— А эта Эбби, певица… она и есть та девушка? Это ей предназначалось объявление в газете? Между нами, я подумала, что это очень мило. Я не говорила об этом, полагая, что тебе никто не ответил или просто все пошло не так. Понимаешь, ты же прибежал на Блэксток-роуд, вместо того чтобы идти к ней…
— Эбби не девушка. То есть она, конечно, девушка, но не Та Самая.
— А кто Та Самая?
Я рассмеялся. Хороший разговор. Я чувствовал, будто избавляюсь от некоего бремени. Никакого напряжения, никаких сожалений. Только дружба, и все.
— Я не знаю, — признался я.
Она наморщила нос и картинно щелкнула пальцем, давая знак бармену, что ей требуется добавка. Тот, однако, продолжал протирать стаканы, не обращая на нее внимания.
— Не знаешь? Не знаешь, кто эта девушка? В переносном смысле? То есть ты знаешь ее, но никогда не узнаешь, какая она на самом деле? Как в настоящей «мыльной опере»?
— Нет. Я говорю буквально. Я в самом прямом смысле слова не знаю, кто она такая. Но в некотором роде я имею в виду и обратное.
— Я же говорю: все как в «мыльной опере»!
Она раздраженно обернулась к бармену, как будто желая напомнить о мучающей ее жажде, но тот строго придерживался того важного для барменов правила, что посетитель должен обращаться к ним, используя навыки устной речи.
Я встал и направился к стойке, надеясь за эту паузу сообразить, как лучше пересказать Зои эту историю. Когда я закончил свое повествование, она посмотрела мне в глаза и сказала:
— Ты всегда говорил, что у отношений должно быть красивое начало. На этот раз оно у тебя есть. Так что дальше? Ведь такой финал, как наш разговор в баре, ну в том сыром подвале в Хайбери, и возвращение в темную квартиру в том же Хайбери, не может нас устраивать.
— И все-таки… — произнес я, поднимая руки. — И все-таки так и есть.
— В сыром подвале? — переспросил бармен.
Сейчас было не место и не время для мыслей о девушке.
Пожалуй, мне следовало прислушаться к намекам, подаваемым свыше. Я остался без Дэва, без Эбби, без «Лондонских новостей», без перспектив и без надежды. Постепенно я приходил к выводу, что проблема во мне.
Понимаете, иногда жизнь бывает не похожа на сказку. Иногда это просто жизнь: поход за копией ключа в обеденный перерыв; жужжание готовой перегореть лампочки; сосед, напоминающий о том, что ты не выключил фары.
Да, иногда в жизни встречается что-то еще — например взгляд незнакомой девушки на Шарлотт-стрит. Но можно ли долго держаться за этот взгляд как утопающий за круг? Сколько времени пройдет, прежде чем он изгладится из памяти?
Если я собрался привести свою жизнь в порядок, мне следует сосредоточиться на вопросах, имеющих практическое значение. На улице и без того слишком много бездомных, тоже ведь имевших когда-то свои мечты.
И, честно говоря, мне было что приводить в порядок. Отношения с друзьями. Вопрос с жильем. Работа. Интерес Зои — это здорово, но ей всего лишь хотелось узнать, чем все закончится. Ей не надо было самой предпринимать усилия для ускорения событий. На это потребовались силы, время и… ну что же, теперь у меня есть работа. И планы, у меня появились планы.
Честно говоря, я ощущал некоторую пустоту. Как будто мои стремления наткнулись на неодолимое препятствие, а от мечты пришлось просто отказаться. Как будто я был совсем рядом, но рядом с чем? Откровенно говоря, вчера я был к ней не ближе, чем в самом начале. Да, я нашел ее бывшего, но чего стоило мне это открытие? И как я им воспользовался! Моя жизнь, и без того неуклонно ухудшавшаяся, стала, если такое вообще можно представить, еще хуже из-за этого, казалось бы — незначительного, инцидента. И все-таки меня не оставляло ощущение некоторой пустоты. Мне все-таки было больно от того, что я отказался от волшебства.
Но волшебство могло подождать.
Сейчас время для обыденного.
Третий день в Сент-Джонсе.
— О, ты вернулся, — поприветствовала меня Джейн Вуллаком — завкафедрой математики — так, как будто до нее дошло, что я вернулся, но она не заметила, чтобы я куда-то уходил. Мы встретились в коридоре у кабинета математики. Зеленый линолеум и крашенные в персиковый цвет стены выглядели так, будто мы неожиданно оказались в семидесятых.
— И как… где ты был, кстати? Путешествовал или что-то в этом роде?
— Нет, не путешествовал.
Она нервно поправила брошь в форме бабочки.
— Отдохнул хоть?
— Не совсем.
Она непонимающе уставилась на меня.
— Попытался кое-что сделать, — небрежно пояснил я, — не вышло. Я питался одним арахисом, дела мои продвигались вперед очень медленно, так что я решил, что с меня достаточно убытков.
— О, — протянула она, помрачнев. — Ну что же, ты пытался — а значит, добился своего.
— Я и не говорил, что потерпел неудачу.
— А как… эм…
— С Сарой я расстался. Уже давно.
— Ну, отношения — это такое дело… это тоже не проигрыш.
— Я не говорил о проигрышах и неудачах.
— Хорошо, что не говорил. Но некоторые ведь используют именно эти слова, правда? И зря, потому что главное не победа, а участие.
— Кто использует?
— Не важно. Никто. Эти люди все равно не заслуживают того, чтобы о них говорить.
Она подозрительно посмотрела сквозь стеклянную дверь на мистера Уиллиса и вскинула кустистые брови.
— Сам-то он никогда не пытался изменить свою жизнь. Чем он там увлекается? Коллекционирует записи автомобильных сигналов? Так что забей.
Она поднялась на напоминающие бочонки ноги, развернулась и ретировалась с места событий.
Я еще раз взглянул на мистера Уиллиса. Он улыбнулся и помахал мне.
Кабинет «3Д» был последним местом, где мне хотелось бы оказаться.
Окна этого кабинета выходили на здание с муниципальными квартирами.
Я вошел за несколько минут до учеников и на мгновение застыл на пороге.
Вот она, наспех заделанная трещина в окне — скорее всего никто, кроме меня, ее бы и не заметил, — единственное свидетельство того, что это действительно имело место быть. Я посмотрел на здание через двор. Интересно, из какого окна он стрелял?
Тут прозвенел звонок, я вздрогнул, но тут же взял себя в руки.
— Эй, сэр! — окликнул меня какой-то мальчик у ворот.
Пару дней назад произошла драка между нашими учениками и компанией студентов технического колледжа, расположившегося недалеко от Стоука. Предполагалось, что я и мистер Уиллис должны предотвратить ее повторение, несмотря на то что мой опыт из области драк ограничивался известным ночным эпизодом в Уитби, причем спас меня мой бывший ученик, а мистер Уиллис все больше походил на человека, коллекционирующего записи автомобильных сигналов.
Я взглянул на мальчика. Лет четырнадцать. В руках обгрызенный шоколадный батончик. На шее галстук, укороченный, как у всех его сверстников, до предела. Не знаю, как они это делают. Может, сразу покупают как бы для трехлеток.
— Вы мистер Пристли, да?
— Я мистер Пристли, да.
— Вы знаете моего брата, — начал он и уставился на что-то за моей спиной. Я оглянулся. Один мальчишка швырнул другого об стену. Заметив меня, они приняли виноватый вид и громко засмеялись, чтобы показать, что на самом деле они друзья. — Я имею в виду Мэтта Фаулера.
Это брат Мэтта?
— Знаю, — ответил я. — Но сто лет его не видел. Как он?
— Дела.
— В мастерской?
Может быть, те ребята просто прикалывались. Мэтт мог быть где угодно: пойти за чаем, заболеть, заиграться в зале автоматов.
— Не, — продолжил мальчик, — у него работа и остальное.
Мне вдруг подумалось, что Тони — странное имя для подростка четырнадцати лет.
— Ясно, но где эта работа? Я вчера заходил на Чэпел-маркет, но его не нашел.
— Он тама не работает.
— Там. Не важно, я понял. А где он теперь?
— «Бургер Кинг», типа.
— «Типа» было лишнее. Почему он там? Что случилось в мастерской?
Мальчик пожал плечами и шмыгнул носом.
— Расхотел там работать. Не задалась работа, и с курсами не получилось. Так что он сначала четыре ночи в «Бургер Кинге», а потом в «Голове королевы».
— Тебе надо следить за речью, Тони, — заметил я. — И что за курсы?
Я понял.
Теперь я понял.
Больше всего в Мэтте меня смущали его приступы ярости. Мне приходилось, разумеется, не раз наблюдать их в школе — например в тот день, когда он чуть не вышиб компасом глаз другому мальчику… Впрочем, тут смотря кому верить. Школьный совет принял сторону другого ученика. Он сказал, что Мэтт набросился на него просто так. А потом Мэтт пропал. Я решил, что это было обусловлено проявленной к нему несправедливостью. В результате он разочаровался в системе. Но потом, в Уитби, он действительно спас меня и Дэва простой демонстрацией силы… Не знаю, чего во мне было больше: благодарности или страха. Тогда я увидел его во гневе вблизи. Мэтт наглядно продемонстрировал, во что можно превратить телефонную будку, ловко орудуя простой железной трубой.
