– Ну и сволочь же ты, Рей, – произнесла одна из девушек.
– Ничего личного – только работа, – ответил он, – разведка не всегда работает в белых перчатках, ваша в том числе.
– Когда должен проводится обыск в самолете?
– Сколько сейчас времени? – спросил Рей.
– Два ночи.
– Сожалею, но обыск уже проведен, – ответил он, – попытаетесь обменять меня на результаты обыска?
– Ни в коем случай, Рей, мы ничего не станем делать – вы нам неинтересны. Елизавета Латыпова действительно даст три концерта в Карнеги-холле, но договор будет оформлен на господина Митчелла и вам Латыпову не взять. Но и прощать вас глупо, мы передадим информацию о вас нашей разведке. Через две недели они найдут вас сами и передадут привет от Виктора и Лизы – дальше не наше дело.
– Глупо, очень глупо, девочки. Обыск уже проведен, наркотики обнаружены и за Иллюзионистом уже выехали мои люди. Запись нашей беседы ничего не даст вашей разведке, – возразил Рей.
– Это как сказать… Особенно, если учесть, что обыск действительно был, но никаких наркотиков не нашли. Пакет с героином с вашими отпечатками пальцев, который вы передали своему сотруднику, находится в надежном месте. Как и показания этого сотрудника. Они достаточно просты – некий сотрудник ЦРУ по фамилии Харрис передал ему этот пакет и приказал подбросить его в самолет к русским, а потом сразу же организовать обыск. Я не думаю, что вас станут судить, Рей, обыкновенный несчастный случай, ничего более.
– Как вам удалось все узнать? – подавленно спросил Рей.
– Господин Иллюзионист старается подбирать профессионалов в службу собственной безопасности. И мы оправдываем его надежды.
Девушки вытащили связанного Харриса из трейлера на улицу. Положили на асфальт и сняли наручники.
– Как видите, господин Харрис, ваша машина рядом, ноги развяжете сами. Если потеряете свою жену и тринадцатилетнюю дочку, то помните, что они находятся в хороших условиях, как вы сами недавно выразились, и вернутся домой, как только Иллюзионист и Латыпова покинут пределы США. Это чтобы вы не натворили глупостей и знали, что их тоже могут желать другие мужчины. Ничего личного, Рей, только работа.
Девушки сели в трейлер и укатили. Харрис плакал с обидной бессильной злостью, стуча кулаками по асфальту, потом долго развязывал узел на ногах и тихо поехал на машине в сторону Нью-Йорка. Оскорбленное самолюбие комком подпирало к горлу. Его переиграли вчистую и кто – обыкновенные русские девки. Нет, не девки, успокаивал себя он, за ними стоял Иллюзионист. Жаль, что он не прислушался в свое время к словам о том, что этого русского переиграть невозможно.
Номер телефона жены и дочери оставался недоступным, а в пустом доме рухнули все надежды. Что теперь докладывать руководству? Русские случайно нашли героин в самолете. Поэтому операция провалилась. Оставалось ждать жену и дочь с надеждой, что они вернуться домой целыми и невредимыми.
Через неделю они вернулись, жена кинулась на шею к мужу:
– Спасибо тебе, Рей, мы так замечательно отдохнули с дочкой.
– Где отдохнули, как? – он отстранил ее от себя, глядя прямо в глаза.
– Не понимаю, Рей, разве не ты прислал своего сотрудника? Но нас попросили не звонить тебе, потому что ты на важном задании.
– Я прислал, – ответил он, снова прижимаю жену и дочку к себе, – я просто не знал конкретного места отдыха. Было хорошо?
– Не то слово, Рей, замечательно!
Жена еще долго говорила красивыми эпитетами, но он уже не слушал ее, автоматически кивая головой.
Виктор с Лизой вернулись домой, но не в Н-ск, а в Москву, заработав неплохо на концерте в Карнеги-холле и заключив контракт с Митчеллом. В Н-ск Иллюзионист позвонил генералу Калашникову:
– Игорь Андреевич, мне необходимо срочно переговорить с сотрудником внешней разведки, осуществляющим контроль за работой в США. Минимум это должен быть начальник отдела. Буду ждать его завтра у себя дома в Москве, дайте ему мой телефон.
Он отключил связь, представляя, как сейчас удивляется Калашников. Он не доложит в центр, понимая, что там возникнет возня и куча вопросов, а результатом окажется потеря времени.
Через два часа ему перезвонили:
– Виктор Борисович?
– Да.
– Генерал Герасимов, СВР, вы хотели нам что-то сообщить?
– Рей Харрис – это имя вам что-нибудь говорит?
– Конечно, – ответил генерал.
– Завтра в одиннадцать утра буду ждать у себя дома вашего представителя. Именно того, кто станет курировать в дальнейшем работу названного господина. До свидания.
Виктор отключил связь и улыбнулся, не дав возможности задавать вопросы по телефону. На следующий день Герасимов прибыл лично. Виктор изложил ему информацию в подробностях. А в обед генерал уже докладывал начальнику СВР:
– Это невероятно, но факт, Иллюзионист завербовал Рея Харриса, полковника ЦРУ, нашего злейшего противника. Виртуозная работа, нам остается только подвести к нему контакт.
– Не обольщайтесь, генерал, не обольщайтесь, – осадил его начальник СВР, – мне тоже известно, кто такой Иллюзионист, человек-легенда. Этот действительно может, но еще неизвестно, как поведет себя Харрис? На контакт мы с ним пойдем, а праздновать победу станем только после передачи ценной информации. Держите меня в курсе.
Елизавета Латыпова подошла к Виктору.
– Витенька, хочу с тобой посоветоваться…
Он посмотрел на нее внимательно.
– Сегодня хочу спеть песню Муслима Магомаева "О, море, море".
– И в чем проблема?
– Это его песня и после него никто еще не исполнил ее на должном уровне. Женщины вообще не пытались исполнять ее ни разу, по крайней мере я не слышала.
– Понимаешь, родная, – с задумчивостью ответил Виктор, – у тебя своеобразный голос. Есть певицы, которые поют, словно говорят, не надрываясь и не придавая особых усилий голосовым связкам. Так пела Валентина Толкунова и еще лучше Анна Герман. Твой голос, Лиза, особенный, он идет из груди без напряга, будоражит уши и душу публики своим необычным звучанием. Ты первая и единственная среди звезд, на вторых ролях Анна Герман, Мирей Матьё, на третьих Пугачева, София Ротару… Кто-то, возможно, считает по-другому, но ты первая и единственная – это однозначно. Не знаю… может и были такие певицы раньше, не знаю. Но со времен появления грампластинок лучшей певицы не существовало. Не бойся, Лиза, эту песню ты споешь великолепно. За тобой последуют и другие, но публика лишь станет морщить носики от их пения после тебя.
Латыпова всегда выступала в собственном концертном зале кроме праздничных дней. Виктор выкупил одно из зданий в Москве, реконструировал его и получился зал с хорошей акустикой на тысячу мест. По одному концерту она давала в четверг и пятницу и по два в субботу и воскресенье. Билеты на ее выступления раскупались мгновенно и иногда перепродавались в десятикратном размере стоимости. Каждый, сумевший добраться до окошка кассы, покупал пять билетов, больше в одни руки не продавали. Чаще в личных целях использовался один-два билета, остальные перепродавались. Но были и такие, которые заплатив пять тысяч, получали сорок пять чистой прибыли, а то и больше.
Три оставшихся дня Лиза проводила с Виктором чаще всего на собственной вилле в Ялте, Н-ске или Париже. В московском доме оставалась редко – никуда не выйти от надоедливых журналистов и поклонников, дежурившим у особняка постоянно. Самолет стал для семейной пары вторым домом, благо условия в нем были приличные – столовая, гостиная, спальня. Девушки стюардессы по существу являлись охранниками, прошедшими курс специальной подготовки и ранее работавшими в спецслужбах. Именно они и "сработали" Рея Харриса в свое время.
* * *
Генерал-майор службы внешней разведки Герасимов Станислав Евгеньевич очень заинтересовался Иллюзионистом. Он пригласил к себе полковника Артемьева и приказал собрать досье на человека-легенду.
– Ефим Кондратьевич, меня интересуют его родители, детский дом, где он вырос. Все до 1941 года – странности поведения, наклонности, особенности мышления, короче – все. Задача ясна?
– Не совсем, товарищ генерал. Почему именно до 1941 года?
– С началом войны его биография достаточно освещена по сей день. Но с момента рождения до это времени практически ничего неизвестно, только детский дом, где он рос. Поэтому поезжайте в Н-ск и начинайте с детского дома, покопайтесь в архивах ЧК и НКВД того времени.
– Понятно, товарищ генерал, разрешите идти?
– Иди, полковник, иди. Главное – результат мне добудь, это очень важно.
Артемьев вылетел в Н-ск и поселился в гостинице. Сразу же принялся за поиски детского дома, ощутив, что история начала прошлого века не хотела расставаться со своими тайнами. От детского дома не осталось ничего, даже здания, но в архиве удалось найти список его сотрудников. После кропотливой недельной работы полковник все-таки нашел маленькую ниточку – семидесятилетняя Егорова Анастасия Александровна оказалась дочерью одной из работниц того самого детского дома. Артемьев немедленно выехал к ней домой. Дверь открыл мужчина лет пятидесяти.
