Ознакомительная версия.
— О'кей. — Он устало прикрыл глаза и сосредоточился. — Начнем обыскивать район, в котором она оставила автомобиль.
Напряженно и долго — много часов, дней и ночей подряд — я размышляла о нашей встрече с Дженни-Мэй, но у меня нет слов, чтобы описать день, который мы провели вместе. Слишком сильные ощущения, невозможно подыскать для них слова. Но еще важнее слов был смысл этого события, а он вообще выходил за рамки всего, что поддается объяснению.
Мы ушли от хижины, бросив Бобби, Хелену, Дейзи и Люка, мужа Дженни-Мэй. Нам нужно было много сказать друг другу. Бесполезно воспроизводить наш разговор, потому что мы болтали ни о чем. И как определить чувства, которые я испытала, вглядываясь в повзрослевшую копию красивого портрета, навечно отпечатавшегося в моей памяти? Все равно мне не передать глубину моего восхищения. Восхищение — тоже недостаточно верное слово. Облегчение, радость, экстаз в чистом виде — тоже не то.
Я рассказывала и рассказывала ей о соседях, которых она когда-то знала и чьи заботы не представляли интереса ни для кого, кроме нее. Она описывала мне свою семью, жизнь, все, что делала с тех пор, как я в последний раз видела ее. Я говорила ей о себе. Мы ни разу не затронули тему ее прежнего отношения ко мне. Странно? Нам так не казалось. Просто это не имело для нас значения. Так же ни разу мы не упомянули, где находимся. Тоже странно? Возможно. Но и это было не важно. Мы не говорили ни о прошлом, ни о том, где находимся, а только о настоящем. Об этом самом, сегодняшнем миге. Мы не заметили, как пролетели часы, едва ли обратили внимание на то, что солнце село и взошла луна. Не поняли, что нашу кожу уже не греет жаркое солнце, а холодит вечерний ветерок. Мы не чувствовали, не слышали и не видели ничего, кроме историй, звуков и картинок, рождающихся в наших мыслях, и безостановочно делились ими друг с другом. Может, все это ничего не значит для других, но для меня это важно.
Впрочем, достаточно, наверное, сказать, что часть моей души обрела свободу, и я уверена, что ровно то же случилось с Дженни-Мэй. Конечно, вслух мы этого не произнесли. Но обе об этом знали.
Хелена крикнула нам, что пора идти в поселок на генеральную репетицию, и, пока все прощались, мы с Дженни-Мэй сблизили головы, заглянули в объектив камеры в моей вытянутой руке и улыбнулись. Я сделала снимок и тут же спрятала его в карман рубашки. Дженни-Мэй отказалась от приглашения на спектакль и предпочла остаться дома с семьей. Мы договорились встретиться еще, но не стали назначать время. Не потому, что между нами пробежала кошка, просто я чувствовала, что мы уже все сказали друг другу, а если и не сказали, то и так догадались. И она, наверное, тоже это понимала. Мне было достаточно знать, что она здесь, вероятно, как и ей- что я где-то неподалеку. Временами всем людям только это и нужно. Просто знать.
Мы одолжили у Дженни-Мэй фонарик, потому что солнце уже спряталось за деревьями и окрестности залил синий ночной свет. Хелена снова пошла впереди, показывая дорогу к поселку. Там, вдалеке, мерцали его огоньки. Чувствуя себя ошалевшей от счастья, я достала фотографии из кармана, чтобы по дороге рассмотреть их еще раз. Вынула две и стала ощупывать карман в поисках третьей. Она исчезла.
— О нет, — простонала я и остановилась, глядя под ноги.
— Что случилось? — спросил Бобби, тоже останавливаясь, и крикнул Хелене, чтобы она подождала.
— Наша с Дженни-Мэй фотография пропала. — Я повернулась и пошла назад.
— Подожди, Сэнди. — Бобби последовал за мной, поглядывая под ноги. — Мы идем уже почти час. Она может быть где угодно. Нам действительно пора в Дом коммуны на репетицию, мы и так опаздываем. Сделаешь другое фото завтра, когда будет светло.
— Нет, я так не могу. — Я рвалась назад, напрягая зрение, чтобы разглядеть землю в тусклом вечернем свете.
Хелена, которая до сих пор не вымолвила ни слова, шагнула ко мне.
— Вы уронили ее?
Голос Хелены заставил меня остановиться и поднять на нее глаза. Ее лицо было серьезным, тон — печальным.
— Полагаю, что да. Вряд ли она сама выпрыгнула из кармана и ускакала.
— Вы знаете, о чем я.
— Да нет, конечно же я ее уронила. Карман расстегнут, видите? — Я ткнула себя рукой в нагрудный карман рубашки. — Послушайте, может, вы пойдете, а я еще немножко поищу? Они заколебались.
— Мы в пяти минутах от поселка. Ну, найду я дорогу, здесь же рядом, — улыбнулась я. — Честное слово, со мной все будет в порядке. Я должна найти это фото, а потом двину прямиком на спектакль. Обещаю.
Хелена как-то странно глядела на меня: она явно разрывалась между желанием помочь мне и необходимостью присоединиться к актерам и готовиться к генеральной репетиции.
— Я не оставлю тебя одну, — сказал Бобби.
— Вот, Сэнди, возьмите фонарик. Мы с Бобби и так выберемся отсюда. Я понимаю, вам важно найти ее. — Она протянула фонарик, и мне показалось, что я увидела у нее в глазах слезы.
— Да не волнуйтесь вы так, Хелена, — засмеялась я. — Ничего со мной не случится.
— Знаю, милая, знаю. — Она потянулась ко мне и к, моему изумлению, быстро поцеловала в щеку и крепко обняла. — Будьте осторожны.
Бобби подмигнул мне из-за ее плеча.
— Вообще-то она не собирается умирать, Хелена.
Она шутливо похлопала его по голове.
— Пошли, Бобби. Мне понадобится твоя помощь, чтобы как можно быстрее принести все костюмы со склада. Ты обещал, что я получу их еще вчера!
— Ну, это было до того, как местного Дэвида Копперфилда вызвали на Совет! — запротестовал он.
Хелена выразительно посмотрела на него.
— Ладно, ладно! — Он отступил на шаг. — Надеюсь, ты найдешь фотографию, Сэнди.
Он снова подмигнул мне, а потом зашагал вслед за Хеленой по тропинке. Какое-то время я слышала, как они ворчат и подкалывают друг друга, а потом звуки их голосов растворились в воздухе. Они вошли в поселок.
Я осмотрелась и сразу же начала внимательно изучать землю под ногами. Путь, которым мы шли, отлично запомнился мне. Это была главная дорога, которая очень редко разветвлялась, так что мы шли и шли, не задумываясь о выборе направления. Поэтому я медленно углубилась в лес, тщательно исследуя каждый сантиметр почвы.
Хелена и Бобби носились по сцене, помогали актерам надевать костюмы, чинили сломавшуюся в последнюю минуту молнию, пришивали оторвавшийся крючок, повторяли с самыми нервными исполнителями текст и подбадривали тех, кто был близок к панике. Потом Хелена поспешила к своему креслу в зале рядом с Иосифом, чтобы дождаться начала спектакля и впервые за последний час расслабиться.
— Сэнди не с вами? — спросил, оглянувшись по сторонам, Иосиф.
— Нет. — Хелена смотрела прямо перед собой, упорно отказываясь переводить взгляд на мужа. — Она пока осталась в лесу.
Иосиф взял жену за руку и прошептал:
— Вдоль побережья Кении, откуда я родом, растет лес, который называется Арабако-Сококе.
— Да, ты мне рассказывал, — кивнула Хелена.
— И в нем живут девушки, которые выращивают особых бабочек — кипепео — и помогают сохранять леса.[17]
Хелена улыбнулась: наконец-то он открыл тайну прозвища.
— Их называют хранительницами леса, — продолжил он.
— Она осталась в лесу, чтобы найти свою с Дженни-Мэй фотографию. Она думает, что обронила ее. — Глаза Хелены начали наполняться слезами, и Иосиф сжал ее руку.
Занавес поплыл вверх.
Временами мне казалось, что я вижу фотографию, поблескивающую в лунном свете, и тогда я сходила с дорожки, чтобы поискать ее среди травы и другой растительности, а свет моего фонаря спугивал птиц и всякую мелкую живность. После получаса метаний я была уверена, что дошла до первой поляны. Провела лучом вокруг, стараясь разглядеть что-нибудь знакомое, но не увидела ничего, кроме деревьев, еще деревьев и снова деревьев. Впрочем, на этот раз я шла гораздо медленнее, значит, вполне могла еще и не дойти до поляны, поэтому решила двигаться и дальше в том же направлении. Уже совсем стемнело, вокруг меня ухали совы и какие-то зверюшки с шорохом перемещались в привычной для них обстановке, словно пытались прогнать меня оттуда, где мне не положено находиться. Я не собиралась оставаться здесь слишком долго. Прохладный вечер постепенно превращался в холодный, и по коже пробежал озноб. Я посветила фонариком перед собой, и мне пришло в голову, что фотографию я выронила гораздо ближе к дому Дженни-Мэй, чем предполагала.
— Где я? — Орла Кин вышла на сцену в костюме Дороти Гейл и оглядела зал Дома коммуны, который на этот вечер превратился в просторный театр. К ней были прикованы тысячи глаз. — Что это за странная страна?
Через полчаса, вся в поту, набегавшись в разных направлениях, я с трудом перевела дух и поняла, что чуть дальше, за деревьями — первая поляна. Остановилась и прислонилась к дереву, чтобы успокоиться и передохнуть. У меня вырвался возглас облегчения, и я с изумлением осознала, что, оказывается, ужасно боялась заблудиться.
Ознакомительная версия.
