Да, у меня, кажется, есть разгадка. И я знаю, с кем о ней поговорить.
С Одли.
* * *
Звоню Одли. Прошу, чтобы он включил нашу аппаратуру.
– А просто по телефону – никак?
– Хочу посмотреть, как ты там.
Да, Одли заметно посвежел, загорел. Но выглядит он неважно. Весь какой-то замотанный. Несмотря на свою поразительную худобу, Одли очень выносливый. Словно скрученный из стальной проволоки. Я знала многих танцоров, которые отдали бы полжизни за такую вот жилистую, поджарую фигуру и крепость мышц.
– Что? Перелет был тяжелый?
– Ну да. И потом – это, знаешь ли, утомляет, когда все кто ни попадя вечно тычут в тебя пистолетом и грозят пристрелить. Как будто сбылась мечта всей моей жизни, вот только мне это уже не нужно. Как будто я подписался на какой-то журнал, а теперь эту подписку уже не отменишь.
– Я получила письмо. То, последнее.
– Как?
– Уолтер отправил мне копию.
– Так чего же он сразу ее не отправил? И что там написано?
– Это личное.
– Слушай, ты, сумасшедшая тетка. Ты послала меня на край света за этим письмом, а теперь даже не хочешь сказать, что он там написал.
– Это действительно очень личное, но оно того стоило. И я очень тебе благодарна.
Да, я действительно благодарна: и Одли, и Уолтеру. Я почему-то уверена: если бы я не послала Одли в Чуук, письмо не пришло бы. Поиск должен был состояться. Как говорится, за все надо платить. И ты не всегда получаешь желаемое так, как ты этого ожидаешь. Кто-то, может быть, скажет, что мне надо было поехать самой, но, что самое смешное, иногда подрядить другого человека сделать что-то за тебя – это гораздо сложнее, чем взять и сделать самому.
Звонят в дверь.
– Подожди, не отключайся, – говорит Одли и идет открывать. Я вижу, как он возвращается в комнату, медленно пятясь задом, а во рту у него – пистолет. Пистолет держит какой-то пухленький коротышка – дядька с круглым кукольным личиком. Одли весь белый от страха. Я понимаю, когда тебе в рот пихают пистолет, это страшно – но не до такой же степени.
– Ну? – говорит пухленький дяденька с пистолетом. У него странный акцент.
Одли жалобно хнычет.
– Ну? – повторяет дяденька с пистолетом. Я хватаюсь за телефон и звоню в полицию. Но там не берут трубку.
Одли по-прежнему хнычет. Дяденька вынимает пистолет у него изо рта.
– А я-то тешил себя надеждой, что ты хоть чему-нибудь научился. Но ты ничему не научился. Ну, так что, Одли, мой старый боевой товарищ, как жизнь молодая? – Наверное, это Роберто. С пистолетом или без – Одли боится его до смерти. Дышит, как загнанный зверь. Мне больно на это смотреть.
– Какой ты все-таки нудный, Одли. Только я разбежался как следует повеселиться… Лучше скажи, где встречаются устрицеводы?
Вопрос, конечно, не самый обычный, но у Одли, похоже, проблемы с родным языком. Как будто он вдруг перестал понимать английский.
– Понимаешь, Одли, иногда это очень забавно: быть милым с людьми, прежде чем сделать им гадость. А бывает и наоборот: забавно сделать кому-нибудь гадость, прежде чем быть с ним любезным и милым. Так где встречаются устрицеводы?
Одли пожимает плечами.
– А где встречаются лаборанты, берущие анализы крови?
– В банке крови и плазмы?
– Нет. Мне нужен другой ответ. Ну хорошо. Где встречаются парикмахеры? Ответ для всех одинаковый.
Одли тупо молчит. Он, похоже, завис. Я тоже не вижу никакой связи между устрицеводами, лаборантами по анализам крови и парикмахерами.
– Они все встречаются на конференциях. Представители каждой профессии проводят свои конференции, чтобы обменяться опытом и поделиться своими соображениями по работе. Конференции для профессиональных убийц называются войнами. Война в Хорватии – это была такая большая ярмарка труда.
– Слушай, хочешь меня пристрелить, так стреляй.
– Да не хочу я тебе пристрелить. Зачем мне тебя убивать, Одли? Ты такой смешной парень. После Хорватии я, знаешь, сдал. Годы, как говорится, были ко мне немилосердны. Хочешь, я расскажу, чем мне приходится заниматься? Звонит тебе представитель какого-нибудь иностранного государства и предлагает встретиться в отеле. Идешь на встречу, и там тебе говорят: мы тут слышали, вы решаете проблемы… ну, определенного свойства. Не хотите ли съездить к нам, у нас вообще замечательная страна, только есть риск подхватить гепатит, все семь разновидностей… так вот, не хотите ли съездить к нам и решить одну маленькую проблему с таким-то – таким-то. Такой-то – такой-то сидит в укрепленном, практически неприступном доме, имеет личную армию, и у него там все оборудовано по последнему слову техники, хоть сегодня лети на Луну. А если что-то пойдет не так, то тебя не убьют, а засадят в тюрьму лет на сто, причем эта тюрьма входит в десятку худших тюрем мира; но это если тебе повезет и ты не умрешь под пытками в полиции. Да, кстати, если вдруг что, вы на нас не рассчитывайте, мы вам ничем не поможем… и вы, разумеется, понимаете, что все это должно быть обставлено как несчастный случай? А под конец они предлагают тебе гонорар, которого даже на выпивку в баре отеля не хватит.
– И что ты с ним сделал? Подкинул ему в ванну кусок мыла и он поскользнулся? – Похоже, страх Одли принимает форму истерики.
– Я использовал ежика.
– Какого ежика?
– Маленького насекомоядного четвероногого животного, у которого бока и спинка покрыты острыми иглами.
– А как можно использовать ежика?
– Секрет фирмы, Одли.
– Твои наниматели, надо думать, остались довольны.
– Да, наверное. Но не настолько, чтобы заплатить обещанный гонорар.
– И ты не выбил у них свои деньги? На тебя это не похоже.
– Ну, это действительно проблематично – выбить из нанимателей свои деньги, если твои наниматели сидят в укрепленном, практически неприступном доме, имеют личную армию, и далее по списку. Они не платят, они не ценят работу специалиста. Убить человека – это достаточно просто. А уцелеть самому – это уже сложнее. Как ты, наверное, знаешь, Одли, когда ты подбираешься к человеку достаточно близко, ну, так чтобы выстрелить и попасть, тут есть один большой минус – в тебя тоже могут выстрелить. И попасть. Но работа есть работа. А вот еще один случай. В Санкт-Петербурге. Укрепленный, практически неприступный дом; своя личная армия. В общем, все как положено. Человек вообще не выходил на улицу без бронежилета. Я десять дней просидел у окна, в другом доме, где-то в километре от дверей его дома, причем окно выходило на дверь под таким неудачным углом, что я даже не был уверен, что смогу выстрелить. У меня было всего полсекунды, чтобы его достать, – пока он не сел в свой бронированный лимузин. Но я его все же достал. Это был мастерский выстрел. И думаешь, кто-то его оценил? Люди просто не понимают. Думают, все это очень легко… или считают, что тебе просто повезло… и платят меньше обещанного. Что-то ты, Одли, неважно выглядишь.
– Прошу прощения, я просто слегка растерялся, когда увидел тебя.
– Разочарование – штука такая, Одли. Подкрадется к тебе незаметно – и все, абзац. И это может случиться с каждым. Моя подруга однажды пошла в парикмахерскую и попросила у меня денег на стрижку. Когда она мне сказала сколько, я не поверил своим ушам. Я спросил: ты что собираешься сделать – подстричься или купить всю парикмахерскую? И вот приходит она домой, и я вообще никакой разницы не замечаю, разве что причесали ее поприличнее. Я имел неосторожность высказать это вслух, и она так обиделась, что неделю со мной не разговаривала. А я призадумался. Это что ж получается: я рискую своими яйцами за какие-то гроши, а этот ее парикмахер-педрила делает те же деньги за полчаса. В общем, пошел я к нему, сунул ствол ему в рот и сказал, чтобы он больше не вздумал вводить в расходы мою подругу. И что, проблема решилась? Нет. Это, конечно, ужасно, но даже насилие иной раз дает осечку. Парикмахер исчез, подруга устроила мне скандал и нашла другого парикмахера, который брал еще дороже. Или взять моего соседа. Как-то утром выглядываю я в окно и вижу, как он садится за руль дорогушей машины. Сосед – учитель в начальной школе. Купил себе навороченный агрегат. А я езжу на старом раздолбанном драндулете. Каждый к чему-то стремится в жизни. Конечно, запросы у нас у всех разные, но есть какие-то вещи, общие для всех. И получать больше, чем школьный учитель, – это одна из таких вещей. Помнишь нашу войну?
– Ага.
– Пока мы с тобой рисковали своими яйцами вообще ни за что, этот учитель спокойненько делал деньги. Знаешь, что такое Крт?
– Наркотик такой?
– Ограниченный ты человек. Ты бы учил иностранные языки – очень способствует расширению кругозора. Крт – это остров, отличное место для отдыха. Пока мы с тобой воевали на передовой, этот учитель построил на Крте лачугу и продал ее за большие деньги. В общем, я понял, что я все делал неправильно.
– Кризис среднего возраста.
– Не в этом дело. Просто я изначально выбрал не ту профессию. Четыре года назад мне позвонили и пригласили на встречу в отель, к вам сюда, в Англию. Мне это сразу же не понравилось. Я давно понял, что те, кто живет в больших странах, смотрят на нас, жителей маленьких стран, свысока. Они считают, что мы все дебилы и любим крупный и мелкий рогатый скот. Лондонская мышь презирает мышь из Кискунмайсы.
