Ознакомительная версия.
– Когда речь идет о таком заболевании, как рак, ни в чем нельзя быть уверенным, мистер Александер.
– Вы объясняли это Фитцджеральдам?
– Мы тщательно объясняли все опасности, потому что при лечении одной болезни поражаются другие системы организма. То, что мы используем при одном лечении, позже может обернуться против нас. – Он улыбнулся Саре. – Нужно сказать, что Кейт – невероятная девушка. Никто не думал, что она доживет до пяти лет, а сейчас ей шестнадцать.
– Благодаря ее сестре, – заметил я.
Доктор Шанс кивнул.
– Не у многих пациентов есть и сильное тело, и идеально совместимый донор.
Я встал, сунув руки в карманы.
– Расскажите, пожалуйста, суду, что подтолкнуло Фитцджеральдов прийти на консультацию в центр генетической диагностики провиденской больницы и зачать Анну.
– Когда протестировали их сына и оказалось, что он не может быть донором, я рассказал Фитцджеральдам об одной семье, с которой работал. Они протестировали всех детей, однако никто не смог быть донором, но когда во время лечения мать забеременела, родившийся ребенок оказался идеально совместимым донором.
– Вы посоветовали Фитцджеральдам зачать генетически запрограммированного ребенка, который должен был стать донором для Кейт?
– Совсем нет, – оскорбился доктор Шанс. – Я просто объяснил, что, даже если никто из существующих детей не может быть донором, это не означает, что другие дети не будут совместимы.
– Вы объяснили Фитцджеральдам, что этот генетически запрограммированный идеальный донор должен будет находиться рядом с Кейт на протяжении всей ее жизни?
– В тот момент речь шла только о переливании пуповинной крови, – ответил доктор Шанс. – К последующим процедурам прибегли, когда это не помогло. И только потому, что была высокая вероятность положительного результата.
– То есть, если завтра ученые изобретут способ лечения рака, когда, чтобы вылечить Кейт, Анне придется отрезать голову, вы порекомендуете такое лечение?
– Конечно, нет. Я бы никогда не рекомендовал лечения, которое подвергло бы риску жизнь другого ребенка.
– А разве не это вы делали в течение последних тринадцати лет?
Его лицо напряглось.
– Ни один из курсов лечения не имел серьезных и длительных отрицательных последствий для здоровья Анны.
Я достал из портфеля документ и передал его судье, а потом доктору Шансу.
– Прочитайте, пожалуйста, отмеченный абзац.
Он надел очки и прокашлялся.
– «Я понимаю, что анестезия несет потенциальный риск. Побочные эффекты: реакция на медикаменты, воспаление горла, поражение зубной ткани, повреждение голосовых связок, незначительные боли, снижение восприятия, головные боли, простуды, аллергическая реакция, пребывание в сознании во время общего наркоза, желтуха, кровотечение, повреждение нервов, тромбоз, сердечный приступ, повреждение мозга, паралич или потеря жизни».
– Вы знакомы с этой формой, доктор?
– Да. Это стандартная форма, которую заполняют перед операцией.
– Вы можете сказать, кому делали эту операцию?
– Анне Фитцджеральд.
– А кто подписывал форму?
– Сара Фитцджеральд.
Я развернулся на пятках.
– Доктор Шанс, анестезия может серьезно навредить здоровью или даже лишить жизни. Это довольно серьезные побочные эффекты.
– Именно поэтому и существует данная форма. Чтобы защитить нас от таких людей, как вы, – сказал он. – На самом деле риск практически равен нулю. А процедура забора костного мозга несложная.
– Почему же эту несложную процедуру Анне делали под общим наркозом?
– Для ребенка это менее травматично, и он не будет выкручиваться.
– А после процедуры ощущала ли Анна боль?
– Может, немного, – признался доктор Шанс.
– Вы не помните?
– Это было давно. Я уверен, что сейчас об этом не помнит сама Анна.
– Думаете? – Я повернулся к Анне. – Может, спросим у нее?
Судья Десальво скрестил на груди руки.
– Кстати о риске, – продолжал я. – Расскажите нам, пожалуйста, о побочных эффектах курса инъекций, повышающих количество клеток костного мозга, который Анна прошла дважды перед забором трансплантата.
– Теоретически никаких осложнений быть не должно.
– Теоретически, – повторил я. – Почему теоретически?
– Потому что опыты проводились на лабораторных животных, – объяснил доктор Шанс. – Влияние на людей до конца не изучено.
– Успокаивает. Он пожал плечами.
– Врачи, как правило, не предписывают лекарств, которые потенциально могут принести вред.
– Вы когда-нибудь слышали о талидомиде, доктор?
– Конечно. Его недавно опять начали использовать для лечения рака.
– Когда-то это было революционное лекарство, – заметил я. – С катастрофическими последствиями. Кстати о последствиях… эта пересадка почки… какие могут быть негативные побочные явления такой процедуры?
– Не более чем при любом другом хирургическим вмешательстве, – ответил доктор Шанс.
– Может ли Анна умереть от осложнений во время операции?
– Маловероятно, мистер Александер.
– Что ж, допустим, операция прошла успешно. Как скажется на ее образе жизни то обстоятельство, что теперь у нее будет одна почка?
– Особенно не скажется. В этом-то и ее преимущество.
Я передал ему буклет, который взял в отделении болезней почек его собственной больницы.
– Прочитайте, пожалуйста, выделенный абзац.
Он опять надел очки.
– «Повышается риск гипертонии. Возможны осложнения во время беременности». – Доктор Шанс поднял глаза. – «Донорам рекомендуют воздерживаться от занятий контактными видами спорта, чтобы свести к минимуму риск повреждения оставшейся почки».
Я заложил руки за спину.
– Вы знали, что в свободное время Анна играет в хоккей? Он повернулся к ней.
– Нет, я не знал.
– Она вратарь. Уже несколько лет. – Я помолчал. – Но поскольку эта операция под сомнением, давайте сосредоточимся на тех процедурах, которые уже были. Стимулирующие уколы, переливание стволовых клеток, забор лимфоцитов и костного мозга – Анна все это перенесла. Вы заявляете как эксперт, врач, что в результате этих процедур Анне не был нанесен значительный вред?
– Значительный? – Он поколебался. – Нет, не был.
– А получила ли она значительную пользу от них?
Доктор Шанс долго смотрел на меня.
– Конечно, – произнес он. – Она спасла свою сестру.
Мы с Анной обедали на втором этаже, когда вошла Джулия.
– Это частная вечеринка?
Анна помахала ей, и Джулия села рядом, даже не взглянув на меня.
– Как дела? – спросила она.
– Хорошо, – ответила Анна. – Я только хочу, чтобы все закончилось.
Джулия открыла пакетик с заправкой для салата и выдавила содержимое на обед, который принесла с собой.
– Ты даже не заметишь, когда все закончится.
Говоря эти слова, она мельком взглянула на меня.
Этого было достаточно, чтобы я вспомнил запах ее кожи и родимое пятно в форме растущей луны на груди.
Вдруг Анна встала.
– Я пойду выгуляю Судью, – заявила она.
– Как же, там все еще полно репортеров.
– Тогда я погуляю с ним в коридоре.
– Нельзя. Он может гулять только со мной. Это часть дрессировки.
– Тогда я пойду в туалет, – сказала Анна. – Мне ведь можно еще хоть что-то делать самой, правда?
Она вышла из комнаты, оставив там Джулию, меня и все, чего не должно было быть, но произошло.
– Она оставила нас одних специально, – сообразил я.
Джулия кивнула.
– Она сообразительная девочка, прекрасно разбирается в людях. – Джулия отложила вилку. – В твоей машине полно собачьей шерсти.
– Я знаю. Все время прошу Судью заплетать косички, но он не слушается.
– Почему ты меня не разбудил?
Я улыбнулся.
– Потому что мы бросили якорь в спальной зоне.
Джулия даже не улыбнулась.
– Прошлая ночь была для тебя развлечением, Кемпбелл?
Я вспомнил старую поговорку: «Если хочешь увидеть, как Бог смеется, запланируй что-то». Я был трусом, поэтому схватил Судью за ошейник.
– Мне нужно выгулять его, пока нас не позвали обратно. Голос Джулии догнал меня у самой двери.
– Ты мне не ответил.
– Ты не хочешь, чтобы я отвечал, – сказал я, не оборачиваясь. Так я мог не смотреть ей в глаза.
Судья Десальво отложил слушание дела до трех часов дня – у него был сеанс у костоправа. Мы с Анной вышли в вестибюль, чтобы найти ее отца, но Брайана не было. Сара удивленно посмотрела вокруг.
– Может, его вызвали на пожар, – предположила она. – Анна, я…
Но я положил руку Анне на плечо.
– Я отвезу тебя на станцию.
В машине она сидела тихо. Я въехал на парковочную площадку возле пожарной станции и оставил мотор включенным.
– Послушай, – проговорил я. – Вероятно, ты не поняла, но первый день был у нас удачный.
– Все равно.
Она молча вышла из машины, и Судья перепрыгнул на освободившееся переднее сиденье. Анна пошла к станции, но затем свернула влево. Я сдал назад, а потом, вопреки здравому смыслу, выключил мотор. Оставив Судью в машине, я завернул следом за Анной за угол.
Ознакомительная версия.
