F I N I S
Мои друзья просили меня сопроводить только что законченную книгу кратким объяснением.
Её название больше подошло бы к мемуарам. Тем не менее (как писал вымышленный издатель “Опасных связей”), “есть основания думать, что это всего лишь роман”. Однако я предвижу трудности, которые помешают воспринимать книгу как чисто романическое повествование.
Обыкновенно, когда заходит речь о прозе, спрашивают: о чём это? Ответить нетрудно: эпизоды из жизни некоего персонажа, принадлежащего к поколению сверстников автора. Жизнь эта протекает на фоне истории только что минувшего века с её главными событиями: войной, победой, лагерем, крушением режимов, полагавших себя вечными. Позади нас – век злодеяний и заблуждений, масштаб которых заставляет усомниться в том, что когда-то именовалось историческим разумом. Можно называть по-разному иррационализм истории: Промысел или Абсурд; выяснилось, что это одно и то же.
Два вождя – С. и Г. – суть две персонификации этого абсурда.
Говорить о том, что герой романа противостоит мировой бессмыслице, смешно: мутный поток истории сбивает его с ног. Он словно прыгает по камням в надежде перебраться на другой берег. Но берега нет. Человек ищет цельности и какого-то оправдания. Он жаждет восстановить целостность своей разлохмаченной жизни и целостность калейдоскопической истории. Надеется возвратить ценность своему сугубо частному существованию и найти оправдание злодейской человекоядной истории. Как? Написать роман.
Трудность чтения книги состоит в том, что это одновременно и рассказ о жизни, и рассказ о том, как сочиняется роман о жизни. Точка зрения, с которой обозревается романный мир, двоится. Субъект повествования расщеплён, он существует в разных временах и в нескольких лицах: влачит свою земную жизнь, и живёт в собственном романе, и вместе с тем размышляет, как ему написать роман.
Литература предстаёт перед ним как последняя надежда, как единственный оставшийся у него способ обрести утраченный смысл. Удастся ли? Вопрос.
Б.Х.
...настоящее же, если бы оно всегда оставалось настоящим и никогда не переходило в прошлое, было бы не временем, а вечностью. Исповедь Бл. Августина, кн. XI, 14 (лат.).
Убедительная просьба не забираться с ногами на диван (фр.).
Право же.
Как тебе нравится эта картина? (фр.)
Девушка в бокале (нем.).
Совершенно верно, баронесса (нем.).
Вот так, сударыня (нем.).
Понятия не имею (нем.).
Вы это всерьёз? (нем.)
У вас гости (нем.).
Время истекло (нем.).
Туда, туда! (Гёте).
Ради Бога (нем.)
армия-освободительница (нем.)
Фридриха Великого.
Машинист (нем. Lokführer).
Защищайся или умри.
Лишь тот народ погиб, кто сдается (нем.)
Этого зверюгу надо уничтожить (нем.)
Если, расколовшись, обрушатся небеса, неустрашимо вознесутся руины. (Гораций).
Рыцарский крест (нем.)
Зенитные орудия.
Мы уже русские (нем.)
Катитесь вы все к черту (нем.)
Спецподразделение СС (нем.)
Так же обстоит дело и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его - напрасный труд, все усилия нашего сознания тщетны. Прошлое находится вне пределов его досягаемости, в какой-нибудь вещи (в том ощущении, которое мы от неё получаем), там, где мы меньше всего ожидали его обнаружить. Найдём ли мы эту вещь при жизни или так и не найдём - это чистая случайность.
Марсель Пруст, «По направлению к Свану» (фр.)
Charles Baudelaire. «Le Léthé»
Перевод с французского Семена Рубановича:
Сюда, на грудь, любимая тигрица,
Чудовище в обличье красоты!
Хотят мои дрожащие персты
В твою густую гриву погрузиться.
В твоих душистых юбках, у колен,
Дай мне укрыться головой усталой
И пить дыханьем, как цветок завялый,
Любви моей умершей сладкий тлен.
Я сна хочу, хочу я сна – не жизни!
Во сне глубоком и, как смерть, благом
Я расточу на теле дорогом
Лобзания, глухие к укоризне.
Подавленные жалобы мои
Твоя постель, как бездна, заглушает,
В твоих устах забвенье обитает,
В объятиях – летейские струи.
Мою, усладой ставшую мне, участь,
Как обреченный, я принять хочу, –
Страдалец кроткий, преданный бичу
И множащий усердно казни жгучесть.
И, чтобы смыть всю горечь без следа,
Вберу я яд цикуты благосклонной
С концов пьянящих груди заостренной,
Не заключавшей сердца никогда.
Шарль Бодлер. «Лета»
Быстротечные ускользают годы (лат.).
Несвоевременные размышления (нем.) - название одной из книг Фридриха Ницше
Извините меня за беспокойство, я хотела бы поговорить с М... (фр.).
Я вас слушаю (фр.).
Момент, пожалуйста (фр.)
Это я. Вы удивлены? (фр.)
Книжная ярмарка (фр.)
Предупрежденный человек стоит двух (фр. поговорка).
Выходит, вы - католик?
Конечно, нет.
Кто же вы тогда?
Никто.
Что вы хотите этим сказать?
Ничего. Кто-то это - никто. В России это случается довольно часто, что человек обнаруживает, что он не является никем. (фр.)
Неважно (фр.).
Ваше здоровье! (фр.)
Момент (фр.)
Мой Бог (фр.)
У каждого из нас две родины, своя и Франция (фр.).
Это ню (фр.)
Так же обстоит дело и с нашим прошлым. Пытаться воскресить его - напрасный труд...
Марсель Пруст, «По направлению к Свану» (фр.)
Глас народа — глас Божий (лат.).
