Ознакомительная версия.
Отсутствие доны Флор не длилось и трех дней, но за этот короткий срок их дом стал неузнаваем: вместо Софии, грязной мулатки с глупым лицом, появилась Мадалена, женщина пожилая, но крепкая и очень опрятная. Если бы не смуглость и курчавые волосы, могло показаться, что она родственница доктора: она была такая же высокая, энергичная, обходительная в обращении и трудолюбивая.
Доктор Теодоро спокойно, но твердо объяснил жене, что был вынужден уволить Софию, поскольку она не только плохо работала, но и позволяла себе не слушаться его, строить гримасы и дерзить, когда он велел ей сделать генеральную уборку. Он не посоветовался с доной Флор, не желая беспокоить ее из-за подобных пустяков, когда она была так занята, ухаживая за больной. К тому же меры следовало принимать немедленно, ибо он не намерен выслушивать дерзости от прислуги. В ответ на его просьбу подмести нахалка хлопнула дверью и обозвала его «доктором касторкой».
Дона Флор огорчилась: ей никогда не приходило в голову прогнать Софию, несмотря на ее неряшливость и грубость К тому же как теперь все это объяснить доне Жаси, которая ее рекомендовала? Впрочем, доктор Теодоро абсолютно прав. Не мог же всеми уважаемый человек молча сносить выходки прислуги! И все же…
— Бедняжка… — сказала дона Флор.
— Бедняжка? — удивился доктор Теодоро. — Просто нахалка, недостойная твоей доброты, дорогая… Иногда, Флор, хочешь быть добрым, а остаешься в дураках…
Что же касается доны Жаси, то это она должна принести извинения за то, что рекомендовала негодяйку, которая не только злоупотребляла доверием хозяйки, но еще имела наглость издеваться над хозяином.
Дона Флор поняла, что муж вовсе не обсуждает с ней случившееся, а просто ставит ее в известность. В доме появился настоящий мужчина, хозяин и господин, подумала она и улыбнулась. «Мой муж, мой господин». Он прав, она тоже не потерпела бы неуважения к своему мужу. «Доктор касторка», подумать, какая дерзость!
Новую экономку доктор Теодоро нанял не по рекомендации какой-то соседки, у нее на руках были хорошие отзывы, которые он вдобавок проверил по телефону. Вот это настоящий порядок!
Мадалена отличалась не только чистоплотностью, но и удивительной педантичностью: все лежало у нее на своих местах, не то что раньше, когда дона Флор не знала, где найти ту или иную вещь, которая ей вдруг была нужна.
— Марилда, ты не видела поваренную книгу? София не помнит, куда ее задевала…
Или:
— София, куда ты дела венчик? Господи, в этом доме никогда ничего не найдешь…
Доктор с присущим ему вкусом и знанием дела выбрал для всех вещей свое место и велел служанке по окончании уроков и после уборки каждую вещь класть туда, куда он наклеил бумажки, на которых затейливыми печатными буквами было написано: «хлебный нож», «яйцерезка», «пила», «ступка» и т. д., а также «радиоприемник», «ваза для цветов», «ликеры», «рубашки д-ра Теодоро», «белье госпожи».
— Боже мой! — изумилась дона Флор. — Я-то думала, у меня в доме порядок… Теодоро, дорогой мой, ты совершил чудо…
— Никакого чуда, дорогая, просто тебе не хватало системы. После того как маму разбил паралич, мне пришлось взять на себя все заботы по дому, и я привык к порядку. В нашем доме порядок тем более необходим, поскольку здесь и жилое помещение и школа… Ты же сама настояла на том, чтобы продолжать занятия, хотя, по-моему, тебе следовало оставить эти изнурительные уроки… Ведь я зарабатываю достаточно…
— Мы уже говорили об этом, Теодоро, и давай больше к этому не возвращаться. Зачем зря спорить?
— Ты права, Флор, прости… Больше никогда я не коснусь этой темы, разве только ты сама захочешь. Успокойся, дорогая, поверь, я не хотел тебя огорчить…
Теперь в доме доны Флор часто слышалось «мой дорогой», «моя дорогая», здесь царили любовь и взаимная вежливость, ибо доктор Теодоро придерживался того мнения, что вежливость — необходимый спутник любви. Он всегда был очень любезен с женой, не сомневаясь, что и она будет ему платить тем же. Подойдя к доне Флор, доктор Теодоро поцеловал ее в щеку и извинился за то, что затронул неприятную тему.
Еще во время помолвки он предложил доне Флор закрыть школу, убедительно доказав, что и сам в состоянии дать ей все необходимое и даже некоторую роскошь.
Однако дона Флор не согласилась. Без школы она не мыслила своей жизни, привыкнув трудиться с детских лет и всегда иметь свой заработок.
Что бы она делала без собственных денег, когда сбежала от матери, а надо было покупать мебель, оформлять брачный контракт, аренду дома, вообще жить! Что бы она делала, когда вдруг овдовела? Ведь Гуляка ничего ей не оставил, кроме долгов.
Не будь школы, дона Флор оказалась бы в очень затруднительном положении. Вот почему она так ценила свою работу и те деньги, которые ей удалось скопить.
Для нее занятия в школе вовсе не были изнурительными, наоборот, приносили радость: школа помогла ей пережить одиночество, а в первые годы замужества спасла от отчаяния. Скольких замечательных подруг нашла она у плиты, подруг, чья дружба дороже всяких денег! Нет, она ни за что не откажется от школы, от своего заработка, от своей полезной профессии.
Пока доктор Теодоро был в аптеке (он отправлялся туда к восьми, приходил домой на завтрак и сиесту, а затем работал до шести вечера), дона Флор занималась с ученицами. Да и куда бы она стала девать свободное время? Шушукаться с кумушками во главе с доной Динорой, перемывая косточки всем подряд? Или торчать в окне, словно манекен в витрине, на потеху прохожим кокетничая с мужчинами?
Может быть, кому-то и нравится выставлять себя напоказ, бездельничать и выслушивать двусмысленные комплименты. На углу их улицы, например, недавно поселилась дона Магнолия, рыжеватая метиска, превратившаяся в блондинку при помощи ромашки, с родинкой на левой щеке и наглым взглядом. Она целый день проводила у окна, заигрывая с прохожими и улыбаясь, словно кукла. Тайный агент полиции, надменный и тщеславный, который жил с ней, как уверяла дона Динора и другие кумушки, вовсе не был ей мужем. У рыжей Магнолии и до него было много поклонников, и всем им без исключения она наставляла рога с похвальным постоянством.
Если дона Флор не любит сидеть у окна и сплетничать, чем же ей заняться, сеу доктор? Неужели вы не понимаете, что она гордится своей школой, ее славой и репутацией, которая приобреталась с таким трудом? А хорошая репутация своего рода капитал.
Доктор согласился, но при условии, что деньги, заработанные доной Флор, не будут идти на хозяйство, а целиком оставаться в распоряжении жены. Однако ни в коем случае он не позволит хранить эти суммы дома: в радиоприемнике или в коробке из-под обуви, за зеркалом туалетного столика или под матрацем, они не цыгане и не бедняки. Доктор Теодоро повел дону Флор в банк и открыл там на имя жены текущий счет.
— Теперь, дорогая, ты будешь получать три процента в год, а это довольно приличная сумма. К тому же тебе не надо бояться, что их украдут воры, в банке это исключено.
Но какой прок от денег, лежащих в банке, если ты не можешь на них купить что-нибудь для себя, дать милостыню? Счет в банке дона Флор воспринимала как что-то нереальное. Однако дона Норма только посмеялась над рассуждениями соседки. Пусть ее деньги накапливаются в банке, а домашние расходы оплачивает муж. Пока у нее есть текущий счет и чековая книжка, она не будет от него зависеть и клянчить, словно подаяние, на каждую булавку, платье или шляпку. Это так унизительно!
Дона Норма знала это по собственному опыту: сеу Зе Сампайо был скуп на редкость. Различными махинациями, достойными искушенного финансиста, ей удавалось выкраивать двадцать, пятьдесят, а то и сто мильрейсов, иногда же, в крайних случаях, она просто запускала руку в карман мужа, пока он спал. Таким образом, она могла приобретать кое-что для себя и удовлетворять бесчисленные просьбы кумовьев, крестников, больных, стариков, безработных, пьяниц, а также ее любимцев — мальчишек.
— Например, дорогая, у мужа день рождения, а у тебя ни гроша. Не пойдешь же ты просить у него, чтобы купить подарок? «Дай мне немного денег, Теодоро, я хочу купить тебе в подарок трусы». Представляешь? Лично я, милочка, никогда не обращусь с такой просьбой к Зе Сампайо.
На это дона Флор ничего не могла возразить, и все же не по душе ей было, что деньги лежат в банке, а у нее на руках лишь чековая книжка. Ее копилка куда-то исчезла, да и ей самой следовало отказаться от прежних привычек, по словам подруги, приличествующих бедной женщине, жене мелкого чиновника да еще игрока, который спускал все, что она зарабатывала, и жил на ее счет, как альфонс, или вдове, не имеющей никакой поддержки. Они не цыгане и не бедняки, сказал доктор, и дона Норма была с ним вполне согласна.
Общественное и материальное положение доны Флор изменилось. Ее нельзя было назвать богачкой, но и нищей тоже, теперь она относилась к людям среднего или немного выше среднего достатка, поднявшись до уровня своих самых зажиточных соседей — аргентинцев, владевших керамической фабрикой, доктора Ивеса с собственным врачебным кабинетом, Сампайо, имевших обувной магазин, Руасов с их завидными связями. Словом, к удовольствию доны Розилды, наконец-то получившей зятя по вкусу, приблизилась к аристократии. Сеу Вивалдо, уважаемый владелец похоронного бюро, всегда бывший в курсе финансовых дел своих друзей, утверждал, что доктор Теодоро, человек разумный, солидный и трудолюбивый, пойдет далеко.
Ознакомительная версия.
