметы всякого калибра, от пары сушеных дубов до щебенки, битого кирпича, мебели, черепицы, досок и всевозможного мусора. Все небо забилось пылью. Наблюдать этого хаос я мог, разве что вдыхая воздух сквозь гардину, помимо опоры использованную мной еще и в качестве респиратора. Гигантский тромб исчез внезапно. Масса тел, среди каких я, слава Богу, не заметил человеческих, обрушилась на площадь. Сильный дождь скоро прибил пыль к земле, и за пару минут наступившего затишья открылась мне ужасающая картина разрушений. Поселка более не было. Точно огромное стенобитное ядро разнесло в щепки все строения, включая «Нюрнберг», на обозримом пространстве. Один только мусор. Сплошная туча ползла над землей, изнутри освещаясь вспышками, за которыми с опозданием следовали раскаты грома. Но скоро мне стало ясно, что нашествие тромба на поселок - всего лишь разведка боем. И самый этот гигантский тромб всего только шустрый недоросль в сравнении с теми, что пустились то и дело вдруг вывинчиваться между землей и тучей на горизонте.
В потоках дождя они казались мне какими-то подвижными расплавленными вазами, чудовищных размеров, изгибавшимися во всех направлениях, и еще постоянно меняющими форму, будто сам дьявольский стеклодув, засевший в туче, забавлялся игрою собственной фантазии. За созерцанием буйства природы я внушал себе, что и без того разборка строений была запланирована. Что часть плотов уже повязана и, возможно, сохранилась. Возможно, их успели как-либо закрепить на поверхности. Но сознательная доля моего коллективного разума подавила трусливую горстку доводов защиты, и признала мою отставку из бургомистров состоявшейся фактически. Мои подавленные размышления, впрочем, сбил следующий тромб, влетевший на площадь откуда-то сзади. Мгновение он прикидывал, куда ему ринуться далее, и ринулся к устоявшей высоковольтной башне по ту речную сторону, и еле различимой за дождем.
Чтобы с нею разделаться налегке, шальной тромб сбросил среди площади весь притащенный с собой груз. Груза эта могучая кривая кишка притащила много. Практически всю городскую свалку, завалившую площадь аж до моего наблюдательного пункта.
- Это еще что за мать твою апофеоз истребления? - спросил я свалку за явным отсутствием иных собеседников, приметивши на грудах мусора выгоревший и расплющенный лимузин Александра Борисовича. В живых там остаться никто не смог бы. Даже каскадер Гриша Мазо.
- Нешто, Господь зачинщика поймал? - спросил я у белого в недавнем прошлом автомобиля. Убитая вещь в себе не ответила. Да и что ей отвечать? Нелепая гибель Князя в результате его собственных авантюрных экспериментов, надо сознаться, подействовала на меня еще более удручающе, нежели разрушение поселка. Это был совершенный абсурд. Разгул стихийного бедствия продолжался, когда его создателя уже не было среди живых. Как-то безучастно вдали я заметил вырванную тромбом легко,точно рассаду, высоковольтную башню. «Должно быть, это какой-то специальный тромб. Какой-то особенно классический, - определил я навскидку. - Ликвидировать самого Александра Борисовича заурядному тромбу не удалось бы. Должно быть, он и до производственных корпусов доберется. Гулять, так гулять». Впрочем, комбинат находился вне поля моего зрения. А специальный тромб, кажется, вылез последним, ибо стеклодув перешел уже к следующей стадии. На сгинувший поселок стеною обрушились потоки воды.
В кабинет заглянул чуткий до всякой опасности Матвеев с обрезом на плече.
- Откуда у вас карабин? - спросил запоздало, и, в общем-то, без любопытства.
- Митя обеспечил. Ночью, когда чемоданы выносили. Велел мочить любого подозрительного типа, если он к вашему благородию подойдет ближе, чем на пять метров.
- Какое там благородие, - отмахнулся я уныло. - Тоже нашел министра без портфеля.
- Портфель в приемной. Под сейфом стоит. Какой-то пожилой очкарик вчера вечером его рвался присвоить. Умолял, что это его портфель.
- А вы что?
- Холку взбил.
- Напрасно. Это его портфель.
- Уходить пора, ваше благородие, - сменил Матвеев тему. - Нынче и магистрат затопит к чертям собачьим. Теменем чувствую.
- Как уходить? Никак нам не уйти. Погибнем снаружи. Выпить желаете?
- А есть?
- Нет. Но я бы выпил для мужества.
Тогда я надеялся, что Вьюн пересидела тромбы в погребе, и Лаврентий забрал ее с остальными славянами на плот. А буксир татарина тромбы обошли стороной, и скоро он встанет на рейде. Надеялся, что Армия спасения успеет повытаскивать жителей из подвалов и как-нибудь перевезти их на возвышенности, которых затопление не достигнет. На то, что спаслась Дарья Шагалова, я не надеялся.
Дарью мне было жаль.
- Я местный, - потоптавшись у входа в резиденцию, сообщил Матвеев.
- Хорошо.
Из угла между виском и острым кончиком уха папироса Матвеева со смятой попутно гильзой перетащилась в губной угол, рассеченный коротким шрамом.
Матвеев раскурил ее в колодце сложенном из ладоней. По-другому раскурить папиросу вряд ли было возможно. Нарастающий ветер без передышки гнал по резиденции страницы распотрошенного архива и возил, как хотел, подъемную мебель со сметенными портретами, гербами и спортивными кубками. С лязгом перекатывались доспехи от моего секретера до овального стола совещаний.
Нам с Матвеевым уже приходилось кричать, чтобы услышать друг друга.
- В молодости городскую канализацию к речке тянул! Из пивного завода тянул! Из минерального химического комбината! - проорал спасатель Матвеев целое предложение, хоть я и не понял, в чем оно заключалось.
- Хорошо!
«Утопия, - сказал я себе, - никакое спасательное судно не в силах достигнуть нашего скорого мавзолея. Ураган разметал все варианты».
- В дом культуры тоже! Канализацию! В магистрат!
- Есть, что вспомнить!
Иногда я бываю грубым от безысходности. Это простительно. Другие на стенку лезут.
- Через коллектор надо!
- Что?
- Коллектор!
Я отпустил бесполезную штору, и попутный ветер прибил меня к приемной, где канцелярская метель кружилась еще яростней, чем в резиденции. Мы с Матвеевым отступили на анфиладу и захлопнули дверь.
- Через коллектор надо идти, - растолковал мне Матвеев свой замысел более обстоятельно. - Трубы там по бетонному коробу тянутся к реке. Короб медленно затопит. Бетон мы плотно стягивали.
- Как мы в коллектор проберемся?
- Он к бойлерной примыкает.
Нижние этажи тонули до ближайшего гранитного пролета. Уже и суворовские ветераны съехали в бурлящий поток с альпийской стены, и от веселого купца на вершине левой снежной крепости только шапка плавала, и как нам добраться до бойлерной, надо было еще придумать.
- Пути нет, как нырять - сказал Матвеев. - Бойлерная где-то в подвале. Дверь в подвал сразу под лестницей. У вас как с нырянием, господин бургомистр?
