Правильней будет констатировать, что еще за сутки до своего падения Алексий, ничего не подозревая, споткнулся, а потом, оступившись, со всей тяжестью своего почти восьмидесятикилограммового тела с удовлетворением рухнул к ногам прекрасной дамы.
Этот день до самого вечера ничего подобного не предвещал, так как ничем особенным не выделился, пока Ветер вместе с Петром Яковлевичем, своим товарищем по ночным похождениям, по накатанной дорожке не явился на танцы с получасовым опозданием. Туда он шел с твердым намерением сменить предмет воздыханий. Люберецкая Светлана, которая больше всех ему нравилась из местных женщин, вела себя непонятно. Она будто бы не отталкивала Алексия, но и знаков внимания, говорящих о желании сблизиться с ним, не следовало. Нет, Ветер, безусловно, ощущал исходящие от скромной и миловидной женщины флюиды, которые ему говорили «ты ей очень нравишься». Но ведь одними флюидами сыт не будешь, ему хотелось от нее не обязательно греховных утех, а хотя бы обыкновенного женского внимания. Ее странное поведение вместе с нерешительностью и застенчивостью говорили ясно, что она — высоконравственная жена, любящая или как минимум уважающая своего мужа и ни на какие не только постельные дела не пойдет, но даже на ухаживания не согласиться. Алексий, не зная, так ли это на самом деле, подумал именно так, и ради своего самолюбия решил больше не тратить на Светлану бесценное санаторное время.
Смена приоритетов для каждого из нас не всегда бывает простой. Однако в этом случае Ветер, не сильно заморачиваясь моралью, решил приударить за той девушкой, к которой вчера на пять минут или того меньше заходил в гости, однако в этот раз уже с явным намерением «хоть что–нибудь с ней сделать». Если вы забыли, как ее зовут, то напомню — Елена.
Когда–то некоторые начальники говаривали: «Цель известна, задачи ясны — за работу, товарищи!»
Обнаружив Елену в зале, Ветер, не теряя времени, тут же присовокупился к ее компании и, не упуская из виду, контролировал свой объект наблюдения. Тем более что из ее поведения явствовало — она отнеслась к нему благосклонно. Протоптавшись положенное время на танцах, Алексий предложил Елене подышать свежим воздухом. Недалеко от первого корпуса, где находился ее номер и где проходили танцы, они присели на скамеечку и за тихим разговором хорошо пообщались. Большей частью Ветер был занят болтовней, а его избранница внимательнейшим образом слушала.
Однако простого сидения на скамейке было недостаточно, так как Алексий озаботился гораздо более далеко идущими планами, поэтому, не дожидаясь окончания танцев, предложил женщине проводить ее в номер. Она, как и в прошлый раз, скромно и не жеманясь, согласилась. Там они сели друг против друга на разные кровати и продолжили общение. Правильней сказать, что Ветер рассказывал Лене истории из своей жизни, а она внимала. Ведь для любого рассказчика важен слушатель, а тут подвернулась такая прекрасная аудитория — хоть и в одном лице, зато в каком… Красивая и милая девушка с обаятельной улыбкой и со стройной фигурой, да еще и моложе Алексия более чем на десять лет. Ну что еще надо, чтобы до самозабвения заливаться соловьем, что он успешно и делал, тихой сапой претворяя в жизнь свой коварный замысел.
Байками наш герой–любовник сыпал долго и упорно, пока по времени не почувствовал, что танцы уже давно закончились. Спинным мозгом на астральном уровне он увидел, как на первом этаже ключница тетя Маша заперла входную дверь первого корпуса. Третьим ухом или каким–то шестым органом чувств услышал, как она пошла в свою выгородку, удобно устроилась на диванчике и, едва коснувшись казенной подушки, мирно засопела. И теперь, как по телевизору, досматривает уже двадцать шестую серию цветных снов. По всем признакам, а главное — по выражению лица собеседницы — Ветер понял, что она уже давно хочет спать. Значит — пора.
В полной уверенности, что клиент созрел, а двери во все корпуса надежным образом заперты и Ветру нет иного пути, он встал и делано бодрым голосом, как будто бы только что обратил внимание, воскликнул:
— Блин, уже поздно! Корпус закрыт!
И решительным шагом направился к балкону, словно не имея другой альтернативы, обреченно заявил:
— Ну что, придется прыгать с балкона.
Он уже ухватился за ручку двери, чтобы как минимум выйти на балкон и закинуть ногу на перила, но не более того, когда за спиной услышал испуганный голос Елены:
— Ой, не надо, что ты!!!
Если признаться, то прыгать Ветер и не собирался, так как с четвертого этажа пусть даже на газон — это слишком… В общем, он как прагматичный реалист этого предпочесть не мог, тем более что на другую реакцию со стороны избранницы и не рассчитывал. Даже если бы Лена решила проверить его крутость и посмотреть, до какого состояния храбрости и смелости он дойдет, то и тогда, как без объяснений понятно, этот жест был бы переведен им в шутку.
Как бы то ни было, но Алексием номер был уже оккупирован, осталось определиться со спальным местом, разумеется, поближе к телу хозяйки. Поэтому агрессор в продолжение беседы все с той же непосредственностью уточнил:
— Ты позволишь здесь прилечь? — и правой ладонью нежно и с надеждой прихлопнул подушку свободной кровати, на которой до этого словно соловей, сидящий в ветвях столетнего дуба, заливался песнями. Ответ Елены оказался простым и желанным:
— Да, конечно! — и Лена почти без паузы продолжила: — Тогда я пойду приму душ. Ты не возражаешь?
— Разумеется. А после тебя я — хорошо?
Это Алексий тут же запрограммировал ситуацию, и ответ Елены снова оказался предсказуемым:
— Конечно!
Лена скрылась в душе, где пробыла сравнительно недолго, Алексий — и того меньше. Выйдя оттуда, он обнаружил Елену, стоящей между кроватями в шелковой черной комбинашке с красивыми желтыми цветами. Ее неглиже подчеркивало стройность фигуры и соблазнительность форм. Сам собой выключился свет и в тесном межкроватном пространстве оба тела бестолково столкнулись. Обняв женщину, Ветер как–то уж совсем нечленораздельно прошептал ей на ушко:
— Ты позволишь прилечь рядом?
Лена — судя по ответному сомнамбулическому шепоту, с которого считывалась раздираемая двойственностью информация, находящаяся на двух фундаментах: «нельзя» и «хочу» — все больше отдалялась от Алексия, как отдаляются ноги, разъезжающиеся на льду. Однако была у них общая точка! Да и самый главный носитель информации, женское тело, неподдельным трепетом донес до помутившегося сознания Ветра ее настоящее желание.
В постель они летели, тесно переплетясь в объятиях, словно оборванный от жвака–галса[3] якорь, в глубину еще непознанных наслаждений. А пока падали, Алексий успел привычным жестом левой руки скользнуть под комбинацию и сделать одно маленькое, но восхитительное открытие — там отсутствовали одежки, его руку опалила желанная и гладкая поверхность упругих ягодиц.
Они так хотели друг друга, что какая–либо предварительная игра оказалась лишней. Скорее из формальных соображений Алексий несколько раз скользнул механическим жестом по прекрасному телу женщины и, чувствуя взаимность, наконец оказался там, где вожделел. Этот прекрасный миг и все последующие, как дорога со встречным движением, был логичным и желанным для обоих. Об этом говорили их тела на доступном всему живому языке секса.
Эта безумная ночь стала для обоих светлым пятном санаторной жизни, а для Алексия еще и второй, что прошла без сна. Только если предыдущая ночь несла отрицательно заряженную энергию, то эта — исключительно положительную и настолько прекрасную и бодрящую, что Ветер был неутомим до самого утра. Нерастраченная за предшествующую неделю пребывания в санатории энергия его желаний искала и наконец нашла выход. Абсолютно не чувствуя усталости, а только одно нескончаемое удовольствие, Алексий в перерывах с наслаждением ласкал свою избранницу. В качестве награды от Елены исходило поощрение, вырываемое в виде стонов радости и вскриков удовольствия. Эта прекрасная реакция любви еще больше распаляла и окрыляла — он просто не мог оторваться от нее, прекрасного источника радости и блаженства.
После первого акта любви Алексий откинулся на свой плацдарм, откуда начал оккупационные действия на уменьшение района действия противоборствующей стороны, теперь безоговорочно сдавшейся ему на милость, превратившейся в преданного союзника. И только приподнялся, как Лена, не желая расставаться, попыталась надежней сплотить их стихийно возникший союз.
— Давай сдвинем наши кровати, — находясь в сомнамбулическом состоянии, предложила она.
Ветер был приятно удивлен ее словами, так как еще не успел об этом подумать, но и ему захотелось того же самого. Эта добровольная акция позволила Ветру полностью оккупировать и до того небольшую постельную территорию Елены, которая против варварского вторжения не возражала, так как готова была раствориться в Алексии и в его объятиях. Это не замедляло происходить постоянно, и с каждым разом она без каких–либо тормозов все откровеннее и дольше сливалась с Ветром. Они, как два безумных гонщика, сообща давили педаль акселератора, совершенно не думая про тормоза — это был безоглядный драйв любви, и оба дали ему настоящую свободу, предоставили волю обоюдному желанию.
