— Шо? — недовольно поморщилась она. Слушай, бросай ты уже свои кацапские штучки. Просто выеби меня.
Я засмеялся.
— Только в меня не кончай, — сказала она сонным голосом и, кажется, даже зевнула. — Ну, или кончай. Женишься на мне, перевезешь в свою Ма-а-аскву.
Дальше я принялся пыхтеть, как будто выступал за сборную Москвы по ебле. Отстаивал честь города. Или страны. После длительного воздержания у меня это выходило неплохо, я бы мог вполне претендовать на какую-нибудь медаль. Обидно было то, что Оксана была слишком пьяна, чтобы оценить всю степень моего возбуждения и трудолюбия. В номере было душно. И так как работал я за двоих, то неудивительно, что вскоре пот полез мне в глаза, собираясь надоедливой каплей на кончике носа. Кровать была такая узкая, что я физически не мог сменить положения.
— Долго еще? — вдруг лениво спросила Оксана.
— Бля-я-я, — разозлился я. — Ну, пожалуйста, могу кончить. Ты ж сама хотела, чтоб я тебя чпокнул.
— Да ты это… не обижайся… я просто две ночи не спала… спать хочу.
Я чертыхнулся.
Потом она быстро сбегала в душ и нырнула обратно.
— Завтра мне будет пиздец как стыдно, — пробормотала она, засыпая.
— Перед кем?
— Перед женихом.
— У тебя есть жених? — удивился я.
— Да, он сейчас в Англии…
Она закрыла глаза и в ту же секунду захрапела.
«Атас», — подумал я.
Наличие жениха (скорее всего, свежевыдуманного) меня не волновало, но храп совсем не входил в мои планы. Впрочем, через пару минут она повернулась на бок и перестала храпеть. Проблема была в том, что больше места на кровати не было. А кроме как для кровати, не было места в номере. Дилемма. Мир сузился до размера тела Оксаны. Я мог лечь только на нее. Неожиданно она проснулась.
— Если сестра будет звонить, скажи, что все нормально. Разбуди меня в семь.
И тут же отключилась.
Я попытался пристроиться к ней, но заснуть я уже не мог. Я лежал и думал, почему я переспал с Оксаной, но не стал спать с Е. Здесь была какая-то извращенная логика, которую мне было не осилить. В итоге я решил, что это просто мой абсурдный ответ на окружающую меня бессмыслицу.
Через пятнадцать минут мобильный Оксаны заорал какую-то песню и отчаянно завибрировал. Я взял трубку.
— Это Лена, — услышал я голос Оксаниной сестры. — Вы где?
— Мы гуляем, — соврал я. — Часа через два я ее приведу.
Лена повесила трубку.
Через два часа я принялся трясти Оксану. Она брыкалась, требовала оставить ее в покое, говорила, что она не спала две ночи, но я был неумолим.
— Я тебя отвезу домой, и ты там нормально выспишься, — шептал я, мысленно надеясь, что и я нормально высплюсь.
Сонная и злая, она наконец скинула одеяло и начала натягивать свой топик с шортиками.
Я довез ее до дома на такси.
— Ну, все, давай, — чмокнул я ее на прощание.
— Ты позвони, — сказала она сонным голосом. — У тебя же есть мой мобильный?
— Да, — соврал я, мучительно соображая, помнит ли она о том, что мы договорились встретиться.
Она исчезла в темной прохладе подъезде. Я стоял на улице и думал, куда мне деваться. Я чувствовал себя виноватым перед Е. Как-то все глупо вышло. Я посмотрел на часы. Было восемь утра. Солнце давно встало, и город шумел, начиная жить своей жизнью. Возвращаться в душный номер с мятым бельем, на котором только что спала Оксана, мне не хотелось. Я помедлил еще несколько секунд, а затем быстро пересек улицу и направился к дому Е.
Нажал на звонок. Через минуту вышла сонная Е.
— Ты чего? — спросила она испуганно, но довольно зло. — Что-то случилось?
— Да нет, — пожал я плечами. — Просто хотел тебя увидеть.
— В восемь утра? Ну, увидел… Дальше что?
Я шмыгнул носом.
— Мы тебе звонили. Я тебе писала СМС. Трубку ты не берешь. На СМС не отвечаешь. Я уже думала, что что-то случилось. Ты считаешь это нормальным?
— Прости, — сказал я.
— Или ты что, думаешь, что мне наплевать, где ты и что с тобой?
— Прости, — сказал я снова.
— Ну, что «прости»?! Что от этого «прости» изменится?
— Прости, — повторил я в третий раз, уже как полный дебил.
Е. сплюнула с досады.
— Заело тебя, что ли?
Я стоял, опустив глаза вниз, и чувствовал себя то ли неверным мужем, то ли нахулиганившим ребенком.
— Ладно, пошли, — сказала Е.
Она провела меня в свою комнату. Внутри царил полумрак и приятная прохлада. Кроме того, у Е. была широкая кровать. После моей она мне показалась каких-то невероятных размеров.
— Ложись, — сказала Е., махнув рукой в сторону постели. Я стал стягивать джинсы. Е. легла на свою половину, натянула на себя одеяло и хмуро добавила: — Только не надо ко мне приставать. Я спать хочу.
Это меня почему-то рассмешило. Как будто я и вправду был загулявшим мужем.
Через пару часов я проснулся от шума. Е. давно встала и теперь терпеливо ждала, когда встану я. Вечером у нее был поезд на Москву. У меня — завтра днем.
Я зевнул и посмотрел на время. Было 10 утра. Через четыре часа на углу Екатерининской и Бунина меня будет ждать Оксана. Или не будет. Я прислушался к голосу совести. Совесть молчала. Впрочем, я и без этого знал, что не пойду. Зачем?
Я вскочил с кровати и быстро оделся.
— Ты куда сейчас? — спросил я у Е., выходя на кухню.
— Хочу успеть смотаться на пляж, последний день позагорать. Поедешь?
— Да нет, наверное. Ты на меня злишься?
Е. пожала плечами.
— За что мне на тебя злиться? Просто ведешь себя как ребенок. Пропадаешь, появляешься. Если честно, я хотела тебя сегодня убить.
— Имела право, — согласился я.
Е. накинула на плечо полотенце.
— Ладно. Мне пора.
— Тебя проводить сегодня вечером? — спросил я, заранее зная, что она не будет настаивать.
— Не надо. Тем более, чего тут провожать? В Москве увидимся.
Мы вышли на улицу, чмокнулись и попрощались.
Я шагал по раскаленному асфальту, щурясь от солнца. Я думал, что последние сутки я прожил довольно странно и, может, даже глупо, но зато это было похоже на жизнь. Не это ли ощущение я так давно и безуспешно пытался поймать? Так что ж теперь переживать и рефлексировать?
Я представил, как вернусь в свой номер без окон и лягу досыпать. Мне приснится моя бывшая. А может, Е. А может, Оксана. Оксана будет стоять в условленный час в условленном месте в своих шортиках и топике и вглядываться в лица прохожих. Не дождавшись, матернется и пойдет на пляж. По дороге будет думать, что я все-таки «нереальный чел». А может, и не будет.
Я добрел до своей гостиницы. У входной двери на несколько секунд задержался. Я стал думать, чем бы мне подкрепить это ощущение жизни. И тут увидел на противоположной стороне фруктовую лавку. Мое внимание привлекли громоздившиеся полосатыми ядрами арбузы. По композиции они слегка напоминали знаменитую гору черепов с картины Верещагина «Апофеоз войны». И я вспомнил, что давным-давно не ел арбуз. А уж летом да в Одессе как-то совсем странно ни разу не попробовать арбуз. Я подошел и наугад выбрал один. Я подумал, что сейчас положу его в холодильник, лягу спать, а когда проснусь, буду его есть. Я сяду на кровать или унитаз, расставлю ноги и буду капать красным соком, обжигая зубы ледяной фруктовой мякотью. И, наверное, думать. О чем? Как обычно. О бессмысленности существования. И о вечном вопросе бытия — Anton, what is your name?
АСА — антисоветская агитация; ПШ — подозрение в шпионаже; СОЭ — социально опасный элемент; РВН — родственник врага народа; КРД — контрреволюционная деятельность; КРТД контрреволюционно-троцкистская деятельность.
Krampf — спазм, конвульсия (нем.).
Знак ПВХО — готов к противовоздушной и противохимической обороне СССР.
Да бросьте! (нем.).
Вот видите! (нем.).
Недочеловеки (нем.).
Живодерня Церра (нем.).
Вот, где ботинок жмет (нем. поговорка).
Неплохо (нем.).
Не стрелять! Я — комендант лагеря! Я могу пригодиться! Я могу много рассказать! (нем.).
Работа делает свободным (нем.).
