Некоторую зависимость от спиртного Дмитрий за собой, конечно же, знал, но считать себя алкоголиком ему и в голову не приходило. С какой стати? Не так много и часто он пьет, на самом-то деле. И на его здоровье и тем более на личности это вообще никак не отражается. Вот Петрович, бывший заместитель главного врача их клиники, тот перед уходом на пенсию шестиногих крыс по углам кабинета ловил — это да, это алкоголизм. А он что? Подумаешь, выпивает понемногу, чтобы снять стресс… А стресс у него ого-го какой! Работа психиатра без стресса не обходится.
Впрочем, на что он рассчитывал? Ведь психиатром Дмитрий сделался отнюдь не случайно. С самого детства он не сомневался, что станет врачом, и когда его, трехлетнего карапуза, кто-то из взрослых спрашивал, кем он хочет быть, Дима всегда с важным видом отвечал: «Доктолом, как папа и мама». Так часто бывает. Когда кто-то из родителей по-настоящему любит свою профессию, и дома только и разговоров, что о его работе, то совершенно естественно, что ребенок, подрастая, пока еще даже неосознанно примеряет на себя родительскую специальность и решает выбрать именно этот жизненный путь, а не какой-либо иной. Только став профессиональным врачевателем чужих душ, Дмитрий узнал, что бывает и совсем наоборот, когда повышенный интерес матери или отца к своей работе, особенно в сочетании с не менее активным желанием отправить отпрыска по своим стопам, может вызвать как раз обратную реакцию — отторжение и даже ненависть, нередко приводящие к неврозам или личностным проблемам. Но все это Дмитрию стало известно много позже. А в детстве и юности он был только рад, что вопроса «Куда пойти учиться?» для него не существует, поскольку со своим жизненным путем он определился и вполне этим доволен. Более того, он уже в средней школе четко представлял себе будущую специализацию. Теоретически он мог посвятить себя любой области медицины, но уже тогда видел, что психиатрия дает отличную возможность заработка. Если на гастрит или больной зуб люди еще могут махнуть рукой и не лечиться, мол, обойдусь без врачей, и не с таким живут, то душевное здоровье, свое или близких, важно для всех. Консультации у кого-то из четы Щеголевых, без преувеличения лучших психиатров в городе, стоили дорого, но даже при этом к ним было не попасть, график строго расписан минимум на месяц вперед. Родители много работали — но зато и жили они намного лучше, чем большинство знакомых. В доме всегда хватало денег, а благодаря многочисленным знакомствам Щеголевы имели возможность приобретать любой дефицит, от копченой колбасы до новеньких «Жигулей», и минимум два раза в год всей семьей ездили отдыхать: летом в Прибалтику, в Крым или на Кавказ, а зимой в хороший санаторий где-нибудь здесь же, на Урале. Финансовое положение не сильно изменилось даже тогда, когда умер отец — Димка тогда учился в шестом классе.
Так что с выбором профессии он определился очень рано и с тех пор неотступно шел к своей цели. В школе налегал на математику, биологию и химию, которые и так, впрочем, давались ему легче всего, а летом, уже начиная с восьмого класса, мама всегда устраивала сына санитаром в свою клинику, чтобы он знакомился с будущей специальностью не по книгам и рассказам родителей, а на собственном опыте.
Неудивительно, что вступительные экзамены в медицинский институт он сдал легко, без какого-либо напряжения. Тем более что добрая половина педагогов института, включая завкафедрой Андрея Сергеевича Старицына, были знакомы с Димой. Отвечая на вопросы экзаменаторов, он чувствовал себя так, будто говорил о совершенно обыденных и самых элементарных вещах. Точно так же без особых проблем он и учился все шесть лет. На старших курсах уже вовсю практиковался в клинике родителей, так что в интернатуру, а потом в ординатуру тоже попал без всяких проволочек. Всего за несколько лет Дима зарекомендовал себя как прекрасный специалист. И к двадцати девяти годам (после того как спившегося Петровича спешно отправили на пенсию) стал заместителем главного врача клиники, которую когда-то возглавляла мать, а еще раньше — отец. Казалось бы — чего еще желать? Успешная карьера, обширная частная практика, которая позволяла жить, не беспокоясь о завтрашнем дне. Все шло как нельзя лучше. Но Дима наоборот — чудом не впал в депрессию. Потому что в какой-то момент вдруг четко осознал, что у него нет больше никаких перспектив.
Максимум, на что еще он мог рассчитывать в обозримом будущем, — это должность главного врача. И то не раньше, чем лет через двадцать, а то и тридцать. Его шефиня, главврач, была женщина не старая и весьма энергичная, и дожидаться, пока она освободит свое место, он мог еще очень и очень долго. Да и эта должность — все, потолок. Никаких других вариантов продвинуться по карьерной лестнице у него в родном городе не было. Да, частная практика, это, конечно, хорошо и более или менее денежно… Но не так уж велик их город, и не так много в нем состоятельных людей, которые нуждались в услугах психиатра. Времена наступили такие, что общество четко разделилось на две неравные категории — тонкую прослойку элиты и необъятную серую массу простых людей, у которых не было лишних денег на лечение у частного психиатра. По-хорошему, ему бы стоило уехать из этого города, пока он был еще молод и считался перспективным… Но куда? Дима отлично понимал, что ни в Москве, ни в Питере, ни тем более за границей его никто не ждет, там и своих специалистов полно. В надежде, что его заметят и сделают какое-нибудь выгодное предложение, Дмитрий постоянно практиковался в английском языке, публиковал статьи в международных профессиональных изданиях, активно участвовал в симпозиумах, ездил на всевозможные конференции и повышения квалификации, но ощутимых результатов это не приносило. Так стоит ли удивляться, что он постепенно начал впадать в депрессию и увлекся спиртным? Тем более что и в остальных сторонах его жизни дело обстояло не многим лучше.
К своей семье Дмитрий относился как к чему-то обыденному. Супружеская жизнь, считал он, — это что-то вроде чистки зубов, необходимо для здоровья, да и последующее ощущение свежести по-своему приятное, но ничего особо интересного или радостного в самой процедуре нет, просто повседневная необходимость. Он женился на Наде не по зову сердца и уж тем более не потому, что испытывал потребность создать семью — да у кого из юношей есть такая потребность в двадцать-то лет? Просто так уж сложились обстоятельства.
Будучи профессионалом в области изучения человеческой психики, Дмитрий давно уже разобрался с собой и понял, что совсем не является иллюстрацией к учению старого доброго дедушки Фрейда, как называли они с коллегами основателя теории психоанализа. Даже в подростковом возрасте, в период бурного полового созревания, сексуальный вопрос интересовал Диму не столь сильно, как практически всех его ровесников. Тонкости будущей профессии — многообразие внутреннего мира человека и зыбкая, совершенно неопределенная грань между тем, что считается нормой, и тем, что принято относить к патологии, — занимала его ничуть не меньше, а то даже и больше, чем сфера интимных отношений. Но так уж часто случается в жизни: то, о чем многие мечтают, нередко оказывается у того, кому это не особенно-то и нужно.
Женщинам Дима начал нравиться очень рано. От природы ему достался чуть ли не полный комплект того, что в современной культуре принято считать красивым: большие выразительные глаза, густые волосы, крупные и правильные черты лица, высокий рост и хорошая фигура. Яркая внешность, заставлявшая невольно обращать на него внимание, сочеталась в Диме с уверенностью в себе. Как многие дети, чьим воспитанием и развитием занимались любовно и тщательно, он обгонял сверстников по развитию, и классу к восьмому уже держался и рассуждал совершенно как взрослый. К тому же он всегда был модно и красиво одет, поскольку для Щеголевых не существовало проблемы дефицита. У Димы было все или, по крайней мере, почти все, о чем мечтали его сверстники, от фирменной одежды до магнитофонных записей и пластинок с популярной зарубежной музыкой. И разумеется, подобное сочетание всевозможных достоинств не могло не вызывать интереса у девушек. Чуть ли не все девушки школы были влюблены в Диму Щеголева, ему писали записки, обрывали телефон и назначали свидания. Самому ему даже не нужно было проявлять инициативу — он просто шел девушкам навстречу. Успех у прекрасного пола льстил его самолюбию и значительно поднимал его в глазах друзей — а какой парень от этого откажется? Дима не заводил ни с кем длительных отношений, поскольку не испытывал ни к кому сильных привязанностей, и встречался со всеми симпатичными девчонками, стараясь никого не обижать, но и особо никого не обнадеживать. Когда он приобрел первый интимный опыт с одной из медсестер из родительской клиники, ему не исполнилось еще и пятнадцати лет. И далее все шло по той же накатанной схеме — сначала в школе, потом в институте. До тех пор, пока не случилась эта история с Надей, которая, к его удивлению, здорово выбила его из колеи.
