Он решил весь день бездельничать. Немного посмотрел телевизор, побрился, попытался вздремнуть после обеда. Ничего не хотелось. Он взял несколько досье на клиентов и принялся подчеркивать зеленым карандашом положительные данные, а красным — отрицательные. У него это хорошо получалось, очень аккуратно. Он встал с чувством удовлетворения: как-никак славно поработал. Ему стало получше, на горизонте событий его жизни, кажется, все же вырисовывался какой-то смысл. Он снова пошел в кухню взять еще хлеба. Магали стояла у окна, устремив неподвижный взгляд в пелену зимнего тумана. Желтый свет от фонаря падал на ее лицо. Что-то было не так, Анри сразу заметил, что-то блеснуло на щеке девушки. Он подошел поближе и увидел, как крупные слезы катятся по нежной коже и падают одна за другой на пол. Она плакала.
Через несколько дней Анри отвез корову хирургу. Он не счел нужным распространяться о слезах и оставил это при себе. Хирург побил корову, загоняя ее в стойло.
— Я думаю, надо как-то решать проблему гигиены, — сказал он. — Такую девушку все же трудно содержать в домашних условиях.
Анри согласно кивнул и спросил, что станется с «опытным образцом».
— С ней-то? Она, знаете ли, не молочной породы, но мясо у нее отменное. С бойнями у меня договоренность.
Анри подумал, что дело у хирурга поставлено наилучшим образом.
МЕДВЕДЬ, КУКУШКА, ШЕРШЕНЬ, КВАКША
Почтеннейший и достойнейший Мун-Джун Младший, чья мудрость пятикратна, великий координатор инь и ян, сын зайца и брат свиньи, свояк выдры, племянник змея и отец дракона, открыл ему все, что можно узнать о боли. За время учебы в «Школе волны, накатывающей с гор и затем отступающей» не осталось мускула, который бы он не порвал, сустава, который бы не вывернул, кости, которую бы не сломал, он резал ему кожу, выкалывал глаза, вырывал ногти, прижигал электрическим током тестикулы, вспарывал живот и смещал позвонки один за другим, точно костяшки домино. И все это Брюс вытерпел с ледяным хладнокровием, ставшим впоследствии краеугольным камнем его славы.
Его фильмы, его повадка молодого кота и смазливая мордочка, словно сошедшая с гравюры династии Хань (прямой нос, собранные на затылке волосы и три вертикальные морщинки между глаз, создававшие выражение сосредоточенной муки), принесли ему больше денег, чем он когда-либо мог надеяться. Достаточно денег, чтобы подписывать, не моргнув глазом, чеки с семью нулями, достаточно, чтобы перед ним ходили на цирлах в Национальном банке инвестиций (НБИ, 100–150 авеню Ганса-Иоахима де Бавьера, 25680, Женева), и, наконец, главное, — достаточно, чтобы заполучить в жены Кейт, великолепный образчик красоты по-американски (двадцать четыре года, волосы цвета нуги, лучистые газельи глаза, 175 сантиметров, 50 килограммов, исполнение Баха перед завтраком на белом лакированном рояле «Стейнвей», цитирование Джона Китса в подлиннике, диплом рыночного аналитика, полученный после двух лет в Калифорнийском университете, Лос-Анджелес). Короче говоря, после долгих лет ученичества, когда он терзал свое тело всеми мыслимыми способами и подвергал свой организм самым жестоким тяготам, Брюс жил теперь в роскоши и комфорте, включавших пенные ванны с травами, постельное белье из натурального шелка, светские вечеринки, слова любви и нежный шепот у огромного, во всю стену окна гостиной, коктейль «Космополитен» (шесть колотых льдинок — 4,5 мл водки — 2,5 мл «Куантро» — 4,5 мл клюквенного сока — сок половины лайма) для него и «Шелковый чулок» (шоколад в порошке — 3,5 мл текилы — 3,5 мл белого кофейного ликера — 10 мл сливок — 2 ложки гренадина — 4–5 льдинок) для Кейт. Над раскинувшимся внизу Лос-Анджелесом он показывал ей звезды и посвящал в тайны китайской астрологии (звезда Блохи, белый шлейф Журавля, бледное око Каракатицы…), а она открывала ему американскую культуру, говорила о басовой ноте звука мотора «Харлея Дэвидсона» модели «Найт Спирит 1967», о магнетической притягательности «Кольта-357 магнум», о Роне Л. Хаббарде, чье «Раскрытие и приумножение жизненной энергии у Homo sapiens» она штудировала без устали.
Кейт родила ему двух чудесных детей — самое дорогое, что у него было. Первый был мальчик девяти лет, которого он называл «Мой Маленький Разбойник», вторая — девочка семи лет, которую он звал «Мое Сокровище». Маленький Разбойник пошел в отца разрезом глаз и кошачьей грацией, но унаследовал от матери приторно-нежную американскую душу и потому предпочитал пластмассовых «экшен-мэнов» подвеске из нефрита, которую привез ему однажды Брюс из Гонконга. С Сокровищем же все было наоборот. Ей досталось длинное изнеженное тело матери и ее личико куклы Барби в волшебном домике, а от отца она унаследовала непрошибаемую волю и суховатый ум, который у людей, не знавших ее близко, мог создать ошибочное представление о дурном характере, тогда как на самом деле то был всего лишь, выражаясь словами отца, «дух хорька из старых времен, когда китайские династии царили над всей Вселенной».
За тысячи и тысячи километров от сахарного гнездышка Брюса чьи-то ноздри затрепетали от запаха больших денег семьи Ли, и четырех патриархов четырех триад (триады Древней Земли под покровительством кукушки, триады Бурного Моря под покровительством шершня, триады Горячего Ветра под покровительством медведя и триады Неугасимого Огня под покровительством квакши) посетила — редчайший случай — одновременно одна и та же мысль.
Было около 19 часов, 13 октября. Случившееся в небесах диковинное совпадение Марс-Меркурий-Плутон окутало Землю мощным электромагнитным полем. В бухте Су-Хи, на родине Старого Оленя, патриарха триады Неугасимого Огня под покровительством квакши, поднялась на небывалый уровень вода. Деревянный мост был затоплен, и гора черных водорослей росла перед дверью оружейника. В горах И-Хо, на родине Хромого Быка, патриарха триады Древней Земли под покровительством кукушки, в силу невыясненного геологического феномена разломилась скала, перекрыв дорогу к дому массажисток и гостинице, при которой помещались общественные бани. В плодородной долине Са-По, на родине Навозного Паука, патриарха триады Бурного Моря под покровительством шершня, полсотни бабуинов ночью потравили весь урожай риса и нагадили под окнами банка «Народный кредит». Наконец, в лесной глуши Си-Ю, на родине Смеющегося Эму, патриарха триады Горячего Ветра под покровительством медведя, пожар, вспыхнувший у корней пятисотлетнего дуба, в один день добрался до жилья и сжег дотла ресторан и швейную мастерскую.
И вот, в силу всего вышеизложенного, будучи в скверном расположении духа и под пагубным влиянием расположения планет, после демонстрации некоего фильма по каналу TRI, Хромой Бык, Старый Олень, Навозный Паук и Смеющийся Эму решили, что давно пора этому юнцу, без году неделя как перебравшемуся в Соединенные Штаты и жившему там едва ли не роскошнее маньчжурского императора, поделиться с ними своим богатством.
Первую попытку предпринял Навозный Паук, патриарх триады Бурного Моря под покровительством шершня.
Навозный Паук был сморщенным старикашкой, кожей намного смуглее большинства китайцев, очень улыбчивым, ласковым со своими многочисленными внуками и известным беспредельной жестокостью к врагам. Он отрядил к актеру шестерых лучших своих людей. Все шестеро прилетели прямым рейсом Гонконг — Лос-Анджелес и прошли через таможню под видом группы автомехаников из Китая, приехавших осваивать ремесло на американских «седанах». Расположившись в верхних комнатах ресторанчика среди обширного ассортимента китайских деликатесов, они разработали план действий.
С наступлением ночи, воззвав к духу шершня и совершив восемьдесят ритуальных действий для открытия энергетических чакр, все шестеро выскользнули в темноту, подобно стайке смертоносных насекомых, и отправились на холмы Беверли-Хиллз, где дул в ту ночь северо-восточный ветер, предвестник удачи. Они вывели из строя систему сигнализации, через приоткрытое окно проникли в гостиную и бесшумно поднялись на второй этаж под равнодушными взглядами персонажей с полотен итальянских мастеров эпохи Возрождения, которые Кейт пыталась копировать в гуаши. Еще тише прокрались они в супружескую спальню, где хозяева почивали на простынях из голубого атласа и витал аромат пенистого геля «Черутти», которым пользовалась молодая женщина. Один из шестерых исключительно силой мысли сделал сухожилия на своей руке твердыми, как камни, и обрушил ее на беззащитно открытый затылок Брюса.
От движения воздуха проснулась Кейт и хотела было вскочить. Ее окружили трое, четвертый приставил к горлу нож и прошептал ей на ухо: «Твой сын у нас. Если хочешь увидеть его живым, пусть твой муж выплатит нам тридцать три процента от своих доходов без вычета налогов. Поняла? Тридцать три процента!»
