Ознакомительная версия.
Последнее время смотрю много отечественных фильмов шестидесятых годов. Сейчас по «Культуре» идут прекрасные фильмы из серии «Физики и лирики». Практически в каждом так или иначе фигурирует грузинская тема. Или кто-то из героев улетает в командировку в Грузию, или кто-то передаёт какие-то гостинцы из Грузии, или кто-то произносит грузинский тост, или за столом присутствует грузин, или приезжают молодые коллеги из Тбилиси. В фильме «Лебедев против Лебедева» 1965 года есть целый кусок с молодыми физиками из Грузии и прекрасный монолог о грузинской культуре, который и сейчас бы прозвучал невероятно актуально. А вспомните, как заканчивается фильм «Девять дней одного года»! Куда Митя в записке предлагает пойти? Он пишет, что, если найдутся брюки, можно рвануть в «Арагви». А это был культовый грузинский ресторан в Москве. Да что там говорить! Вспомните герасимовское прекрасное кино «Дочки-матери»! Грузины были везде.
Отголоски Грузии, грузинского были и есть, встречались и встречаются повсеместно. Грузинское всегда присутствовало и присутствует в наших холодильниках и на наших столах. Всякий знает, как звучит грузинский акцент, и практически любой сможет назвать несколько традиционных грузинских имён, даже если у него нет ни одного знакомого грузина. Покупая чурчхелу в Сочи или Крыму, кто-то, может, и не знает, что покупает грузинское лакомство с грузинским названием. Поливая мясо ткемали, кто-то уже и не задумывается, что это тоже грузинское. А хмели-сунели, а тархун! Да что там! Я уже не говорю про любимые песни, любимых персонажей, любимые цитаты из любимых фильмов.
Вот и мы с «Мгзавреби» сделали маленький первый шаг по тому давнему и прекрасному пути, который придуман не нами, но по которому радостно идти.
29 октября
В Калининграде всю неделю происходили погодные скандалы и истерики. То было тепло и благостно – в то время как вокруг кого-то заливало дождями, кого-то засыпало снегом. А потом как даст… После тихого тёплого вечера ночью проснулся от страшного грохота. Мой кабинет находится под крышей. И на эту крышу ночью обрушился крупный град. Потом дождь, потом снова град. А наутро… будто с города сорвали жёлто-красные одежды. Вдруг стали видны соседние дома, а промытое и сбросившее бессчётные тонны града и дождя небо вдруг стало проглядывать сквозь оголённые кроны деревьев. Поздняя осень наступила резко. Ещё вечером была ранняя осень, а потом – раз – и сразу поздняя.
В пятницу весь день поливало как из ведра, гремел мощный гром, потом почти ураганный ветер всё сушил, как студёный фен, а сегодня холодно, безветрено и солнечно. В город прилетели тысячи синиц. Весёлые, шустрые, яркие, какие-то умытые и новенькие. Скоро зима.
2 ноября
Прилетел сегодня утром из Самары в Москву. Вокруг аэропорта и вдоль дороги много подтаявшего снега, а в Самаре сыро, слякотно и всё как бы находится в ожидании первого снегопада. Волга тёмная, тягучая, холодная, и так странно и неуместно выглядел сегодня утром на ней белый пассажирский теплоход, который всё же ассоциируется только с летом и теплом.
Три дня назад летел в Самару через Москву: час сорок до Москвы и полтора часа до Самары. Между рейсами было два с половиной часа. Всё это время почти без перерывов слушал «ДДТ». Давненько такого со мной не случалось. И Шевчука я давно не слушал, да и такого глу бокого музыкального погружения давно не было. Прослушал некоторые песни по нескольку раз. Начал с самых ранних, из незапамятных времён. Все они давно знакомы, а некоторые сами собой заучились наизусть. Но прослушал я их в этот раз не как впервые, но уж точно с какой-то другой стороны.
Впервые «ДДТ» я услышал на службе, в начале 1987 года. К нам попал служить парень из Ленинграда, и у него с собой была кассета любимой музыки. Мы к тому моменту уже прослужили по два года и музыкальных новинок не знали. С той кассеты я впервые услышал голос Жанны Агузаровой и группу «ДДТ». Тот парень тогда сказал, что «ДДТ» расшифровывается как Дуст Для Тараканов. На кассете была только одна песня «ДДТ» – «Мальчики-мажоры». Не могу сказать, что мне она понравилась. Всё-таки до службы я слушал «Аквариум», и для меня «ДДТ» были простоваты, прямолинейны и грубы. Но голос и интонацию я запомнил сразу. В голосе и интонации было что-то врезающееся в память раз и навсегда.
Уже после службы, летом 1988 года, я приехал в Ленинград. Я приехал в этот город для того, чтобы увидеть, насколько изменилась страна и жизнь за то время, пока меня в жизни этой страны не было. В Кемерово разглядеть эти изменения было сложно.
В Ленинграде во всех кинотеатрах шла «Асса», весь город был заклеен листками афиш самых разнообразных концертов, спектаклей, выставок и чёрт-те чего ещё. Приехав, я тут же с кем-то познакомился, меня потащили на концерт какого-то Шевчука в какой-то ДК. Билеты были совсем дешёвые, и народу было страшно много. На сцене стояли два стула и три микрофона. Я подумал, что зря сюда пришёл… А потом зал не заревел, но просто заорал от восторга, потому что на сцену вышел сутулый человек в чёрной застиранной майке, джинсах и с короткой бородкой. Ещё на его лице были большие и толстые, как пепельницы, очки. С ним вышел щупленький скрипач. Человек в очках без лишних разговоров сел на стул, взял гитару и сразу заиграл и запел. Я, конечно же, тотчас узнал голос с той кассеты… Это был очень мощный концерт, возможно, один из мощнейших, которые я когда-либо посещал. Все песни совпадали со мной и моим ощущением страны, времени, жизни. Это было самое сильное событие того лета и, наверное, даже целого года моей жизни после службы.
Я прослушал, пока добирался из Калининграда в Самару, и те песни, которые тогда звучали на концерте, но в исполнении всей группы «ДДТ» и те, которые были написаны после. Можно сказать, посмотрел слайды за четверть века жизни, моей жизни и жизни страны. Все этапы этой жизни зафиксированы в этих песнях. В них и наивное и пьянящее чувство свободы конца восьмидесятых, и надрыв девяностых, и усталость и гнев нулевых. Все три потрясающие песни про осень, «Предчувствие гражданской войны», «Рождённый в СССР» и очень и очень нелюбимые мной песни «Родина» и «Это твоя Родина, сынок».
«ДДТ» никогда не были группой, которая входила в число моих любимых, но, конечно же, я все эти песни слышал и не мог не услышать, живя там, где жил и живу.
Я слушал и слушал. Летел – слушал, сидел, ждал самолёта – слушал… Я поймал себя на том, что не могу остановиться. Не могу остановиться потому, что мне необходимы эти песни, и именно сейчас. Я испытывал большую и глубокую радость оттого, что я их слушаю так, как прежде не слышал. Я вдруг понял, что мне жизненно необходимо убедиться в том, что все эти годы, все эти прошедшие четверть века было и есть что-то настоящее. Подлинное. Не суетное. Не переродившееся и не предавшее какого-то важного своего предназначения и пути. А ещё мне важно, что есть такой поэт и музыкант, который по-настоящему и чрезвычайно сильно пережил и переживает то, о чём пел и поёт. И даже если мне не нравятся какие-то его строки, образы и даже художественный взгляд… И даже если этот взгляд не совпадает с моим… в чём-то не совпадает почти категорически, мне всё же, чёрт возьми, невероятно важно, что Шевчук всегда высказывался в своих песнях серьёзно. Серьёзно! Не отделяя себя от того, о чём поёт, не наблюдая за тем, о чём поёт, с ухмылочкой со стороны, сверху или сбоку.
Слушая его песни, я понял, что мне осточертели беспрерывные ухмылки, ёрничанье и веселье тех, кто последние годы пытается в художественном виде высказаться о происходящем. Я устал от самодовольных рож тех, кто демонстрирует своё глубокое понимание того, как и чем живёт Родина. Они демонстрируют своё это понимание в виде отвратительных по сути литературных текстов, поэтических виршей, так называемых спектаклей, мрачного и бесчеловечного кино. Они демонстрируют только себя и то, что они выше происходящего. И при этом страшно радуются. Радуются, конечно, своей прозорливости, уму и личной своей крутизне. А худшие из них ещё и демонстрируют презрение и безразличие, сытое и самодовольное. Никаким образом иначе как полным безразличием и самодовольством я не могу назвать «творчество» Шнура. Его я сразу вспомнил, слушая Шевчука, как самый яркий пример перерождения, продажности при полном отсутствии ответственности художника-автора за им творимое. А какая была заявка изначально!
Я прослушал много песен по дороге в Самару и всё время чувствовал большую благодарность и какую-то поддержку, слышал убеждённость, твёрдость и подлинное сопереживание всему тому, о чём пел и поёт Шевчук раньше и сейчас. И это мне было необходимо именно теперь, когда той самой убеждённости и переживаний… настоящих переживаний за жизнь Родины, за жизнь своих соотечественников и современников, за своё собственное дело… почти не видно и не слышно.
Ознакомительная версия.
