Стараясь не выдать удивления, Миша предложил:
– Давайте попробуем ввести мой пароль. Если откроется, значит, к числу похищенного можно приплюсовать и этот планшет.
Он набрал свой пароль, и айпад мгновенно отреагировал: появилась заставка с изображением смеющейся Аси в соломенной шляпе, открылся доступ к личной почте, контактам и важным линкам.
– Ладно, – сказал следователь, – все понятно. Забирайте ваш планшет. Пострадавшие оказались ворами. Кроме того, я думаю, они могут быть причастны к «Братьям во Христе», преступной банде, на которую заведено дело. В последнее время зарегистрировано несколько внезапных смертей одиноких стариков, отписавших имущество церковной общине, документы которой оказались липовыми. Кто-то грамотно втерся в доверие к батюшке Илье и ловко прикрывался его именем. У тех, кто дома свои отдавал, никаких сомнений не было. Для сироток из приюта чего не сделаешь, правда? Вам, Клавдия Васильевна и Афанасий Петрович, крепко повезло, что молодежь ваша приехала. Могли и с вами расправиться. Мало ли способов? К примеру, одного старика нашли угоревшим. И все шито-крыто: печка старая, дымоход не чищен, задвижку не сдвинул, окна закрыл, а документики на дарственную уже оформлены давно…
Из полицейского участка все вышли в подавленном настроении. Старики не могли прийти в себя от мысли, что чуть не стали жертвой мошенников, а Мише и Асе не терпелось вернуться на дачу, чтобы разгадать загадку планшета-двойника, который открылся Мишиным паролем и был точной копией того, что лежал в их спальне.
Глава восемнадцатая
Первым делом, переступив порог дома, Миша и Ася заявили, что ужинать не будут, так как хотят отдохнуть, и заперлись у себя в комнате. Миша тут же вынул из сумки планшет, полученный в участке, и положил рядом со своим, преспокойно лежавшим там же, где он его и оставил. Планшеты были похожи как две капли воды, и объяснений этому не было. «Двойник», правда, не включался. Разрядился, решил Миша и подключил зарядное устройство, но экран не показал обычную картинку заряжающейся батареи.
Он повертел планшет в руках, стараясь понять, в чем причина, как вдруг на стол выпал стилус, заложенный в кейс. Стилус как стилус, такой же, как в его планшете, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что на конце его был тот самый знак из двух соединенных букв – М и А.
– Миша, что это? – Асины губы побледнели.
Она осторожно провела по стилусу пальцем, потом сжала в руке и тут же бросила на стол, словно обожглась. Стилус теперь светился на конце, напоминая лазерный пойнтер.
Миша усмехнулся:
– Нормально, а почему нет? Кого теперь этим удивишь…
Но удивиться им все же пришлось. Луч коснулся темного экрана планшета, и на его поверхности проступило изображение старинной книги. Оно было объемное и напоминало голограмму.
– Невероятно! Ущипни меня, – прошептал Миша. – Ты видела что-нибудь подобное? Он же только что вообще ни на что не реагировал. Стило его зарядило… или оживило – один черт….
Миша елозил по экрану в надежде пролистать книгу, но она не открывалась. Они разглядывали причудливую печать на обложке.
– Аська, скажи, что она тебе напоминает?
– Не знаю. Салфетку кружевную, но скорее снежинку. Точно, снежинку.
– Молодец! Это и есть снежинка, только не простая. Ее называют «снежинкой Коха». Это фрактал.
– Фрактал? Это что?
– Двоечница. Это… ну, как тебе проще объяснить: фигура, состоящая из бесконечного множества подобных ей фигур. Вглядись, все мельчайшие части этой снежинки – такие же снежинки. В центре маленький треугольник. Если его единичный отрезок разделить на три равные части и заменить средний интервал равносторонним треугольником без этого сегмента, то образуется ломаная, состоящая из четырех звеньев длины одной трети. На следующем шаге повторяем операцию для каждого из четырех получившихся звеньев, и так далее до бесконечности. Поняла?
– Издеваешься? Ну и что?
– Поразительно! Откуда могла взяться коховская снежинка на древней книге? Кох был математик, швед, и описал он ее в двадцатом веке. В этой фигуре есть один фокус: периметр ее бесконечен, а площадь конечна. Если хочешь, это что-то вроде метафоры постоянного процесса познания и ограниченности его в пределах одной жизни. Кое-кто считает фрактал простейшей иллюстрацией Бога: за границами нашего восприятия реальности есть Абсолют, нам недоступный, но тесно с нами связанный. Красиво, правда?
– Красиво. Знаешь, я вдруг вспомнила, как мама Таня подарила мне «Азбуку». На обложке были нарисованы Буратино и Мальвина. Они сидели рядышком и читали точно такую же «Азбуку», на обложке которой были Буратино и Мальвина, и дальше дальше… до бесконечности, все мельче картинка… Образовывался туннель. Я, как загипнотизированная, могла часами в него проваливаться, а мама Таня спрашивала, что со мной, почему не открываю книгу?
– Молодец, правильный пример, это тоже фрактал.
– Миш, не томи. Перестань забивать мне мозги фракталами. Давай что-то сделаем. Думай, на какую кнопку нажать. Нам обязательно надо прочесть книгу. Может, там рецепт старинный, помогающий зачатию. Ну, недаром же Гановски сказала, что, когда книга и стило соединятся… Хотя, знаешь, это уже не так важно, наверное. Мы заберем Настеньку из приюта, и она станет нашей дочкой. Ты же не против?
– Аська, мне главное, чтобы ты была счастлива, и девочку возьмем, и книгу прочтем, но я не понимаю, если перед нами электронная игрушка, копия моего айпада, то кто же в нее закачал эту самую книгу? Кому это понадобилось? И что именно Вовка нашел под елкой? Единственное объяснение, которое возникает в рамках здравого смысла, что он фотографировал книгу этим планшетом, а оригинал надежно спрятал. Но это же мой планшет! Я схожу с ума! Надо найти способ, как открыть ее, ведь пока мы видим только обложку. Давай-ка еще раз бабушкины записи перечитаем. Мне кажется, там был рисунок, напоминающий наконечник твоего талисмана, вставленный в какой-то треугольник. Посмотри, этот стилус хоть внешне и не похож на тот, что был раньше, но тут есть и знак, и треугольный наконечник. Тащи тетрадь.
После нескольких попыток разобраться в бабушкиных рисунках Миша уверенно взял стилус и ткнул им в экран планшета, прямо в середину снежинки. Внезапно по ее граням побежал свет лучика, и картинка на экране ожила. Книга распахнулась, замелькали страницы со знаками, похожими на жучков. Затем, когда вся книга была пролистана, страницы сами собой стали листаться в другую сторону. Ребята, онемев, переглянулись: на их глазах странные буквы-жучки исчезали со страниц одна за другой. В конце концов книга стала похожа на ежедневник с девственно-чистыми листами. Что делать дальше, они не знали.
Миша хмыкнул.
– И что это было? Что не так? – взволнованно зашептала Ася. – Миш, мы все испортили, да? Стерли информацию? Значит, никаких надежд?
– Давай рассуждать логически. Сейчас перед нами чистые листы, а в твоей руке предмет, предназначенный для письма, попробуй-ка что-то написать.
– Чем, этим лучиком? А что писать?
– Ну, напиши: «Мишка и Аська тут были», а хочешь: «Мишка + Аська = Любовь».
– Ты опять шутишь.
– Да какие тут шутки! На наших глазах происходит черт-те что, не имеющее никакого рационального объяснения! Можно, конечно, под все это подвести современные технологии. Но как объяснить, что штуковина, которую ты таскала на шее больше тридцати лет, а до этого почти столько же таскала моя бабка Анастасия, оказалась портативным лазером. Ладно, сегодня этим не удивишь даже кошек, которых хозяева развлекают пятнышком пойнтера, но тогда-то лазеров просто не было! Вот, смотри, тут, в тетрадке, написано, что эта штука вместе с книгой были в руках некой Марфы лет так четыреста назад. Это же бред! При царе Горохе – лазерные пойнтеры!
– Ничего невероятного, – возразила Ася. – При царе Горохе, как ты выразился, стило было другим. Ведь книга… может быть разной. Когда-то ее, возможно, пытались прочесть в свитках или на пергаменте, а может, и на глиняных табличках. Это сейчас она превратилась в электронную читалку. Она меняется, подстраиваясь под текущий момент. Я это поняла из объяснений доктора.
