Ознакомительная версия.
«Нет. Не смей жалеть его. Оправдать его попытки сумасшествием или чем угодно. Нет. Не смей. Не пытайся разжалобить меня».
Молчу. Стиснув зубы, молчу. Хотя хочется кричать. Кричать на весь мир о своей боли.
Я отворачиваюсь к стене.
– Зачем ты это говоришь мне? – шепчу я в стену.
Егор замолкает. Через некоторое время продолжает:
– Я пришел просить за него прощения. Я прошу тебя не подавать на него заявления. Он уедет и больше не причинит тебе вреда, обещаю. Обещаю тебе, что я больше не выпущу его из виду. Он мой друг, и я… я не хочу, чтобы его жизнь сломалась окончательно. Я хочу вытащить его. Не обращайся в полицию.
Мне хочется смеяться. Дико и отчаянно. Он пришел просить за Него?
В полицию? Не собиралась. Полиция видится мне некой бессмысленной организацией, нужной только для того, чтобы развести кучу ненужных бумаг «в делах», а потом закрыть их. Это организация всегда казалась мне даже враждебной, я не видела, чтобы кому-то она реально помогла, а не сделала хуже.
И кроме того… Полиция… Я знала, что нужно будет перед целой толпой народу рассказывать и наглядно демонстрировать, что он со мной сделал. Это выше моих сил.
– Ты сломаешь ему будущее. Я обещаю, что буду с ним рядом. Что больше не допущу этого.
«О, нет, Егор. Это я обещаю, что больше не допущу этого. Я прекращу это раз и навсегда. Но тебе я не скажу ничего».
– Тома, скажи хоть что-нибудь.
Но я лежу, отвернувшись к стене, и молчу, показывая, что разговор окончен.
– Выздоравливай, – печально говорит он и уходит. Я чувствую, как по щекам текут слезы.
Стас Шутов. Я так много могла ему простить. Слишком много. Каждый раз он убивал меня, а я возрождалась вновь. Сколько у меня было жизней? Сколько еще осталось?
Я встаю с кровати. Смотрю на часы. Около восьми вечера. Подхожу к шкафу, достаю черную толстовку. Одеваюсь. Открываю окно, спускаюсь вниз, тихонько выскакиваю за калитку. Я знаю, куда мне идти.
Я шагаю по тротуарной плитке, стараясь не наступать на швы. Мне кажется, что если я наступлю на линии, то плитки подо мной разойдутся и я провалюсь под землю.
Навстречу мне идут люди. Они возвращаются с работы, идут домой с электрички. Я плыву против течения, вглядываюсь в лица. Мне хочется схватить кого-нибудь за руку и закричать:
– Выслушайте меня! Пожалуйста, послушайте! Я не могу больше держать это в себе!
Но я знаю, что меня никто не будет слушать. Все будут просто выдирать свою руку из моей и шарахаться в сторону. Никому нет до меня дела. Мне остается только молчать.
Что он сделал со мной? В кого превратил?
Внутри меня теперь – такой же человек, как и Он.
Но человек ли?
Я иду по переходу через железную дорогу. Сворачиваю в сторону леса. Бреду среди деревьев, спотыкаюсь о корни. Ветки больно хлещут по лицу. Мне все равно – я уверена, что на моем лице столько шрамов, что пара царапин от веток затеряются среди них.
Когда я удаляюсь довольно далеко от городской черты, останавливаюсь. Набираю в грудь побольше воздуха и кричу. Кричу отчаянно. Безнадежно. Меня слышит только лес. Крик пронзает легкие и горло сотнями ножей. Не остается никаких сомнений – помощи ждать не от кого. Я живу в мире, где власть принадлежит убийце. По законам этого мира значение имеет только способность причинять боль. И нужно просто подчиниться этому и принять такой порядок вещей.
Тяжело дышу. Внутри все кипит от ненависти.
Я хочу забить стеклами его горло, хочу слышать его крик.
Дрожащими руками хватаюсь за голову, глажу себя по волосам и лицу.
Хочу упасть и заснуть. И никогда не просыпаться. Но я нахожу в себе силы идти дальше. Вот и разбитая асфальтовая дорога, которая ведет меня на заброшенную промзону. Я вижу ее издалека. Выдыхаю от облегчения.
Яма. Место, где я похороню свои страхи.
Меня переполняет желание отомстить. После того что случилось, Оно заслуживает смерти.
Неоднократно мысли возвращали меня к этой яме, словно подсказывая – она идеальная ловушка. Довольно глубокая и широкая. Вокруг – заброшенные постройки. Здесь уже много лет не ходят люди. Мне нужно просто заманить его сюда. Но сначала – распилить эти чертовы решетки и раскопать ее. Это будет делом не из легких. Но у меня теперь много времени. Очень много времени. Мне некуда спешить. Желание мести – единственное, что осталось во мне. Что не растоптано и не уничтожено.
Нет, ничего не выйдет. Всего лишь фантазии. Мечты. Но почему нет? Мне нечего терять. Ведь меня больше не существует.
А здесь ничего не изменилось. Хотя кому понадобится что-то менять на заброшенной промзоне?
Я осторожно ступаю, под ногами хрустит гравий – отдельные черные проплешины то тут, то там напоминают о том, что некогда здесь проходила асфальтовая дорога. Вдоль дороги тянутся ржавые трубы. Атмосфера вокруг довольно мрачная – несколько полуразрушенных кирпичных построек, бетонные блоки, наваленные друг на друга, заржавевшая техника.
Я сажусь перед Ямой на корточки, ощупываю металлические прутья. Голос в голове снова повторяет мне одну и ту же фразу. Но может быть, не понадобится пилить? Решетки с боков придавливает земля. Осматриваю те места, где прутья врезаются в землю. Может быть, нужно просто раскопать яму по периметру и вытащить решетку?
Я начинаю разгребать твердую землю, с твердыми камушками и обломками строительного мусора. Камушки забиваются под ногти, причиняя боль. Вскоре под моими ногтями появляется кровь. Нет, так дело не пойдет. Мне еще понадобятся мои руки. Я оглядываюсь, замечаю кусок шифера. Беру его, начинаю копать им.
Мне страшно. Я боюсь допустить ошибку. Оно не прощает ошибок. Оно уничтожит меня еще раз. А у меня уже не осталось запасных жизней…
Я продвинулась в одном месте сантиметров на десять – а прутья по-прежнему остаются в земле. Каковы размеры этой решетки? Неужели она такая широкая?
Размахиваюсь. Вдавливаю шифер в почву. Гребу. Откладываю шифер. Сгребаю руками землю, откидываю в сторону. Снова беру шифер. Размахиваюсь…
Монотонная, однообразная работа успокаивает.
Размах. Удар. Чистка. Бросок. Размах. Удар. Чистка. Бросок.
Глаза чешутся – их застилает пелена пота. Я чихаю от пыли. На зубах неприятно скрипит песок. От пыли начинает чесаться все тело.
Несмотря на боль и усталость, я счастлива. Я впервые в жизни чувствую себя охотником, а не жертвой.
Ведь я делаю ловушку.
У меня нет четкого плана действий. Более того, у меня нет даже четких мыслей. Вместо них – какие-то жалкие обрывки слов в голове да взрыв противоречивых эмоций в душе. Я не могу объяснить, что я делаю и для чего. План появится позже. А сейчас я в прямом смысле слова готовлю под него почву.
Перед глазами – коричневая земля, обломок шифера и ржавые прутья решетки. Я сгребаю и сгребаю землю. Слышу шаги. Вздрагиваю. Оборачиваюсь и вижу мальчишек.
– Вот она! Нашли! – слышу крик Сереги.
Все члены команды в сборе. Я хмуро смотрю на них.
– Откуда вы узнали, где я?
– Рома надел шапочку из фольги и связался с инопланетной космической станцией. А там они уже пробили по своим каналам… – на полном серьезе говорит мне Серега. Мальчишки подходят к яме и с любопытством заглядывают в нее.
– Мне не до шуток сейчас. Хочу побыть одна.
Я отворачиваюсь и продолжаю свое дело.
Некоторое время все молчат.
– А чегой-то она делает? – слышу шепот Антона.
– Копает, – отвечает Рома.
– Зачем?
– Будет морковь сажать.
– Морковь? Прям сюды? Нелогично.
– Это ты нелогичный, дурень. Здесь сейчас все нелогично. Яму она роет.
– Но зачем?
– Лучше спроси – для кого.
– Шта-а-а?
Я откладываю шифер в сторону. Смотрю на мальчишек. Они смотрят на меня с ужасом и недоверием. Я вздыхаю – шутки в сторону. Пришло время для серьезных разговоров.
– Я думаю, что всем нам пришло время поговорить, – говорю я и поднимаюсь с колен.
Мы идем к плитам, ложимся на теплый от солнца бетон. Мы говорим о том, о чем обычно предпочитаем молчать: о том, как нам приходится жить, чем мы отличаемся от нормальных людей. О том, как Оно забрало наше детство и пытается забрать оставшуюся жизнь. Мы говорим и с каждым словом чувствуем себя сильнее, потому что никто из нас не одинок. Мы вместе. Мы делим друг с другом нашу боль. Мы поддерживаем друг друга.
– И зачем тебе яма? Что ты хочешь с ним сделать? – шепчет Серега. Мы лежим зеркально друг к другу, наши макушки соприкасаются.
– Я хочу, чтобы он умер, – отвечаю я ему так же шепотом. – Самой мучительной смертью, которую только могу представить.
Молчание длится недолго.
– Е-е-е!! Смерть Стасу Шутову! – раздается радостный вопль, обращающий в шутку мои слова.
– Надеюсь, ты говоришь несерьезно, – качает головой Рома.
– А мне плевать! Даже если серьезно, я поддерживаю Томаса! Смерть белобрысому гаду!
Нам все видится игрой. Даже мне. Я не отношусь серьезно ни к своим словам, ни к поступкам. Но игру очень легко превратить в реальность, мы все об этом знаем. Мы не осознаем своих поступков. Не понимаем последствий. Не хотим думать об ответственности.
Ознакомительная версия.
