Да она и не боится. Она хочет всего лишь, чтобы под ногами разверзлась земля и поглотила ее.
Она улыбается.
И делает вид, что не знает, с какой стати столько людей выкрикивают ее имя.
И проходит, как будто под ногами не помост, а красная ковровая дорожка.
Внимание! Люди уже входят в зал, секунды, отведенные на съемку, уже истекли, надо идти дальше.
Но журналисты не перестают окликать ее. Ей неловко, что идущей следом паре приходится ждать, когда все они вдоволь ее наснимают, а этого не будет никогда – можно найти еще более выигрышный ракурс, сделать идеальный снимок (словно бывает такой!), поймать взгляд, устремленный прямо в объектив твоей камеры.
Она взмахивает рукой на прощанье. И удаляется.
В конце коридора журналисты обступают ее плотным кольцом. Все хотят знать подробности грандиозного контракта с одним из самых видных модельеров мира. Ей хочется сказать: «Это неправда», – но она произносит:
– Мы обсуждаем условия.
Журналисты не унимаются. Наезжает телекамера, и девушка с микрофоном в руке спрашивает, довольна ли она новостями. Да, ей кажется, что показ прошел удачно и что следующие работы модельера – она выговаривает ее имя с некоторым нажимом – будут показаны на парижской Неделе высокой моды.
Репортерша, кажется, и не знает, чью коллекцию демонстрировали днем. Сыплются прежние вопросы, только теперь их записывает видеокамера.
Не расслабляйся, говори лишь то, что тебе интересно, а не то, что пытаются вытянуть из тебя во что бы то ни стало. Притворись, что подробности тебе не известны, и говори о том, с каким успехом прошел показ коллекции, посвященной Анн Саленс, гениальному модельеру, несправедливо забытому всего лишь оттого, что ей не выпало счастья родиться во Франции. Какой-то юноша с потугами на остроумие спрашивает, как ей нравится праздник, а она в тон ему отвечает: «Дайте же оглядеться!» Бывшая модель, а ныне ведущая на одном из кабельных телеканалов, осведомляется, как она себя чувствует теперь, став «лицом» коллекции ХХ? Более информированный профессионал уточняет – правда ли, что в соответствии с подписанным контрактом она отныне будет получать в год нечто превышающее шестизначную сумму.
– В пресс-релизе должны были указать – «семизначная цифра». «Превышающее шестизначную сумму» звучит нелепо, вы не находите? А еще лучше было бы просто написать: «вознаграждение составит более миллиона евро» вместо того, чтобы заставлять зрителей загибать пальцы. А? Как вам кажется? Ну, или в крайнем случае сказать: «сумму с шестью нулями» – как вам кажется?
Ей никак не кажется.
– Мы изучаем контракт, – повторяет Жасмин. – А теперь, пожалуйста, дайте мне вдохнуть свежего воздуха. Чуть позже я постараюсь ответить на все ваши вопросы.
Вранье. Чуть позже она возьмет такси и вернется в отель.
Кто-то спрашивает, почему она не в туалете от «Хамид Хусейн».
– Я всегда работала с этой модельершей.
И называет ее имя. Кое-кто записывает. Другие попросту пропускают мимо ушей, ибо пришли сюда за новостями, достойными печати, а не затем, чтобы получить информацию.
Ее выручает ритм, в котором всегда проходят такие празднества – в коридоре фотографы выкрикивают уже другое имя. Как оркестранты, повинующиеся жесту невидимого дирижера, окружившие ее журналисты оборачиваются и видят появление новой знаменитости. Жасмин, воспользовавшись этой паузой, решает уйти в зимний сад, превращенный в гостиную, где слоняются с места на место, пьют и курят приглашенные.
Вскоре ей, должно быть, тоже удастся выпить, закурить, взглянуть на небо, развернуться и удалиться.
Тем временем двое – молодая женщина и странное существо, похожее на андроида из фантастического фильма – не сводят с нее глаз, следя за каждым ее шагом. Да, они, видно, тоже не очень понимают, зачем пришли сюда, можно подойти и завести разговор. Она представляется. Андроид достает из кармана телефон и, скорчив гримасу, просит извинения – он должен ненадолго отойти.
Девушка остается и смотрит на Жасмин с таким видом, словно хочет сказать: «Ты испортила мне вечер».
Она раскаивается, что приняла приглашение. Его принесли ей двое мужчин, когда они с подругой собирались отправиться на скромный прием, устроенный ВСА[6]. А впрочем, все не так уж плохо – если фотографии напечатают, платье будет замечено и кто-нибудь может заинтересоваться именем его создательницы.
Двое принесших приглашение производили впечатление людей хорошо воспитанных. Вежливо сообщили, что у дверей ее ждет автомобиль, и добавили, что уверены – у столь опытной модели сборы не займут больше четверти часа.
Потом один, достав из сумки ноутбук и портативный принтер, сказал, что они прибыли составить великий каннский контракт. Остались мелочи – они сообщат и запишут в соответствующие графы условия, а ее агент (они знали, что женщина, сидевшая рядом, – не только ее модельер, но и агент) подпишет.
Они обещают оказать модельеру всяческое содействие в создании следующей коллекции. Да, разумеется, с сохранением имени на этикетке. Да, конечно, с использованием возможностей их собственной пиар-службы. Более того – хотел бы вообще выкупить у нее бренд, а также инвестировать сумму, достаточную для того, чтобы о ней широко оповестила итальянская, французская и британская пресса.
Но есть два предварительных условия. Первое: вопрос должен быть решен незамедлительно – с тем, чтобы новость успела попасть в утренние газеты.
Второе – расторгнуть контракт с Жасмин Тайгер, которая отныне будет работать исключительно с Хамидом Хусейном. Недостатка в моделях на рынке нет, так что бельгийка очень скоро сумеет подыскать ей замену. Кроме того, она в качестве ее агента получит большие деньги…
– Расторгнуть контракт с Жасмин я готова, – без раздумья отозвалась она. – Насчет всего остального мы поговорим позже.
Как же это она согласилась так скоро? Женщина, ответственная за все, что случилось в жизни Жасмин, теперь легко и даже как будто с удовольствием расстается с ней… Женщина, которую она любила больше всего на свете, нанесла ей удар в спину.
Первый достает из кармана свой смартфон.
– Мы прямо сейчас отправим ваше заявление для прессы. Оно уже готово: «Я очень взволнована возможностью…»
– Да погодите вы! Ничего я не взволнована. Я вообще не понимаю, о чем вы говорите.
Но ее подруга начинает править текст, заменяя «взволнована» на «рада», «возможность» – на «предложение». Придирчиво вчитывается в каждую фразу, каждое слово. Требует, чтобы был упомянут чудовищно высокий гонорар. Двое не соглашаются, уверяя, что это приведет к взвинчиванию цен на рынке. В таком случае, следует ответ, будем считать, что мы не договорились. Двое, извинившись, выходят, доставая мобильники, и вскоре возвращаются. Предлагают не называть конкретную сумму, а указать расплывчато и неопределенно: «превышающее шестизначное число». Потом пожимают руки обеим, бормочут несколько комплиментов модельеру и модели, прячут ноутбук и принтер в сумки, просят наговорить в телефон формулу официального согласия в доказательство того, что переговоры по поводу Жасмин прошли успешно и предложения приняты. Выходят так же стремительно, как появились, на ходу куда-то звоня, и просят не задерживаться дольше пятнадцати минут – сегодняшняя вечеринка уже оговорена в только что заключенном контракте.
– Приготовься.
– Какое право ты имеешь распоряжаться моей жизнью?! Ты ведь знаешь – я не согласна, но не могу даже высказать собственное мнение. С другими работать мне неинтересно!
Модельер выбирает из кучи расшвырянных по всей комнате платьев самое красивое – белое, отделанное кружевами в виде бабочек. На минутку задумывается, какие туфли и сумка к нему подойдут, но быстро делает выбор – время не ждет.
– Они забыли потребовать от тебя, чтобы ты появилась на вечере в туалете от ХХ. И у нас есть возможность показать кое-что из моей коллекции.
Жасмин не верит своим ушам:
– Так это все только ради этого?
– Только и исключительно.
Они стоят лицом к лицу и смотрят, не отводя глаз.
– Врешь ты все.
– Вру.
Они обнимаются.
– С того уикенда на пляже, когда мы сделали первые снимки, я знала: этот день наступит. И вот он пришел – пусть чуть позже, чем я предполагала – но тебе уже исполнилось девятнадцать лет, ты стала взрослой и можешь принять вызов. Приходили ко мне и другие люди, делали предложения насчет тебя. Я неизменно отвечала отказом, а сама думала: это оттого, что боюсь тебя потерять, или оттого, что ты еще не готова? И сегодня, увидев в зале Хамида Хусейна, поняла, что он пришел не только, чтобы отдать дань уважения Анн Саленс: он задумал что-то еще, и теперь я знаю, что́ именно. Мне передали, что он очень бы хотел поговорить с нами… Я немного растерялась, но сообщила, в каком отеле мы остановились. И когда эти двое явились к нам, нисколько не удивилась.
