Погода держится. Собственно говоря, Михайлов день уже давно миновал, когда на деревенском лугу под липами перед трактиром Вильма Тюделя начинается посвященный ему праздник. Лысый хозяин карусели и его толстая жена снимают защитный брезент с боковой стены. Карусель похожа на огромный серый гриб. С нижней стороны его шляпки свисают полоски разноцветной канители. Под шляпкой расположился целый табун пестрых и прыгучих деревянных лошадок. Одни из них разевают рот, у других, застывших в вечном галопе, ветром отнесло в сторону хвост.
Есть тут и застывший лебедь. В спине у него дыра. В дыре сидят дети. Справа и слева от фасада шарманки стоят две вырезанные из дерева девицы. Одежды на девицах самая малость. Деревянная фата, загнувшись у них между ногами, худо-бедно кое-что прикрывает. А еще выше та же фата как бы зависает на груди у этих покрытых розовым лаком дамочек с немодной прической.
— Жалко, — говорит по этому поводу Орге Пинк.
— Да они ведь нарочно так раскрашивают, чтобы не все было видно.
Между тем резные дамы, не смущаясь взглядами мальчишек, делают предписанные движения. Работник при карусели уже скрылся за шарманкой. С кваканьем и свистом обрушиваются первые звуки адской музыки на площадь и на человеческие уши.
Одна из деревянных дамочек постукивает желтыми жестяными тарелками, другая судорожно двигает в такт музыке облупившейся рукой.
— «Под липками, под липками…» — гудит себе под нос мясник Францке, молодея душой от звуков шарманки. Затем, умиротворенно кивнув головой, он бросает взгляд на дорогу и опускает в кипяток первую партию сосисок.
Площадь начинает заполняться народом. Карусельщик хлопает в ладоши:
— Кто хочет вертеть, быстренько сюда!
Орава детей взбирается на основание карусели. Карусельщик придирчиво отбирает их. Для первого раза ему надо десять крутильщиков, десять крутильщиков и составят живой мотор этого увеселительного устройства.
— Девчонки, у которых нет штанов, пусть выматываются сию же минуту!
Карусельщик морщит свой лиловый нос. Некоторые из девчонок задирают юбки, чтобы доказать, что у них снизу надеты белые панталоны и даже с кружевной оборкой. Владелец не зря ставит такое условие. Тот, кто сидит на лакированной лошадке, может, задрав голову, видеть, что делается между спицами верхнего колеса. А толстый карусельщик прекрасно сознает свои обязанности перед требованиями морали.
Первые десять избранников карабкаются по лесенке на верхнюю площадку. Толстая жена карусельщика начинает рыться в подвешенной через плечо сумке. На ее огромном животе притулился белый передничек-наколка. Кто пять раз отработал наверху, тот получает право один раз прокатиться бесплатно. Но желающих попасть в крутильщики всегда больше, чем требуется.
— А вы сбегайте домой и принесите деньги! — кричит им жена карусельщика. — Смена пока не нужна.
— Надо покатать тех, кто помогал ставить карусель. — Хозяин поигрывает цепочкой для часов, которая разлеглась на его объемистом животе. В одно мгновение вся подставка запружена желающими.
— Прочь, прочь, остальные потом! — У жены карусельщика голос пропитой и жесткий, как скребница. Шарманка начинает вздыхать новую мелодию.
«Вынем ножик, свет погасим…»
Карусель медленно приходит в движение.
«Ему морду разукрасим», — поют дети.
Посреди площади врыты в землю сосновые столбики. Эта идея пришла в голову Вильму Тюделю. Одни столбики повыше, другие — пониже. Сверху столбики накрыты досками, а доски прибиты гвоздями. Получились столы и скамейки. За одним из таких столов заняла свои места капелла музыкантов. Генрих Флейтист, Шуцка Трубач, парикмахер Бульке и Гримка со своими ударными инструментами. Рожок парикмахера Бульке поблескивает на солнце. Инструмент Шуцки словно ослеп от пивных паров и слюны. Верхние петлицы его выходного пиджака стянуты веревочками. Булочник Бер и его жена соорудили свой лоток под липами. Рой поздних ос облетает пирог с ревенем. Прилавок лотка выложен плитками шоколада, стаканчиками с карамелью, леденцами, лакричными палочками, пестрыми коробочками и пакетиками. На деревянном кругляке-подставке восседает птица. Она — тоже творение неискусных рук каретника Бласко. Сам кругляк разделен на части номерами от одного до двенадцати. Птица тронута коричневой краской, которая идет на кареты. Крылья у нее зеленые. Получился какой-то ублюдочный зеленый дятел. Ног у дятла нет. Там, где должны быть ноги, торчит деревянная втулка, в эту втулку воткнуто торчащее острие гвоздя, который забит снизу в кругляк-подставку. Таким образом, птица может вращаться на гвозде вокруг своей оси. Покрутится-покрутится и застынет, а толстый, неуклюжий клюв упрется при этом в одну из цифр. Упрется в двенадцать — получай главный приз. Находится немало охотников на пробу крутануть дятла.
— Только если ты не платил, выигрыш не засчитывается, — предупреждает булочник Бер.
— Само собой, само собой… я просто хотел поглядеть, может мне еще повезти в жизни или нет. Три года назад я одним махом выиграл три плитки шоколада.
— Отчего ж и не выиграть, если кому везет…
Птица указывает на одиннадцать.
— Теперь ты и сам видишь, что тебе везет, — угодливо замечает булочник.
— Наверно, ты прав. Ну, была не была, рискну.
Искатель счастья платит двадцать пфеннигов. Он сам, Бер, и Берова половина пристально глядят на толстый птичий клюв. Желания у них при этом самые различные. Птица застывает носом на двойке. Булочник и его жена быстро переглядываются. Игрок тяжело дышит, пронзительно смотрит на птицу, достает из кошелька еще двадцать пфеннигов и вручает их булочнику. На сей раз он приводит уродца в движение только легким шлепком по хвосту. Птица, пошатнувшись, раскачивается на втулке. Булочник одним глазком поглядывает в ее сторону, а его жена тем временем продает пироги с ревенем. Клюв птицы утыкается в четверку.
Когда безглазая птичья голова промахивается в четвертый раз, игрок приходит в ярость. Он злобно ударяет по этому уродливому подобию живого существа. От быстрого вращения птица кажется блеклой, бесцветной чертой.
— Спятить можно, — говорит игрок, не отрывая взгляда от бешеного вращения. Рядом толпятся другие посетители. Клюв указывает на одиннадцать.
— Вот видишь, дело уже идет на лад, — говорит булочник. Жаль только, ты в этот раз не заплатил.
— Если не заплатить, наверняка выиграешь, — возбужденно говорит игрок. Он дает двадцать пфеннигов протиснувшемуся мальчику и говорит: — Плати ты.
Мальчик повинуется удивленно и нехотя.
— Счастье иногда приходится брать хитростью, — подмигивает булочник.
Игрок лишь слегка подтолкнул птицу, та сделала два оборота и остановилась против цифры двенадцать.
— Вот видишь, ты и выиграл, — ликует булочник. Игрок облегченно вздыхает.
— Венскат выиграл главный приз! — оповещает толпу Бер. — Три плитки шоколада за один раз.
Венскат хватает все три плитки из рук булочника. Мальчик глядит на плитки требовательным взглядом. Высоко подняв руку, Венскат какое-то время несет шоколадки через толпу, потом медленно, одну за другой рассовывает по карманам. Вздумай он просто купить эти плитки, он мог бы сэкономить десять пфеннигов. Но об этом Венскат сейчас не думает. Главное, он выиграл. К Беровой птичке протискиваются другие люди. Они тоже решили доверить свою судьбу этому ублюдку, чтобы тот хоть на несколько мгновений сделал их несчастными либо счастливыми.
А вот торговец Кнорпель не передоверил распределение счастья птице. Перед его ларьком стоит вертикальный столб. На столбе укреплено колесо размером с каретное. По одной стороне обод колеса утыкан гвоздями, которые выступают на несколько сантиметров. Между гвоздями здесь тоже проставлены цифры. На верхнем конце столба приделан кусок гибкой стали, который скользит по остриям гвоздей и при этом трещит, как стая саранчи. Всего на ободе тридцать номеров. По тридцать пфеннигов за штуку Кнорпель распродает десять деревянных пластинок. На каждой из пластинок стоит по три цифры из тех, что выписаны на колесе. Прострекотав должное число раз, стальная полоса замирает на одном из номеров. Тот из покупателей, который имеет на своей пластинке этот номер, считается выигравшим.
Торговец Кнорпель недурно умеет считать. Он продает десять дощечек различным искателям счастья и получает за это три марки. Главный выигрыш — большая нескладная ваза, разрисованная аляповатыми розами с золотым ободком. В магазине у Кнорпеля такая ваза стоит две марки. Но в магазине ее никто не желает покупать. Кому нужна ваза для цветов? Цветы можно и без того видеть целый день в саду либо в поле. С какой стати тащить эти сорняки в комнату?
Но в Михайлов день ваза становится символом удачи. Тот, кто выиграет вазу, будет потом целый день таскать ее по площади. И пусть каждый встречный видит, что человеку с вазой сегодня повезло.
