— Ну, госпожа Линькова… — засмеялся Сергей. — Как вам в новом качестве?
— Что-то необычное… — ответила она ему в шутку.
Лариса и в самом деле была маленько не в своей тарелке от обилия гостей, среди которых она по наитию угадывала людей важных, с большим достатком и положением в обществе; от журналистов, которых прежде никогда не интересовала ее личность, но которые теперь из кожи лезли вон, чтобы поймать ее в кадр или получить ответ на банальный вопрос. Свои предыдущие девятнадцать лет она прожила совсем в иной среде, — среди хрущевок, среди дворовой шпаны, что с утра до позднего вечера бренчит под окнами на гитаре, задирает прохожих; среди небогатых родителей, перебивающихся от получки до получки, в малометражной квартире на последнем пятом этаже, где негде ни повернуться, ни развернуться, и которую регулярно заливали через прохудившуюся крышу затяжные осенние дожди. Но это был ее мир, и она была обречена прожить ту же жизнь, что и мать, что и многие ее подруги, повыскивающие рано замуж за ребят, бренчавших во дворе на гитаре — с мокрыми пеленками на веревках, с пьющим мужем, от которого никогда не знаешь чего ждать, и в хроническом безденежье. Она знала это и на большее не претендовала, не свершись однажды чудо, в которое она боялась поверить до сих пор.
Но, перейдя в иную социальную страту, она чувствовала себя белой вороной, будто голой, выставленной на всеобщий показ, где, ничуть не стесняясь ее, сейчас обсуждают ее недостатки, перемалывают косточки, быть может и заискивая в глаза, но за спиной шепотками негодуя, как наглая девка сумела охмурить Сергея.
Чувствуя ее состояние, Линьков заранее настраивал жену на то, что бояться нечего:
— Пойми правильно, но люди, которых ты сегодня увидишь, не просто важные "шишки". Они нужны мне, моему бизнесу, я не могу их обделить приглашением. И дело не в светских скандалах, до которых падки репортеры… Помни, что все они вполне обычные люди со своими достоинствами и недостатками, они ничуть не выше тебя, ничуть не умнее и не лучше. Единственное их превосходство в банковских счетах. Так что, держись уверенно и будь спокойнее…
— Буду, — пообещала Лариса, отдавая ему пустой фужер.
— Вот и умница, — похвалил Сергей, задвинул перегородку, наглухо отделившую их от водителя и крепко обнял.
* * *
Пригородный поселок в сосновом бору, застроенный элитными коттеджами, в который въезжала свадебная кавалькада, был обнесен высоким забором. Возле задранного в небо полосатого шлагбаума и караульной будки, пропуская машины, стоял сторож в серой униформе и в берете с двуглавым орлом.
Укатанная асфальтовая дорога, по которой ехал лимузин, стелилась вдоль аккуратно подстриженных рядов кустарника, образовавшего живую изгородь. По бокам виднелись особняки — отстроенные по индивидуальным проектам, в виде старинных замков, и в самом современном дизайне — из стекла и стали, как будто владельцы соревновались между собой, у кого дом лучше; зеленые лужайки, разбитые перед ними, пышные цветники.
Лимузин свернул с главной дороги к кованным воротам, камера наружного наблюдения зафиксировала его, и ворота начали автоматически открываться. Он медленно проследовал дальше. Впереди, из-за зеленых крон, выступал двухэтажный дворец с колоннами. На его фоне были видны собравшиеся люди, фуршетные столы под зонтиками, расставленные прямо на лужайках, каменные вазы с цветами и фонтан в виде дельфина, бьющий в небо прозрачной струей. Машина подъезжала ко дворцу. Лариса прильнула к стеклу, выглядывая среди совершенно незнакомых ей мужчин в черных фраках и женщин в вечерних платьях своих родителей. Она нашла их не сразу. Родители держались от всех в стороне, выделяясь скромной одеждой, как и дочь чувствуя себя не лучшим образом среди этих напыщенных, лощеных, довольных жизнью гостей.
Музыканты на террасе по чьему-то знаку, заиграли марш Мендельсона. Вокруг лимузина столпились, высокий красавец в смокинге открыл дверцу и галантно протянул руку в белой перчатке Ларисе. Она посмотрела на мужа, и тот ответил ей согласным кивком. Придерживаясь за эту белую ладонь, она вышла из лимузина; отовсюду раздавались аплодисменты.
— Извини, брат, что в церковь опоздал, — негромко сказал высокий красавец в смокинге — Федоров — вылезшему за женой Сергею. — Поздравляю тебя!
— Спасибо, — от души ответил Линьков, и они дружески обнялись.
Лариса взяла мужа под руку. К ним с поздравлениями подходили гости, восхищались красотой избранницы, и отходили, сбиваясь в кучки по интересам, уступая место другим. Многие из тех, что желали счастья новобрачным, были не слишком искренни, а доброжелательные с виду улыбки натянутыми, для приличия. Дама бальзаковского возраста, подошедшая вместе с толстяком мужем — в платье с блестками и увешанная золотом — тяжелые серьги с изумрудами оттягивали мочки ее ушей, а пальцы унизывали массивные кольца — исказив лицо гримасой учтивой улыбки, не сводила завистливых глаз с платинового колье на груди Ларисы.
— Какая тебе жена досталась, Сережа! — с южным акцентом восклицал толстяк, не сводя горящего взгляда с Ларисы. — Красавица, вах! Царица Тамара!
Его спутница поджала губы, не находя ничего привлекательного, и потянула его к тем, кто уже поздравил молодых.
— Как тебе жена нашего банкира? — шепнул Сергей. — Видала, как она на тебя смотрела?
— Не на меня, на колье, — поправила Лариса. — Чуть насквозь не прожгла.
— Верно. Теперь она с Отара не слезет, пока такое же не купит!
Они выдержали поздравления всех гостей, каких по самым минимальным подсчетам набралось не менее двухсот. Машинально одаривая любезностью очередную пару, Лариса глядела на родителей, которые покорно дожидались своей очереди. Отец, двадцать лет отдавший родному заводу, прятал за спиной мозолистые рабочие руки; он вообще не знал, как себя вести в такой кампании, с кем и о чем говорить.
Сергей извинился перед гостями, и они вместе подошли к старикам. Мать обрадовано просияла лицом, в блестящих глазах ее стояла влага.
— Поздравляю тебя, доченька! — и слезы радости потекли по ее щекам. — Будьте счастливы.
Она обеими руками пригнула к себе голову зятя и поцеловала его в лоб.
— Какая вы красивая пара!
Тесть был более сдержан; он никогда не умел красиво говорить, а в минуту волнения и подавно. Голос его дрогнул:
— Береги ее…
Сергей провел стушевавшихся родственников к гостям и представил их. Приглашенные охотно знакомились с родителями невесты, называясь не только по имени, но и представляя свой род деятельности.
— Чернов Михаил Александрович, — говорил обтирающий платочком потную лысину мужчина лет сорока с выпяченным вперед животом. — Председатель управления госимуществом…
— Макаров Иван Иванович, — тесть эмоционально тряс его пухлую, изнеженную руку. — Слесарь АЗЛК.
Разговоры прекратились, когда музыканты заиграли вальс, и Сергей пригласил Ларису к первому танцу. Сначала они кружились под музыку одни, гости их обступили со всех сторон, глядели с умилением. Сергей вел невесту по кругу, левой рукой взяв ее кисть, а правой обнимая за талию, движения его были плавны и осторожны с тем, чтобы ненароком не наступить на длинные полы платья, что развевались, касаясь шелковистой травы. Он смотрел в ее лучистые глаза, устремленные на него, в ее прекрасное, возбужденное лицо, и чувствовал себя самым счастливым на свете…
Музыка стихла, и им рукоплескали, а после, когда музыканты заиграли что-то еще, к ним вышла еще одна пара. Преодолевая стеснение, мужчины приглашали своих прекрасных половин на танец, и вначале неловко, потом подстраиваясь под ритм, вальсировали на лужайке. Но надо было занять и других, не примкнувших к танцующим и уже заскучавших гостей, отошедших к столам для фуршета. Сергей и Лариса подошли к столу, где наставленные пирамидой, стояли фужеры с шипучим вином. Навстречу им попался Григорий, который вел под руку даму в платье с глубоким декольте, рассказывая ей что-то такое смешное, что она покатывалась от смеха, отбрасывая назад свою голову с пышными каштановыми волосами.
— Извини меня, милочка, дела, — он освободился от дамы и подошел к Линьковым.
Григорий снял с вершины пирамиды фужер, отпил из него и тут же с отвращением выплюнул, громко воскликнув:
— Фу-у!.. Ну и горько!…
Его слова упали на подготовленную почву, и отовсюду раздались возгласы: "Горько! Горько! Горько!". Соблюдая свадебную традицию, Сергей при всех обнял невесту и поцеловал ее. Гости зашумели, принимая правила игры, и со смехом начали вести отсчет. На счете десять Сергей отнял свои губы от влажных губ Ларисы, она смущенно уткнулась лицом в его грудь. Вокруг поднялся одобрительный гвалт.
— Ай, молодец! — кричал банкир Шенгелия, высоко подняв фужер. — Настоящий мужчина! На счастье!
