Рахма похлопала Мариату по плечу.
— Думаю, пора начинать музыку. Как считаешь?
Она кивнула ведущему музыканту, оркестранты быстренько схватились за свой инструменты и грянули мелодию «Охотник и голубь», которая скоро отвлекла народ от беспокойных мыслей о неудавшемся жертвоприношении.
Тут появилась Тана, пересекла площадку для празднества и остановилась перед Мариатой.
— Смелей, детка! Хотя, в конце концов, вряд ли это поможет. — Склонив голову в сторону, как орел, который рассматривает свою жертву, она окинула взглядом платье девушки и ее украшения. — Неплохо. Хотя я вижу, что ты все упорно вешаешь на себя эту проклятую вещицу.
Амулет, прежде принадлежащий Амастану, действительно занимал почетное место на груди невесты. Тана протянула руку и похлопала по нему достаточно сильно, чтобы Мариата почувствовала, как он больно давит ей на грудь. Тут вдруг крышка амулета щелкнула и открылась. Придерживая ее пальцем, женщина-кузнец вложила в нишу крохотную трубочку свернутого пергамента, снова прижала крышечку и защелкнула центральной кнопочкой.
— Это тебе на счастье, — сказала она. — На всю твою жизнь. Там заклинание, которое я должна была приготовить для Амастана, когда он однажды попросил меня об этом. Может быть, на этот раз оно сослужит свою службу. Но это не свадебный подарок.
Словно откуда-то из воздуха, у нее в руках возникла чудесная кожаная сумка с бахромой изумрудно-зеленого, алого и синего цветов, та самая, которую видела Мариата, когда Тана шила ее под сенью тамариска. Тана перекинула ремень через голову девушки, пропустила его под мышкой и расположила сумку так, чтобы та сидела на пояснице. Обновка улеглась аккуратно и ладно, будто всегда там и была, и это несмотря на то что в ней лежали какие-то довольно тяжелые предметы. Страшное любопытство овладело Мариатой. Она резким движением переместила сумку вперед, полюбовалась великолепной чистотой цветовой гаммы, прекрасным орнаментом в виде солнца с лучами и изящной мелкой строчкой, а потом попробовала было открыть ее.
— Не надо, сейчас не время, — строго сказала Тана, отправляя сумку обратно девушке за спину. — Когда надо будет, сама почувствуешь. Ты встанешь перед выбором: спасти одну из двух жизней. Делай его с умом, несмотря на то что это будет очень нелегко. — Она улыбнулась, и жесткий взгляд ее старых глаз смягчился. Женщина-кузнец протянула руку и погладила Мариату по щеке. — Береги себя, малышка.
Тана пошла прочь, а Мариата осталась на месте, глядя ей в спину и размышляя о странных словах. Но думать об этом сейчас не было времени. Уже прибыл марабу, чтобы совершить недолгий обряд бракосочетания. Амастан и Мариата обменялись короткими брачными обетами, свидетели произнесли поздравительную речь отдельно для жениха и невесты, а потом те возложили руки на Коран, обменялись свадебными дарами и через непостижимо короткое время стали мужем и женой.
После формальных поздравлений и благословения марабу остаток дня был посвящен обычным удовольствиям свадьбы. Люди пели, играли на барабанах. Баран, который с самого рассвета крутился на вертеле, был с удовольствием съеден вместе с финиками, пряностями и хлебом. За обедом последовали скачки на верблюдах и танцы с саблями, во время которых мужчины похвалялись своим мастерством и ловкостью. Потом незамужние девушки исполнили красивый танец гуэдра, составляющий часть обряда благословения. Их прически были украшены раковинами каури, девушки выделывали ножками незаметные, но очень точные движения. Потом солнце зашло, и старики уже клевали носом, убаюканные монотонными, мягкими ритмами хлопающих ладоней, но вскоре темп достиг крещендо. Головы качались, косы взлетали, падали и метались в разные стороны, как атакующие жертву змеи. Атмосфера была насыщена силой, приносящей удачу. Это чувствовалось везде. На селение будто опустилось огромное облако, заряженное энергией добра и счастья. Женщины радостно завывали. Амастан прижал руки Мариаты к своему сердцу. Наконец-то они женаты.
Пир продолжался горой, музыка все не кончалась. Мужчины разогревали у костров свои барабаны, чтобы кожа натянулась потуже, готовясь выстукивать ритмы самых быстрых танцев. Люди постарше выпили очередной стакан укрепляющего чая и заели его горстью фиников, чтобы продержаться хотя бы первые часы после полуночи, разбились на кучки и принялись перемывать косточки знакомым. Молодые напропалую пустились заигрывать, поддразнивать друг друга, нисколько не стыдясь того, что за ними наблюдают те, кто уже женат.
Луна уже была высоко в небе, когда на горизонте, к востоку от селения, где лежали огромные валуны, появились какие-то темные фигуры, большая группа всадников, сидящих на верблюдах. Тревогу поднял музыкант, который на минутку отошел в кусты, чтобы облегчить мочевой пузырь. Барабанный бой резко оборвался, танцоры остановились и встревоженно переминались с ноги на ногу. Амастан тихо сказал что-то Базу, и тот, не поднимая шума, растворился в ночи. За ним так же тихо исчезли еще несколько мужчин.
— Кто это? — спросила Мариата.
На ее бледном лице, окрашенном охрой, глаза, подведенные сурьмой, казались огромными.
— Не знаю, — ответил Амастан, потуже затягивая лицевое покрывало. — Может быть, запоздалые гости задержались в пути. Или же нет. Сбегай-ка к нашему новому шатру, Мариата. Возле входа найдешь меч. Я воткнул его в землю, чтоб не допустить туда злых духов. Принеси его, хорошо?
— Что-то мало они похожи на духов, — неуверенно сказала она, но послушно пошла исполнять приказание.
Эфес и крестовина старинного меча были изящно обмотаны медной проволокой и украшены ленточками цветной кожи. Этот клинок Амастану одолжил Азелуан. Мариата выдернула его из земли и побежала обратно. При каждом шаге сумка, подаренная Таной, стучала ей по спине, а меч путался под ногами. Но Амастана уже не было там, где она его оставила. С бьющимся сердцем Мариата увидела, что он далеко на краю селения, бежит к скалам, а на спине его болтается охотничья винтовка. Мариата стояла, держа в руках старинный меч и чувствуя себя полной дурой, потом не выдержала и метнулась за ним. Другие мужчины тоже достали свое оружие и побежали куда-то. Это были те самые гости, которых Мариата прежде никогда не видела или же просто не узнала их в воинственном обличье. Всадники, до сих пор никем не остановленные, приближались, пока не прогремел первый выстрел.
— Кто вы? — раздался крик амграра.
Голос вождя, человека уже немолодого, звучал так же высоко, как у женщины.
Никто не ответил, возможно, потому, что его не услышали.
— Это джинны, — испуганно сказал кто-то. — Надо было забить бычка. Злые духи гневаются, они пришли требовать крови, которой не дождались.
— Назовитесь, или мы будем стрелять! — крикнул Амастан как мог громко.
Один из верховых чуть выехал вперед и заявил:
— Меня зовут Усман, сын Хамида, я из кель-ахаггар, Мариата — моя дочь. Я приехал с людьми кель-базган, со мной мои сыновья Азаз и Байе!
Мариата от удивления открыла рот, потом подбежала к Амастану и закричала:
— Это мой отец и братья!
Она всматривалась в темноту, пытаясь узнать очертания троих человек, которых так долго не видела. Сильно ли они изменились, пока странствовали под жгучими лучами солнца пустыни? С веселым ли чувством приехали, чтобы отпраздновать ее замужество, или только лишь повинуясь родственному долгу? Ее тревога вдруг сменилось бурной радостью при мысли о том, что теперь уже и не важно, прибыли ли они благословить ее или нет. Они с Амастаном — жена и муж по закону, теперь никто не в силах разлучить их.
— Добро пожаловать! — крикнула Мариата. — Приглашаю всех на наш свадебный пир!
Так вот кто это! Напряжение сразу разрядилось, раздался смех, музыканты снова потянулись к своим инструментам. Кого-то отправили забивать еще одну козу и подкинуть дров в костры, другие засуетились, ставя на огонь чайники. Гости, должно быть, проделали долгий и нелегкий путь, раз приехали так поздно. Всем известно, как трудно путешествовать через Тамесну.
Всадники уже почти подъехали к площадке, где проходило торжество, как вдруг один из них отделился от группы, и пляшущее пламя костра осветило его.
— Но перед тем как праздновать, надо уплатить один должок! — крикнул он грубым, неприятным голосом.
Мариата вскинула голову и пристально вгляделась. Еще до того как огонь осветил его лицо, она поняла, что это Росси, сын Бахеди.
— Эта женщина — воровка! — во весь голос объявил он. — Она украла у меня двух верблюдов! Хуже того, похитила мое сердце!
Люди с недоумением смотрели друг на друга. Это что, шутка такая или он говорит серьезно?
Росси выпрямился в своем высоком седле и продолжил:
— Мариата, дочь Йеммы, без предварительной договоренности увела у меня двух прекрасных тибестийских верблюдов. Кроме того, всему племени кель-базган известно, что она была обручена со мной. До сих пор для всех загадка, почему она так неожиданно уехала, но теперь я понял. Человек из племени кель-теггарт украл ее. Поэтому вам надлежит заплатить мне долг чести. Я принес вам слово аменокаля Аира Муссы, сына Ибы. Он заявляет, что дело это достаточно ясное. Его следует решить без промедления. Отдайте мне моих верблюдов, а также девушку, и я уеду к себе, не имея в душе обиды.
