— Мы сильны вами, мой господин, — почтительно ответил шейх.
— Вам не следует надеяться только на меня. Поди к крестьянам и предупреди их о возможном нападении бедуинов. Завидуя крестьянской жизни, они собираются разорить жителей деревни. Скажи крестьянам, что я полностью на их стороне. Если у них возникнет потребность в оружии, то я его хоть из-под земли достану.
— Сохрани вас аллах, наш господин! — ответил шейх. — Люди на самом деле нуждаются в оружии. Все как один должны вооружиться против этих воров — бедуинов.
— Ну что ж, скажи крестьянам, что в ближайшие дни я выполню их просьбу.
Выслушав благодарственные слова шейха, бек сказал:
— Сейчас у меня кое-какие дела. Встретимся попозже и обо всем поговорим.
Бек вышел вместе с управляющим. Шейх поднялся вслед за ними и побрел куда глаза глядят. Он был настолько рассеян, что не заметил, как ноги сами привели ого к дому Занубии. Та, задумавшись, сидела у ворот. Заметив, что шейх опять не в себе, она невольно подумала: «Если так будет продолжаться, он просто свихнется и станет похож на Хасуна».
— Что случилось, шейх Абдеррахман? — спросила сна. — Что тебя мучает? Скажи, не бойся.
— Да нет, ничего, Занубия, — вяло промямлил шейх. — Бек назначил мне встречу на завтра, сославшись на занятость. Но при этом попросил предупредить крестьян, что в ближайшие дни их подстерегает опасность.
— Что он хотел этим сказать? — спросила Занубия.
— Не знаю, — ответил шейх. — Меня самого это мучает. Но я узнал, что он собирается раздать крестьянам оружие для защиты от воров.
— И хорошо сделает, — сказала Занубия. — Чего же ты волнуешься? Пусть крестьяне вооружаются, чтобы оборонять свои дома и семьи.
Уборка урожая возобновилась с прежним рвением. Арбы так и сновали по дороге, благо расстояние между полем и током было невелико. Появился староста верхом на коне, а рядом с ним другой всадник. Когда он подъехал к палатке сторожа, тот встретил его словами:
— Бек ждет тебя на станции, быстрее поезжай туда.
Староста сразу повернул коня. Спутник последовал за ним. Верхом до станции можно было добраться за полчаса. Староста красовался в седле, он был хорошим наездником.
— Вон скачут два бековских хвоста, — сказал Юсеф, показывая на всадников.
— Не говори — хвосты, скажи — слуги, — возразил Абу-Омар.
— Нет, — ответил Юсеф. — Это мы — слуги. А они именно хвосты.
На небе появилась утренняя звезда. Засмотревшись на нее, Юсеф сказал:
— Эта звезда видела много слез и горя. А в ближайшие дни она увидит их еще больше.
Когда шейх заметил спешащего на станцию старосту, он всполошился еще больше. Связав это с управляющим, который был вооружен, он понял, что его опасения ненапрасны.
Деревня затихла. На рассвете женщины принялись доить коров. Надсмотрщик выехал на поля. И только тогда шейх, погруженный в свои думы, вернулся домой.
Крестьяне прекратили возить урожай на тока, желая лучше подготовиться к нападению грабителей. Собравшись вместе, они высказывали различные предложения. Вдруг к ним подскакал надсмотрщик Хамад и громко заорал о приказе бека закончить уборку урожая за одни сутки. Возмутившись этой новостью, Юсеф вступил с ним в перепалку. Разъяренный Хамад соскочил с лошади, намереваясь ударить Юсефа. Но в самый последний момент он раздумал, понимая, что это дорого ему~ обойдется. Юсеф был известен своим неукротимым нравом и ни от кого не переносил унижения. Надсмотрщик резко повернулся к Халилю и вылил на него поток брани, предназначавшийся Юсефу. Только появление на дороге машины бека прекратило свару. Правда, самого хозяина в ней не было.
Управляющий Джасим в эти дни почти не покидал поля. Сегодня его сопровождал управляющий Гадбан. По дороге во дворец к ним присоединился шейх Абдеррахман. Все провели бессонную ночь и не скрывали усталости. Шейх с покрасневшими от недосыпания глазами сполоснул лицо и присел передохнуть. Всю ночь он не смыкал глаз, наблюдая из укромного места за домом] Софии. Ему казалось, что ее вот-вот должны похитить. Но в конце концов он понял, что ради похищения одной: женщины никто бы не стал поднимать такой переполох.
— Лишь аллаху известно, что нас ждет, — сказал Джасим. — Все деревни подняты по тревоге. Люди напуганы и не знают, что делать.
— Есть ли вести от его превосходительства? — спросил шейх.
— Мы ничего не знаем. На станции он был очень сердит и озабочен, — ответил управляющий. — Он только потребовал завершить уборку в два дня.
— А мне лично он ничего не передавал? — взволнованно спросил шейх.
Перед отъездом бек предупредил его, что указания ему поступят позже. Шейх не находил себе места, гадая, какую роль на этот раз уготовил ему бек. Он встал и побрел в сторону колодца. Около него возился человек, прибившийся к деревне из Алеппо. Целый год он качал воду из скважины в широкий резервуар, откуда ее вычерпывали женщины. А в конце года с ним рассчитывались всем миром.
— Какие новости? — спросил его шейх. — Правда ли, что кто-то из бедуинов убит? Я знаю, тебе известна больше других.
— Меня все это не интересует, — угрюмо ответил тот. — У меня нет ни денег, ни скота. И мне нечего опасаться грабителей. Кроме этого одра, — он кивнул на понурую лошадь, — я ничего не имею. Если ее украдут, мне придется самому впрячься, чтобы не оставить деревню без воды.
К ним подошла бедуинка и стала просить написать, ей талисман. Она любит одного бедуина, но на ее пути встала соперница. Шейху было не до бедуинки, и он посоветовал ей обратиться в другой раз, когда настроение его улучшится, ибо сейчас талисман не сможет оказать своего действия.
Бедуинка ушла, а шейх опять засомневался. «А может, все-таки дело в Софие? Я хорошо знаю подлого Рашад-бека, — думал он. — Ради удовлетворения своей страсти он готов на все, вплоть до убийства. Но зачем он меня впутывает в это грязное дело? Меня, призванного служить только аллаху. Может, я смогу уговорить Софию, пообещав, что аллах простит ее грех? Ведь бек может убить ее мужа и осиротить детей. Упрямство этой женщины может вызвать всеобщую резню. Пусть будет проклят тот час, когда ее родила мать!»
Шейх медленно двинулся к дому Софии. Покружив вокруг него, он наконец решил войти и попытаться убедить женщину. Хозяйка радушно встретила его, поинтересовавшись, не голоден ли тот. Но шейх отказался от угощения, попросив ее присесть рядом.
— Я давно хотел поговорить с тобой, — проникновенно начал он. — Ты красивая и добрая женщина. Занубия тебя очень хвалила. Но не забывай, что мужчина — меч, я женщина — ножны. Я желаю тебе самого хорошего. Но как я могу тебе помочь, если ты так строптива? Скажу откровенно, ты со своим умом и красотой достойна лучшей жизни. Я весь извелся, думая о твоем будущем.
— Бог с тобой, — изумилась София. — Мы видели от тебя столько хорошего, что нам было бы грешно омрачать своими бедами твое существование. Мы с мужем простые крестьяне, добываем средства на жизнь в поте лица и не хотели бы доставлять тебе беспокойство.
Шейх, пытаясь направить разговор в нужное ему русло, сказал:
— Все знают об отношениях бека и Занубии. Недавно он сказал мне, что хочет сменить ее, так как она постарела. Бек считает, что ты самая красивая в деревне, и предлагает тебе идти к нему в любовницы. Я боюсь…
— Чего ты боишься? — гневно перебила его София. — Что его превосходительство будет мстить нам? Всему есть предел, шейх. Я давно решила, что бек никогда не дотронется даже до руки моей. Я и родственники мои готовы умереть, защищая свою честь.
Шейх тяжело вздохнул:
— Вот этого я и боюсь. Боюсь, что он не остановится перед убийством, похищением и разорением вашего дома.
— Скорее небо упадет на землю, чем я стану его! — воскликнула София.
— Бек приказал мне передать его волю, — сказал шейх. — В случае отказа за все последствия ответишь сама.
София знала, что бек — настоящий палач. Но честь для нее была дороже собственной жизни. Она не уступит беку и готова пожертвовать собой, лишь бы не пострадали члены семьи. Но ограничится ли бек только ее смертью?
Шейх Абдеррахман выжидающе смотрел на женщину. Она смело взглянула в безучастное лицо шейха и решительно произнесла:
— Каждому времени свои ангелы, которые защищают невинных. Клянусь богом, даже если бек перебьет всех жителей деревни, я не подчинюсь ему. Знай и передай другим — мое решение бесповоротно. А теперь я больше не желаю тебя видеть.
Шейх встал и направился к двери. Уже у выхода, повернувшись к Софие, он пригрозил:
— В таком случае не проси о помощи, когда бек занесет над тобой топор. Будет поздно.
Сопровождаемый проклятиями Софии, шейх вышел как оплеванный. При одной мысли, что ему придется докладывать беку об отказе женщины, его охватывал ужас. Он шел по деревенской площади с отрешенным видом, не замечая односельчан и не обращая внимания на их приветствия.
