Пришел на обряд посвящения Михаил Гаврилович. Он налил из туеска в берестяные кружки медовый квас, по крепости равный городскому пиву. Что делать, если молодому шаману нельзя пить паргу-сому, настой из гриба мухомора.
Югана не однажды показывала и рассказывала ребятам, как нужно камлать, шаманить, заклинать болезни, совершать другие обряды. А поэтому эвенкийка без всяких вступлений сказала Ургеку:
– Молодой вождь Ургек пусть сам посвящается в великие белые шаманы, – это означало, что нет никаких шаблонов в обряде посвящения в шаманы. А есть всего лишь древняя «форма», которую каждое новое поколение понимает и поясняет по-своему, по-современному.
Ургек понимал хорошо Югану: сейчас он должен как артист перевоплотиться в образ первобытного человека кочевого таежного племени и говорить то, о чем бы мог думать человек, одухотворяющий весь окружающий его мир урманов.
Но обряд посвящения был нарушен. Делая два круга около костра, Ургек бил медвежьей лапой в тугую кожу бубна, и вырывавшиеся звуки: бум-тум-бу-бу – гулко разносились по ближнему кедровому лесу.
– Югана, – сказал Ургек, сев рядом с эвенкийкой, вблизи костра, – поверь мне на слово: я все знаю и понимаю… Если там, на другой планете, мне придется встретиться с живыми существами, подобными землянам-людям, то я не подведу тебя. Все исполнить постараюсь по земным законам племени Кедра…
– Хо-хо, Югана знает: Ургек – великий белый шаман! – Это означало, что Югана хорошо понимает: трудно камлать-шаманить, когда нет для этого настроения. Камлать – это то же самое, что петь песню души, играть гимн веры и любви. А для всего этого нужны зрители, болельщики, от которых бы черпалось вдохновение. Нет нынче зрителей. А потом ведь еще мог Ургек стесняться Михаила Гавриловича, который все это время сидел молча и, ухмыляясь, посматривал на молодого вождя.
– Да-да, Югана, я тоже признаю Ургека великим белым шаманом! – сказал дед Чарымов и, разлив квас по берестяным кружкам, произнес здравицу: – Отныне и во веки веков слава тебе, мудрый жрец и вождь эвенкийского племени Кедра! Пусть мудрость твоя будет бессмертной не только на земле, но и там, в небесах, у живых бедолаг лунного царства или марсианского…
– Югана, расскажи нам, – попросил Орлан, – почему нужно камлать именно у костра и непременно бить в бубен? Зачем на шаманском костюме нашиты шаркунцы, побрякушки-гремушки разные.
– Хо, пошто Орлан забыл? Югана про это давно рассказывала…
– Ну, тогда нам было лет по восемь, забыто все уже, – тихо сказал Таян.
– Пошто не говорить. Все хорошо надо знать молодым вождям: костюм шамана, шуба – это небо. Все, что есть на костюме: изображение птиц, зверей, рыб – это души небесных звезд. – Югана говорила неторопливо и на эвенкийском языке. – Костер, вот хотя бы наш – это Солнце, оно спустилось к нам с неба. Когда шаман бегает вокруг костра – это значит, что он превратился в стремительный ветер. Бубен – это небесный гром. Бьет шаман в бубен – гремит гром. Бегает вокруг костра – на одежде шаркунцы «булькают» – это значит, идет дождь, небесные слезы на землю падают. Когда гремит гром, идет с неба дождь, тут-то великий белый шаман и должен начинать говорить с богами, которые живут в «верхнем мире», и просить у них или требовать то, что нужно людям его племени.
Наступил час, когда солнце поднялось на свою полуденную высоту «сибирского зенита». Югана посмотрела на береговой кедр и, обратившись к Ургеку, сказала:
– Великий белый шаман племени Кедра! Смотри на этот кедр – тень земная у него стала самой короткой. Мудрое высокое Солнце сейчас глядит на землю и на людей в самую голову, оно в этот час дарит людям свой ум. Встань, молодой белый шаман, и прими самую драгоценную Кысан, нагрудный знак, – Югана дала жертву чистому огню: кинула в костер щепотку махорки, а уж потом вынула из кармана особый нагрудный знак шаманского достоинства в виде человекообразной медной пластины, которая должна была сейчас быть прикрепленной на груди молодого шамана, около сердца.
– Ургек, сними с руки лапу-колотушку. Она больше не будет нужна тебе, – подсказал Орлан.
– Это, Ургек, агамат-ах – он был могучим талисманом всех белых шаманов племени Кедра. Агамат – это теперь дух-покровитель.
– Югана, – спросил Орлан после того, как было окончено посвящение Ургека в могучие шаманы, – солнце дало космическую кровь Юрию Гагарину, и оно же вернуло его в свой мир. Его земная жизнь прервалась, но ведь ты говоришь – главная душа не живет рядом с прахом… – Орлан дал наводящий вопрос Югане, чтоб та рассказала: куда, на какую планету, по поверью, уходили и уходят души людей племени Кедра.
– Души всех умерших людей племени Кедра ушли на Кун-Ми, Солнечную Землю «верхнего мира». Туда же полетят молодые вожди в гости…
Югана считала, что три брата, став космонавтами, полетят обязательно в первую очередь на планету Кун-Ми и там, погостив определенное время, вернутся на землю. И все это нисколько не удивляло эвенкийку. Ведь во всех сказаниях и легендах люди племени Кедра «ходили на небо» и общались там с душами богов, тенями умерших людей. И вот, совсем недавно, как считала Югана, люди снова научились «ходить» на небо к звездам на огненных ракетах.
В последний раз обходит молодой белый шаман угасающий костер. Ургек прощается с чистым огнем костра. Гремит торжественно бубен: бум-тум! Солнце начинает косить лучами – от берегового кедра ложится на землю длинная тень.
2
Сидела Югана на старом осиновом пне, курила трубку. Стучал топор по вязкому комлю: тюх-тих… Рубил Орлан тонкомерную березу под лежку для комля ветлы, которая будет повалена для выделки обласа.
Эвенкийка смотрела, как Орлан клал лежки-поперечины туда, куда предстояло валить громадную ветлу.
Когда эвенк или верхнеюганокий хант высмотрит ветлу или тополь, из которого можно выдолбить облас, он в первую очередь определяет теневую сторону дерева. На теневой стороне древесина мягче, податливее, и на ней делают «эрот», метину, чтоб именно с этой стороны начинать долбить лодку. Солнечная сторона ствола идет на днище, там всегда древесина плотнее, крепче.
Подпилена ветла двуручной пилой. Неохотно и тоскливо рухнула ветла на березовые лежки. Югана все так же, как бы безучастно, сидела на пне и посматривала на молодых вождей. Пришло время, когда парни стали мужчинами и Югане не нужно им подсказывать, а лишь иногда на что-то намекать, на что-то наводить. Эвенкийка улыбнулась, когда Ургек, молодой белый шаман, воткнул в расщеп сердцевины свежесрезанного пня вершинку срубленной ветлы и прокричал громко, на эвенкийском языке:
– Не человек, а буря тебя повалила, святое дерево! Твои живительные корни не знают смерти – пусть вершинка на пне твоем станет деревом ветловым!
– Пень ветлы перестанет плакать соком слез, – дополнил Орлан предсказание обновления жизни старой ветлы. – Пусть древние корни твои дадут жизнь молодому дереву, которое выросло уже на твоем пне…
Неторопливой стаей осенних лебедей улетели годы у Юганы в безвозвратную сторону кочевых птиц. И эти юноши, сыновья Тани Волнорезовой, часто напоминали, эвенкийке о ее молодости, ребята как-то согревали душу, и рядом с ними Югана не чувствовала старости.
Выдолбленный облас ребята привезли к дому, и был он положен в тени сарая, чтоб не порвало его днище на щели – должен он в тени постепенно подсохнуть, выбыгать.
Сидела Югана на крыльце и шила кунару, пояс стыдливости, – для невесты. Тут же на самодельном столярном верстаке шлифовал Орлан весло острием осколка стекла.
– Хо, Орлан, – сказала эвенкийка и, отложив шитье, поднялась на ноги, подошла к молодому вождю, взяла в руки легкое черемуховое весло, помахала им, словно едет в обласе и выгребает по воде. – Шибко красивое весло невесты сделано Орланом!
Пришло время, когда надо парням готовить «весла невест». Пока делает свое первое весло «нинк-туп» Орлан. Югана ему подсказывает. А остальные братья сами смастерят весла для будущих невест – научит их Орлан.
Лопасть весла по форме напоминает березовый лист, рукоять заканчивается удлиненными прорезами, и в них закреплены шумки, побрякушки костяные. Когда невеста в «покручальном» обласе отправится по речной воде, то трескотливый перебор шумков, которые свободно играют в прорезях, при каждом взмахе весла создает своеобразную музыку, похожую на «стутуканье» сибирских кастаньет.
Весло готово. Орлан разрисовал лопасть весла руническими знаками. На тыльной стороне лопасти выписан масляной краской символ солнца, а рядом с ним рога оленя – герб. С внутренней стороны лопасти весла нарисован разноцветным орнаментом «небесный лось».
– Югана, облас невесты у нас есть, весло тоже готово. Осталось пустяк – совершить набег и похитить невесту… Даже не одну, а сразу четыре! Будем пленить девушек у племени Арьяхов? – спросил Орлан у Юганы и рассмеялся.
