- Том, я подумал, может, ты опять меня подстрижёшь?
Его пальцы, как зубья расчески, прошлись по красивым темным волосам, которые действительно уже отросли и выпрашивали, чтоб их подстригли.
«А впрочем, можно и не стричь.
Только будет парень похож не на обычного работягу со стройки, а на какого-то рок музыканта. Красивого, демонического.
Ему б ещё куртку кожаную чёрную…» - залюбовавшись, подумала Тома.
- Что скажешь? Можно к тебе напроситься на стрижку?
- Нет! – на выдохе сказала Тома и, в надежде привести свои мысли в порядок, потёрла переносицу едва дрожащими и немного похолодевшими пальцами. – Я хотела сказать, что Надежда с удовольствием тебя подстрижёт. Она как раз сегодня работает.
- Нет, к Надежде я не хочу. Может, всё же ты мной займёшься?
- У меня сегодня выходной, а завтра можешь подойти в любое время.
- А сегодня нельзя? Как в прошлый раз, дома.
- Нет! У меня вечер занят. Я жду гостя.
Дима даже изменился в лице.
- Ясно. К сожалению, завтра я не могу. В гости пригласили, - процедил сквозь зубы и кашлянул в кулак. – Рад был тебя увидеть. Всего доброго.
- До свидания, - быстро произнесла Тома, и наткнулась на его взгляд.
- Все говорят «до свидания», но не все ходят на свидания, - зачем-то сказал Дима, грустно улыбнулся и прошел мимо Томы.
Она ещё смотрела ему в след и всё также пыталась понять, почему этот парень на неё производит такое колоссальное впечатление? Ни один из её мужей не вызывал столько паники. А Дима, будучи абсолютно чужим, так неудержимо манил… и в то же самое время, этой колоссальной силой ужасал Тому.
Она еще несколько раз его замечала то в том, то в другом проходе между рядов супермаркета и каждый раз старалась отвести взгляд до того, как Дима её замечал. Он больше не подходил. Взглядом не задерживался на Томе. Он просто совершал покупки. А Тома металась из ряда в ряд и не помнила, зачем она вообще сюда пришла.
«Ведь можно было просто купить полуфабрикаты в магазинчике, что был так близко от дома. Нет, же! Припёрлась сюда!»
Схватив с полок те продукты из списка, что вспомнила, Тома отправилась к кассам. Диму она потеряла из вида и, казалось, уже окончательно. Его не было видно на кассах, и по рядам тоже.
«Может, уже ушёл?»
Оплатив покупки, Тома помчалась домой. Но и по дороге, его не заметила. Он растворился. И это почему-то Тому ещё сильней расстроило.
Но ещё больше она расстроилась, когда на следующий день он так и не пришел. Хотя и предупреждал, что не сможет прийти, Тома, себе боясь признаться, его ждала. И на следующий день тоже.
А он не пришел. Ни через день, ни через неделю.
Так прошла зима и наступила весна.
Март
Есть ли более счастливый день для женщин, чем 8 Марта?
Наверное, есть. Но не в России.
Тома это знала, но подтверждение всё равно получила в виде бесконечного потока клиенток. Праздник её затронул по касательной. Она преображала женщин, чтобы те сегодня покоряли своих мужчин, чужих мужчин, и даже просто для себя любимых выглядели Потрясающе!
К вечеру поток убавился, и Тома отпустила Надю домой к мужу, оставшись работать одна. А когда после десяти вечера ушла последняя клиентка, Тома выключила свет в парикмахерской, закрыла на ключ дверь и отправилась домой.
Дома её никто не ждал. Люба ещё вчера уехала в деревню. И теперь на вечер у Томы был конкретный план. Душ. Чай. Сон. С первым пунктом этого плана заминок не возникло. Со вторым тоже. А со сном пришлось повременить, поскольку в дверь позвонили. Тома сначала посмотрела на часы, проверяя уместность визита, потом в глазок. Но увидев гостя, растерялась ещё больше.
Но дверь открыла.
- Привет, Дима. Ты зачем сюда…
- С праздником!
Перед Томой возник букетик тюльпанов.
Нежные весенние цветы на фоне мужской руки, протянутой к ней, Тому потрясли. Но принимать цветы она не спешила. И тогда Дима сделал в её сторону два решительных шага. Зашел в квартиру. Закрыл дверь и тихо произнёс:
- Позволь себе хотя бы 8-го Марта быть Женщиной. Просто женщиной. Позволь себе всё то, что отвергаешь в остальные дни. Позволь себе немного забыться… Позволь себе… меня.
Он уже прикасался к её плечам, и всё так же, неотрывно смотрел в её серо-зелённые глаза, которые сегодня были необычайно грустными, но всё такими же прекрасными. Самыми красивыми. Он продолжал мечтать приблизиться к ним… чтоб утонуть. Тома надрывалась душой, из-за того, что ничего не видит, кроме его глаз. И лишь необъяснимое пленяющее тепло его тела, согревало даже мысли. Которые слишком быстро мелькали, чтоб их понять.
Одно было важно – Он пришел.
«Только зачем?
Нет, зачем, понятно. Процесс неплох, даже очень. Но последствия… Зачем они? Ведь их не избежать».
- Дима, уходи, - прошептала Тома.
А в ответ тишина. И только чувство, что расстояние до пропасти неумолимо сокращается. Когда их губы соединились, и Дима с Томой оказались в объятья друг друга, всё стало не важно. Только жажда росла, а напиться поцелуем, они уже не могли. Им нужно было всё. И сразу. Сегодня! Сейчас!
Пока волшебство момента не разрушили сомнения.
Пока соблазн познать друг друга затмевает все доводы рассудка.
Дима подхватил Тому на руки и отнёс в комнату, чтобы там уложить на постель и позволить себе всё. Помочь Томе позволить всего себя.
Трещала ткань его одежды. Её халат ещё несколько секунд назад был скинут на пол. И только к телу Томы Дима отнёсся, как к величайшей и хрупкой ценности. Он прижимал её к себе. Вдыхал её запах. Упивался им.
Своими сильными огрубевшими от тяжёлой физической работы руками он нежно касался её тела. Неопытности не было в его движениях. Он знал, что ему делать. Что делать, чтобы Тома, растворяясь в его объятьях, забылась. И впустила его. Всего без остатка. Всего без сомнений.
Как в пьяном угаре, тело её сейчас жило самостоятельной, короткой, но такой счастливой жизнью. Где разуму строго-настрого было запрещено издавать даже писк. И разум молчал. А тело пело.
***
На утро Тома проснулась в невероятно прекрасном настроении. И лишь когда события ночи воспоминаниями врезались в сознание, она накрыла лицо руками и надрывно застонала:
- Ой, какая же я дура!
На момент пробуждения Димы не было рядом в постели.
«Ушёл? Конечно.
Ночь прошла, а значит всё. Всё с ней ушло. Только воспоминания и стыд остались.
Повелась на красивое молодое тело? Теперь вычерпывай из дырявой лодки здравомыслия всю горечь своего безрассудного поступка. Вычерпывай и не смей винить парня. Он-то здесь совершенно не причём. Его понять можно. Он всего лишь потребитель. Позволила взять? Он и взял. Могла бы доходчиво объяснить, что не желаешь этого. Но нет! Вот теперь и думай о себе, что хочешь!»
Из самоедства её вырвал голос Димы:
- Напрасно ты так говоришь, - он стоял в дверях и держал в руках две чашки свежесваренного кофе.
Увидев его, Тома сжалась и натянула на свои плечи одеяло. Быть обнаженной, даже на такую незначительную часть своего тела, она сейчас ужасно стеснялась. Стыд безраздельно хозяйничал в мыслях. А вернувшийся разум, издеваясь, подкидывал всё новые и новые претензии к самой себе.
Дима подошел к постели, присел на край и протянул Томе кофе.
- Я тебя считаю, прекрасной, умной женщиной. Более того, тебе запрещаю плохо думать о себе.
Тома изумлённо на него продолжала смотреть, но кофе не принимала. Боялась, потянувшись за чашкой, обнажить себя. А Дима её совершенно не стеснялся. На нём были джинсы. Майку свою он, как всегда, не спешил одеть. И босиком. Тома это заметила и хотела обратить его внимание, что в прихожей есть тапочки для гостей и среди них, конечно же, можно отыскать подходящие даже для него, 45-го размера. Но пресекая видимую заботу о нём, она промолчала.
- Доброе утро, Тома.
И вновь этот нежный взгляд бездонных карих глаз.
- Доброе… Ты почему…
Её взгляд скользнул по мужской груди, на которой красовался, как орден, её ночной укус. А через плечо легли параллельные царапины от её ногтей.
- Кофе возьми, - поняв направление её взгляда, Дима улыбнулся и ещё раз предложил кофе.
На этот раз Тома высунула руку из-под одеяла и взяла чашечку. Её рука до самого плеча оголилась. Но Дима не смотрел на открывшуюся часть её тела. Он пил кофе, и смотрел Томе в глаза.
- Ты жалеешь? – вполне серьёзно поинтересовался он.
Она не знала, что ответить. Поскольку истина и для неё была под вопросом.
Хотя… всё же, жалеет. Но только себя. И ещё знает точно, что если бы её каким-то чудом вернули в тот самый момент, когда она вчера услышала трель дверного звонка, оповещающего о прибытии гостя, она бы точно так же кинулась к двери и открыла её. Чтобы Дима опять оказался перед ней с букетом тюльпанов. И опять её попросил забыть все свои сомнения. И она бы опять их забыла.
