— Бывай.
— Ты тоже не болей. Не волнуйся. Все возможное сделаю. А вы… — он посмотрел на Родика. — Прекратите пить за рулем.
— Спасибо. До свидания, — впервые за время разговора произнес Родик.
— И вам здравствовать, — буркнул подполковник и удалился.
Родик последовал за Валерой, который к этому времени уже успел дойти до лестничной площадки.
В машине тот пояснил:
— Вы, Родион, очень засветились. Ваше дело на контроле. Ребята побаиваются. Вариант, который мы придумали, должен сработать. У меня в вашем районе много друзей. Ваша задача следить за движением бумаг. Сможете?
— Думаю, что смогу. У меня есть знакомый в нашей ГАИ. Хорошо бы, конечно, иметь исходящие реквизиты.
— Я же вас познакомил. Вот вам листочек со всеми данными подполковника. Он мне многим обязан, но вы должны его отблагодарить. Не сейчас, а когда все закончится.
— Сколько ему дать?
— Сами сообразите. Я в такие дела не вмешиваюсь. Это веяния нового времени. Раньше так не делали.
— Лучше бы знать… Ладно, попробую сам сообразить. Да, извините. Спасибо огромное. Я в долгу не останусь.
— Спасибо скажете, когда права выручим. А о долгах не думайте. Я для Серафимушки на все готов. Ну, поехали в мой санаторий.
— Может быть, заедем куда-нибудь поужинать?
— Раньше бы с удовольствием. Сейчас — нет, спасибо. Пить врачи не велят, а есть организм не хочет. Давайте возвращаться. Серафимушка меня до палаты проводит, пошушукаемся. А то когда еще увидимся.
Родик не стал искать ключи от квартиры, а нажал кнопку дверного звонка. Раздалась мелодичная трель, одновременно с которой открылась дверь, и на пороге появилась Окса.
— Я изволновалась. Сижу под дверью и тебя жду. Что стряслось? В милиции проблемы? Почему не позвонил? Я уже Мише несколько раз набирала. Никто ничего не знает. Что, телефона нет?
— Подожди. Дай войти. Все нормально. Позвонить можно было только из автомата, а я был с людьми и не хотел отвлекаться. Да и автоматы все поломанные.
— Думаешь только о себе.
— Ладно, не гунди. Дай хоть в туалет схожу и руки помою. Где я сегодня только не был…
— Ты голодный?
— Не то слово. С утра маковой росинки во рту не было.
— Ужин на столе. Правда, немного остыл, но я подогрею. Пять минут. Я тоже не ела.
— Хорошо, я как раз успею позвонить.
Родик прошел к телефону и набрал номер потенциального свидетеля. На этот раз ответил мужской голос:
— Слушаю вас.
— Это беспокоит Жмакин Родион Иванович. Моя фамилия вам ничего не говорит. Я по поводу аварии тридцатого апреля. Вы оставили номер своего телефона моему родственнику…
— Помню. Машина человека сбила и уехала.
— Верно. За рулем был я.
— Подленько с места происшествия сбегать.
— Вероятно, но я и сам не пойму, почему это сделал.
— Наверное, хотели от ответственности уйти…
— И оставил своего родственника вызывать «скорую». Как-то все нелогично. Однако, что сделано, то сделано. Я хотел попросить вас дать в милиции свидетельские показания. Мой родственник говорит, что вы все видели.
— Видел. Могу засвидетельствовать, но я целый день работаю. Вот только домой вошел. Меня с работы просто так не отпустят. Пусть мне повестку присылают.
— Так, конечно, можно. Однако это долго. А не могли бы мы сделать по-другому? Вы возьмете день за свой счет, а я вам этот день оплачу в десятикратном размере. Заеду за вами на машине. Отвезу в милицию и привезу назад.
— У-у-у… А вы уверены, что мои показания пойдут вам на пользу?
— Это мы обсудим отдельно.
— У-у-у. За свой счет… Вообще у нас это не приветствуется.
— Если не секрет — где вы работаете?
— Не секрет. В автосервисе, приемщиком.
— Да. Понятно. Вас действительно трудно заменять, но, вероятно, как-то это делается. Я готов на любые разумные траты.
— Это уже похоже на подкуп свидетеля. Я ложные показания давать не буду.
— Об этом нет речи. Требуется только уточнить, по какому ряду двигалась моя машина и откуда появился пешеход.
— Это я знаю. Вы ехали по крайнему правому, а он сошел с тротуара.
— Вот это и надо засвидетельствовать.
— А если я скажу что-то другое?
— Зачем?
— Чтобы вы в следующий раз не сбегали с места происшествия.
— Вы же сказали, что не будете лжесвидетельствовать. Кроме того, я обещал вам денежную компенсацию за потерю времени.
— А я потом на суде откажусь от своих показаний — что тогда? Деньги назад будете требовать?
— Я чувствую, что вы опытный человек. На ваши вопросы у меня нет ответов. Я попал в такую ситуацию впервые.
— Шучу. Косяками не занимаюсь. Скажу все, что надо. С вас за это десять косарей.
— Круто, конечно, но я согласен.
— Хотите бесплатный совет?
— Хочу.
— С терпилой договаривайтесь, а то если он будет на изменах, мои показания вам не помогут.
— Спасибо за совет. Так как условимся?
— На послезавтра. Уточняйте в ментовке, во сколько быть. Завтра вечером звоните.
— Спасибо. В это же время удобно?
— Можно и позднее. Бывайте.
— До свидания.
От разговора у Родика осталось неприятное ощущение. Ему не было жалко денег. Расстроил сам тон беседы. Приблатненные выражения, попытки шантажа…
Он уже хотел сесть за стол, но вдруг захотел помыть руки. В коридоре он столкнулся с Оксой.
— Сейчас все снова остынет, — проворчала она. — Давай побыстрее.
— Только руки сполосну.
— Да ты уже это делал. Совсем зателефонился.
За ужином Родик рассказал Оксе о событиях дня.
— Кончай бегать. Я думаю, что все обойдется. Шива себя прекрасно чувствует. Сходи посмотри.
— Опять ты за свое. Когда все произошло, она что — иной была?
— Конечно! Я же тебе перед отмечанием дня рождения рассказывала, но ты не стал меня слушать…
— Ой. Давай оставим это. У меня твои суеверия вот где сидят.
— Хорошо. Мише потом позвони. Он просил. Да и еще какой-то Тузлуков тебя разыскивал. Телефон оставил.
— Это Жора. Помнишь, я рассказывал, как, когда еще из института не уволился, в Болгарию на «учебу» в школу экономики вырвался. Такие тогда безвизовые аферы с подарками руководителям за государственный безнал практиковались. Я втихаря за свои кровные улизнул. Благо, кроме общегражданского паспорта ничего не требовалось.
— Ты не рассказывал.
— Забыла. Вспомни, мы с Жорой, пока все в каком-то захолустье под Софией лекции слушали, в грязной луже купались и водку жрали, сорвались и пол-Болгарии проехали. В Пловдиве на клумбе перед горкомом партии ночевали.
— Это где ты с Эллой и директором Елисеевского магазина познакомился?
— Точно. Элла еще потом для тебя купальник доставала. Разбежались мы что-то. Может, вообще из страны уехала. Она женщина богатая. Из той заварухи, когда одного ее подчиненного расстреляли, а второй из окна сиганул, она без потерь вышла. Вообще она молодец. Умная и красивая. Редкое сочетание. Сейчас с Мишей переговорю и, если будет не очень поздно, Жоре позвоню.
— Да поешь ты спокойно. Успеется.
Родик взял чашку с чаем и переместился из-за стола в кресло.
— Выключи, пожалуйста, телевизор, — попросил он Оксу, набирая номер домашнего телефона Михаила Абрамовича. — Миша, привет. Я тебя не разбудил?
— Привет, пропащий. Хоть бы позвонил. Знаю, что был на складе, а потом исчез.
— Извини. Как-то сегодня все в запарке происходило, но, надо заметить, в правильном направлении. Завтра расскажу. Что-то срочное есть?
— Думаю, что нет. По работе все ровно. Просто тебя многие искали. Я тебе на столе списочек оставил. Из известных мне — «майор» с «лейтенантом» и Лидия Степановна. «Майор» и «лейтенант» хотят с тобой встретиться по поводу какого-то клуба. Я не в курсе. Лидия Степановна ничего не сказала. Может, снова что-то с противогазами…
— Ты разве не знаешь, что она с завода уволилась и теперь в банке работает? Ей до противогазов, как до луны.
— Ты мне ничего об этом не говорил.
— Да. Извини. По-моему, она уволилась еще до Нового года. Точно. Я ее с Новым годом поздравлял и желал на новом месте новых успехов. Она еще посмеялась. Вообще-то я с ней недавно разговаривал — она меня с днем рождения поздравляла. Мы по телефону часто общаемся. Завтра позвоню. В этом году еще не виделись… Может, она на девятое в Москву собралась? Мы День Победы, по-моему, дня три отмечаем? Черт, а восьмого рабочий день? Я собрался в милицию свидетеля отвезти. Как я не сообразил!
— Точно не знаю. Там какие-то переносы были. Надо посмотреть.
— Ладно. Завтра разберусь. Хорошо, что вспомнил. С утра буду в офисе. Если ничего срочного нет, то спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Родик отхлебнул остывший чай и посмотрел на часы. Была половина одиннадцатого. Он решил, что для звонка Жоре не поздно, и набрал оставленный номер.
