– Итак, друзья, – пафосно читаю я мое прощальное послание к этой никчемной эстрадной элите. – Хочу представить вам самое гениальное изобретение последних лет, как будто специально изготовленное для вашей смерти, ядовитый бесцветный японский газ! Прелесть этой штуки в том, что она совершенно лишена запаха, цвета, вкуса и вы на протяжении нескольких часов уже впускали его в свои легкие. Я расскажу вам, что с вами произойдет. Ха-ха… Сначала у вас на коже появятся эти нестерпимо жгучие волдыри и кровавая экзема, затем вы начнете разлагаться, и корчиться от нестерпимой боли, будете блевать кровью и мочиться под себя!
– ФЕЛИКС, ГОСПОДИ, ЗАЧЕМ?!!! – кричит в ужасе Волоскова. Она уже сходит с ума от адской чесотки, кровоточащими пальцами пытаясь разорвать на себе платье, чтобы добраться до голой кожи. Ткани от Лагерфельда трещат как ветошь, которую рвут на тряпки. – ЗАЧЕМ??? ЗАЧЕЕЕЕМ???
– Заткнись, – кашляю я. – Разве тебя не учили не перебивать старших? Тем более, старших по званию и статусу, кхе-кхе.
– Так вот, – я снова кашляю и направляю в их сторону ствол. – Вы скоро умрете! ВСЕ, даже самые лучшие. Впрочем, лучшим, лучшим… – Kак хороший актер, я держу паузу, – я готов предоставить шанс…
Я вижу их мучения, вижу их агонию, вижу их страх и боль. Вижу как многие из них, с надеждой сглатывают слюну. С улыбкой я достаю из кармана таблетки – такие же, как проглотил сам. Я вижу, что на меня по-прежнему нацелены камеры и фотообъективы. Журналисты – смешные создания. Бедные, жалкие – даже сейчас перед смертью, они продолжают меня снимать. Будто не понимают, что они скоро умрут так же мучительно как все остальные. Ладно, пускай это идет в эфир – главное, что все мне на пользу! Зрители должны знать своих героев в лицо. Они должны понимать, КТО В НАШЕЙ СТРАНЕ САМЫЙ ЛУЧШИЙ, ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕПОВТОРИМЫЙ! ПРОДЮСЕР, который останется на этой сцене НАВСЕГДА!
– Друзья, эти таблетки – антидот и мне совершенно похуй, кому из вас они достанутся. Но учтите, – я делаю на последней фразе особый акцент, – их всего лишь ТРИ! Три, ровно три и как вы будете решать эту проблему, я не знаю, но предлагаю вам шанс. У вас есть всего час, в противном случае лучше вообще не стоит мучиться. Можно сделать все своими руками и заранее перебить всех тех, кто кажется вам лишним. Ну, а для особых эстетов, ну или трусов-неудачников, – я опять откашливаюсь и смеюсь, – у нас есть замечательные наборы. Посмотрите на эти вилки, ложки, ножи и т. д.
– СУКА ТЫ!!! – истошно кричит Веларди и с ненавистью прыгает внизу. Как маленькая обезьянка, которая страстно хочет, но никак не может до меня добраться. Его выворачивает на изнанку, он падает на колени, в свою блевотину, джинсы Evisu заляпаны серо-желтой массой, их колени приобрели такой цвет, что кажется, что это задуманная дизайнером какая-то особо модная, навороченная креативная фишка.
– Заткнись и не мешай. Итак, время пошло! Посмотрим, как сейчас вы отыграете главную роль в своей жизни.
Я умолкаю. Селебритис внизу подо мной по-прежнему в шоке. Паника приобретает чудовищный характер. Люди носятся, сталкиваясь с друг другом, кто-то уже корчится в агонии на полу, пытаясь содрать с себя кожу, изувеченную огромными волдырями. Кто-то бьется головой об стену, кого-то выносят из зала друзья, кто-то – просто блюет. Крик и ужас поселились в зале… Кто-то в истерике бьет посуду, кто-то падает, роняя стулья. Они не могут ничего сообразить, им очень хочется выжить, но они не знают, как это сделать!!!
Кого мне сейчас реально жаль, так это обслуживающий персонал и официантов. Ну уж простите, братцы, ради победы всегда приходится кем-то жертвовать – таковы правила, увы.
Кажется, что там внизу происходит большой рэйв, настолько все смешалось. Вдруг прямо из середины очумевшей толпы, отчаявшихся и бьющихся в истерике артистов слышится громкий крик:
– МРАЗЬ!!! – орет известный кинорежиссер Малихеев и толкает согнувшегося рядом Вайтмана в плечо. – Это же ты нас с Петей привел сюда! Теперь мы все УМРЕМ!
– Ты охуел, тварь? – поворачивается тот в сторону Малихеева. На лице его проступают синюшные пятна, кровь струится из носа. Он вытирает ее рукавом и сипит бывшему другу: – Я ТУТ НЕ ПРИ ЧЕМ!..
– Нет, Вайтман, нет! – кричит с другой стороны еще кто-то, уже наделавший в штаны и захлебывающийся рвотой. – Давно тебя, суку мерзкую, со сцены гнать пора! Вот кто уж точно достоин умереть, так это ТЫ!!! Я помню, как ты судил моих пацанов в Ялте, из-за тебя, сука, они не набрали нужный балл! Ты понимаешь, что теперь тебе пиздец?!
– Заткнись! – лучший баритон нашей страны Лихачев зачем-то держит в руке грязную скатерть и орет в сторону Малинова. – Ты на себя посмотри! ПИДОРАС! Чем ты лучше?!!!
– Нечего вопить, урод! Ты сам-то своих детей всегда на лучшие места пристраивал, а профессиональных и нормальных людей не брал!
– Гандон ебучий, да ты вообще молчал бы, что ты делаешь в культурном фонде, ты просто вонючий прихвостень своего брата! Скажи лучше сейчас открыто при публике и журналистах, сколько ты денег, сука, спиздил у страны?!!
– Тебя вообще не спрашивают, иди еби свою Самсонову, тупую подстилку и мразь! Может ты забыл, что она пересосала у половины советской эстрады, чтобы на сцену взлететь?
– ЗАТКНИ СВОЕ ПОДЛОЕ ЕБАЛО НАСЧЕТ МОЕЙ ЖЕНЫ!!!
И они бросаются с кулаками друг на друга, создавая всеобщий хаос. Поднятый с пола нож в руке Лихачева дрожит и через мгновение со свистящим рассекающим воздух звуком вонзается в бок Малихееву.
Я вижу, что кто-то уже отрубился, а кто-то еще пытается дозвониться до милиции и охраны – но глушилка сигналов работает отлично. Я наслаждаюсь зрелищем, наблюдая за тем, как в смертельной схватке грызутся внизу мои злейшие враги, мои зверушки. Вспоминаю о Маше Ковалевой – единственной из гостей, кто, без сомнения выживет после этой вечеринки, запертая наверху в бункере, и сможет потом выйти на свет. Я улыбаюсь, представляя себе, как сейчас она сидит у мониторов, с ужасом прильнув к экрану, наблюдая за кровавой оргией, которую не увидишь даже в кино. Она конечно останется в живых, хотя сейчас об этом еще не знает… НО, ЗАХОЧЕТ ЛИ ОНА ЖИТЬ ПОСЛЕ ТАКОГО УЖАСА??? ЗАХОЧЕТ ЛИ ОНА ВООБЩЕ ЖИТЬ?!!!
Я знаю, что будет происходить дальше и кидаю одну пачку с противоядием вниз. Достаточно, чтобы она брякнулась на пол и фразы: «Родненькие, смотрите, ваш папочка кое-что вам передал», чтобы эти обезьянки сцепились друг с другом. И тогда там, внизу начнется не просто бойня, это будет настоящий ад.
Момент истины настал…
Великолепный, изящный и подтянутый, я стою на громадном выступе второго этажа и наблюдаю за самой грандиозной в истории шоу-бизнеса вечеринкой.
Внизу копошатся истерзанные, полуголые тела, перепачканные кровью и буквально умоляющие о помощи. Какой тут, на хуй, «Парфюмер» с финальной агонией в конце?!! Душите же, грызите, кусайте, рвите друг друга на части – вы только этого и достойны!
Легендарная Кристина Златокрылова, автор пяти платиновых альбомов, «Народная артистка России» и любовь всех министров страны, истошно вопит в углу, зажимая ладонью глубокий порез на шее, пока Малинов, этот отвратительно шамкающий старпер, в перепачканном божоле смокинге, душит молоденькую певичку Ленину из мюзикла «Белоснежка». Красотка шипит и сопротивляется, ее потрясающий наряд изодран на куски, лишь маленькие обрывки платья скрывают шоколадного цвета тело. Схватив острый кусок тарелки, Кирилл с остервенением вонзает его прямо ей в грудь – в ту самую великолепную грудь четвертого размера, что еще вчера сводила с ума всех журналистов и папарацци!
– Да, детки! – смеюсь я сверху, – вот вам ваша слава! Вот вам ваша звездная мечта!
Гул голосов стремительно нарастает. Деритесь суки, деритесь: это вам не под фанеру петь. Учите новые ноты – ноты ужаса и боли. Сотни прославленных артистов и певцов, кумиры и легенды российской эстрады – сегодня это не больше, чем куски мяса, кучка изувеченных тел. Отравленные страшным ядом, они не могут сопротивляться и вынуждены играть по моим, по МОИМ, правилам!
– Неееетттт… Пожалуйста, неееттт!!! – молит Инга Симоянова, с ужасом глядя, как Саша Светлаков подбирается к ней с ножом. Его руки трясутся от страха – он очень хочет жить, но очень боится, трусливая мерзость, как всегда. – Саша, остановись, что ты делаешь?!!! Нет-нет, пожалуйста!!! Я умоляю тебя!!!
Уже отбыла на тот свет группа «Инфаркт Миокарда». Нет с нами Александра Лихачева и солиста трио «Брюссель». С перебитой шеей истекает кровью композитор Лифшиц. Телеведущий программы «Детки в клетках» со страха наделал в штаны. Корчится в агонии Игорь Дорохин из «Арамиса». Продюсер Пирогов забивает до смерти Соню Стар. Ее старая подружка, Катя Тищенко, солистка группы «Боржоми» уже давно мертва; руки несчастной девочки трогательно сжимают покрытую бурыми пятнами ножку стула, микрофон, с которым она последний раз вышла на сцену.
